Бунтарка и Хозяин Стужи - Валерия Михайловна Чернованова
— Что я ничтожество и, возможно, преступница.
— Преступница? — Снежный нахмурился.
— Ваш брат считает, что я могу быть как-то связана с теми, кто пытался вас уничтожить.
— Я в это не верю.
Он сказал это так быстро и так уверенно, что сразу стало ясно: не верит. А после шагнул ближе, так близко, что я почти почувствовала его дыхание на своих губах.
— В тебе слишком много света, Ливия. В твоем сердце просто нет места для тьмы. Пусть мы и знакомы недолго, но мне не перестает казаться, что я тебя давно знаю. Знаю, что ты не способна причинить кому-нибудь боль. А я не позволю, что кто-нибудь причинил боль тебе. И себе тоже больше не позволю тебя ранить. Обещаю.
От такого заявления во мне кончились слова и, кажется, дыхание. Я застыла, глядя ему в глаза, а он почему-то смотрел на мои губы, и от этого взгляда внутри меня что-то вспыхивало и разгоралось.
— Ливия… — хриплый шепот обдал жаром губы.
Почувствовала тяжесть королевской ладони на талии, но решить, сбросить эту самую ладонь или ну его, не успела. Совсем близко послышался звонкий женский смех, который тут же резко оборвался. Хьяртан отстранился, не менее резко, и хмуро посмотрел на появившуюся на террасе хохочущую компанию.
— Ваше величество… — Нэри зарделись и заприседали в реверансах, стараясь сильно на нас не пялиться, но у них это получалось откровенно плохо.
Кивнув им, Снежный протянул мне руку:
— Вернемся в зал?
— Одну минуту… Фабиан!
Брат наконец-то изволил меня услышать. Подлетел к террасе, раскрасневшийся, запыхавшийся, улыбающийся.
— В зал, — строго велела я.
— Ты чего рычишь? Лив? — весело выдохнул он. — Я ведь всего лишь летал!
Всего лишь… Говорит так, словно он птица, а не мальчик с… Я тут же мысленно себя одернула, напомнив, что скоро мой брат поправится. Летать точно не сможет, но бегать, как раньше, будет обязательно.
— Пойдем, — сказала уже мягче и следом за его величеством направилась к распахнутым дверям.
Уже в зале вспомнила, что на мне камзол Снежного, и это видят все, кто сейчас на нас смотрит. А смотрела добрая половина придворных: на меня в чужой одежде, на Хьяртана, оставшегося в одной рубашке.
— Потанцуй со мной, — попросил он, снова протягивая мне руку.
Это был не приказ, не повеленье, а тихие слова, произнесенные с надеждой.
— По-вашему, мы еще привлекли недостаточно внимания? — так же тихо ответила я.
— Сегодня ночь чудес, так почему бы нам не продолжать всех удивлять? — весело отозвался Хьяртан.
Неужели он действительно умеет веселиться?
— Потанцуй, Лив, — дернул меня за юбку Фабиан. — Ну же, давай…
Отказать его величеству на глазах у всего двора я не могла, да и, если уж совсем откровенно, отказывать не хотелось. Секунда, и рядом нарисовался слуга, забрал камзол, а моя ладонь несмело коснулась руки Снежного. Нежная музыка увлекла нас в центр зала, а следом за нами потянулся шлейф из удивленного шепота и пристальных взглядов.
Только оказавшись среди танцующих, в полушаге от Снежного, я осознала, на что подписалась. Танец теней — один из самых откровенных, самых интимных. Томная, тягучая мелодия разлилась по залу, и ладонь короля легла мне на талию. Другой рукой он коснулся моего предплечья. Скользнул пальцами по обнаженной коже, медленно, как будто лаская, а после сплел наши пальцы.
Музыка подхватила нас, вместе с магическими огнями закружила по залу. В какой-то момент я поняла, что больше не чувствую на себе чужих взглядов, меня не донимает назойливое внимание, я вообще никого не замечаю.
Никого, кроме Хьяртана…
Незаметно стерлись лица, исчезли, растаяли фигуры. Я видела только его, ведущего меня в танце мужчину. Чувствовала его прикосновения, скользящие, осторожные, нежные.
Мы ни о чем не говорили, да и слова сейчас были лишними. Важны были только он и я и соединившая нас чарующая музыка. Я почти забыла не только о придворных, но и о том, кто он и кто я. Что нас связало, а что разделяло. Почти забыла…
А потом Хьяртан устало прикрыл глаза.
— Вам плохо? — тут же вернулись и тревожные мысли, и беспокойство за мужчину, за которого не должна была переживать, но почему-то переживала.
— Наоборот, очень хорошо, — пошутил он. — Настолько, что все кажется ненастоящим.
— Но…
— Лив, — мягко перебил он меня, и не знаю, что удивило больше: теплые нотки в его голосе или то, как он меня назвал. Лив… — Все хорошо.
Когда музыка стихла, Снежный поклонился, благодаря за танец, а потом коснулся губами моей руки. Это было не обязательно и не по этикету (в детстве мама занималась со мной, а я, будучи маленькой девочкой, нисколько не удивлялась тому, как много ей известно о придворном этикете), но он это сделал. После чего вернулся на трон, возле которого его уже дожидалось трио из нордов, я же осталась с Фабианом.
— Здесь столько вкуснотищи! — с восторгом в глазах заявил брат. — Пойдем покажу. Ты ведь еще не ела!
Фабиан потащил меня к столам, ломящимся от яств, к созданию которых наверняка приложила руку и Дорота. В последние дни она все больше времени пропадала на кухне, в обществе главного королевского повара, в котором явно нашла родственную душу. Вот и сегодня с утра пораньