...Или будет? (СИ) - Муратова Ульяна
— Иртовильдаренен, — насмешливо поправил отец, ехидно улыбнувшись монарху.
— Какова роль Ситочей в восстании? — сменил тему второй дознаватель.
— Финансирование. Позже мы договорились о поставках оружия на фронт.
Отец гадливо поморщился. Все помнили качество этого оружия.
Ферралис давал показания ещё долго, назвал имена других участников заговора и пытался выторговать изгнание вместо казни.
— По Поручению короля я убил Принца Гайзориса. Прошу избавить меня от очередных «клещей», а также предлагаю передать Ферралиса Первого Альве как заказчика убийства и в качестве извинения за содеянное. Иначе второй войны не избежать, — сказал я, выйдя в центр комнаты и встав рядом с королём.
— А мы не готовы к войне, — кивнул отец.
— Казна пуста, — поддакнул кто-то.
— А Ферралиса всё равно казнить, — согласился один из леев.
— Только необходимо лишить его возможности раскрыть государственные тайны. Может, по частям прислать? Альваты пока не выдвинули ни требований, ни обвинений. А мы просто обязаны дать им знать, что в курсе их роли в подрыве Капитолия.
— Но война нам всё равно не нужна. А у них ещё и рабочие арки теперь есть!
— Ха! Рабочие! Выкинули Алекса каскарр знает куда, на окраину Шлосса! — возразил кто-то.
— Это сейчас на окраину Шлосса, а через пару лет — в пункт назначения, — весомо ответил отец. — Я согласен с сыном: Ферралиса необходимо выдать. Но воспоминания стереть полностью. Передадим альватом пускающего слюни дебила, пусть делают с ним что хотят.
Ферралис попытался подняться с места:
— Нет! Вы не имеете права так поступать с королём! Здесь власть — король!
И даже в этот момент никто его не ударил. Ладно его окружение, привыкшее иметь дело с мразью настолько, что даже не дрогнуло. Но остальные? Неужели ни у кого не зачесались кулаки? Я бы посмотрел на королевский мордобой. Жаль, самому нельзя — слишком глупо было бы так подставляться.
И пока благородные мужи кривили аристократические лица, я собрался с силами и с трудом сплёл нужный аркан, а затем незаметно коснулся руки монарха.
И весело подмигнул ему.
Теперь что бы там ни решили Старшие семьи, долго он не проживёт. Истончение ауры — очень неприятная штука, и лекарства от неё не существует.
Пожалуй, на сегодня хватит.
— Отец, если я тебе больше не нужен, я вернусь к себе.
— Иди, сейчас открою тебе портал. Тарн, ты останешься?
— Естественно! Кто откажется от такого исторического зрелища?
Отец невесело хмыкнул и повернулся лицом к Ферралису, когда здание ощутимо тряхнуло.
Сначала один, а потом второй раз. Зазвенели стёкла, заскрежетали рамы. С хлопком лопнула стена. Землетрясение!
А на моей руке вдруг потухла метка. Я в ужасе уставился на чистую кожу руки.
Аня!
Глава 20. Битва за свободу
Анна
Когда мужа увели, в груди поселилась жуткая тревога. И с каждой минутой она только росла. Стоило Алексу выйти на связь, как мы с Исбелой вцепились друг в друга и прожигали свёкра взглядами, пока их мысленный разговор не закончился.
— Судя по всему, он в столице Альвы. Ферралис дал ему пять дней на то, чтобы убить принца альватов.
— Но… но если даже у Алекса получится, как он вернётся? Не начнётся ли война? — тихо спросила я.
— Начнётся. И в случае успеха Алекса, и в случае его поражения. Единственный расклад, при котором война не начнётся… это если Алекс не сделает ничего, — также тихо ответил свёкор. — Но тогда он умрёт через кинтену. Кроме того, после закончившейся войны у сына нет никаких сантиментов, тем более в адрес альватов, вряд ли он захочет добровольно умереть ради одного из них, тем более если Ферралис задумал разжечь новый конфликт, то на этом не остановится. Прошу прощения, милые моему сердцу леи, но мне необходимо удалиться, чтобы связаться с некоторыми союзниками и попробовать помочь Алексу. Наш король, кажется, совсем утратил ощущение реальности, и пора ему это ощущение вернуть.
Когда лей Иртовильдарен ушёл, я посмотрела на Исбелу.
— Аня, что бы ни случилось, мы с Арванисом всегда тебя поддержим, во всём. Ты можешь полагаться на нас при любом раскладе.
— Я не хочу любого расклада, я хочу, чтобы Алекс вернулся! — выдохнула я.
— Знаю. И Аня, прошу, не снимай метку, пока ситуация не разрешится. Так мы хотя бы будем знать, что он жив, — попросила Исбела, а потом закусила губу, проследив взглядом за строящими дом на дереве мальчишками. — Знаешь что самое страшное в материнстве? Оно не прекращается, даже если твой ребёнок умрёт.
Исбела сказала это так тихо и спокойно, словно за этими словами не стояла огромная боль. Словно она не искала сына, когда он ушёл в другой мир, словно не провожала на войну, словно теперь не должна была терпеливо ожидать развязки в мучительном бездействии.
— Мы можем что-то сделать? Порталом перейти к Алексу, как-нибудь ему помочь?
— На таком расстоянии даже мыслеречью до него не дотянусь, а артефакт для связи со мной Алекс не носит, я же не Эртанис, — горько хмыкнула Исбела.
Сейчас она выглядела гораздо старше, чем обычно. Ночные тени залегли под глазами, а между бровями прорисовались две глубокие морщины.
— А портал?
— Порталы — не моя сильная сторона, да и не была я никогда в столице Альвы, чтобы туда перейти.
— И что нам делать?
— Ждать, Аня. Когда мужчины начинают воевать, женщины ждут. А когда заканчивают, женщины плачут. Вот и всё.
Я уткнулась лицом в локоть и до боли прикусила губу, чтобы не разреветься. Как бы ни обошёлся со мной Алекс, я все равно не могла желать ему плохого и даже в порыве самой сильной злости не пожелала бы смерти. Хотела лишь снять метку, чтобы освободить его и освободиться самой. Но свобода ценой его жизни мне была не нужна. Как и ему оказалась не нужна свобода ценой моей жизни…
Почему-то до сегодняшней ночи я думала о ситуации только со своей стороны. Обижалась и наотрез отказывалась ценить то, что Алекс всё-таки сделал. А ведь незнакомая семья ему действительно мешала и создавала миллион неудобств. Но он не отмахнулся от сыновей, хоть и недоволен был их навыками. Тренировал, лечил, учил, а Сашку ещё и от смерти спас. Он вполне мог бросить нас на той станции с огромными божьими коровками, развести руками и сказать: «Ну не выжили, ну бывает». Мог не сидеть со мной в ванне из водорослей, ожидая, пока восстановится аура. Мог не бороться за сыновей, не извиняться, а молча подождать, пока я избавлюсь от метки. Мог нанять детям преподавателя, перекинуть семью на попечение родителей и исчезнуть навсегда. В конце концов, он действительно мог от меня избавиться ещё на Земле, плюнуть на детей и оставить их там. Никто бы никогда не узнал и не осудил.
Но он так не поступил.
Осторожно потёрла метку и прикусила губу ещё сильнее, теперь до крови. Стало по-настоящему страшно, что мужа я больше никогда не увижу. И внезапно все обиды отошли на дальний план. Да, он вернулся другим. Да, изменился. Да, оброс коркой равнодушия и цинизма. Но, может, мы всё-таки смогли бы найти общий язык? Или всё уже потеряно?
Исбела принесла пледы и горячий отвар в кружках.
Свет уличных фонарей освещал мальчишеские фигуры. Дети достроили ещё две стены, дважды поругались и дважды помирились, прежде чем нам со свекровью удалось разогнать их по ванным и постелям. Судя по беззаботным лицам сыновей, они так и не поняли, что, возможно, видели Алекса в последний раз. И я не хотела акцентировать на этом их внимание.
Лей Иртовильдарен так и не вернулся ни с какими новостями, и ничего не оставалось, кроме как пойти к себе. Сон не шёл, я переживала за мужа, вновь и вновь перебирала в мыслях все события последних месяцев и его последние слова: «Люблю тебя и прошу прощения за всю боль, которую причинил. Спасибо за всё».
Можно ли им верить?
Завтрак едва не проспала, уснула под утро и проснулась позже обычного, разбитая и растревоженная. Первое, что сделала — проверила наличие метки. Кажется, или она вся побелела? И кайма, и сердцевина? Нет, наверное, это просто игра утреннего света. Быстро почистила зубы и отправилась искать лея Иртовильдарена.
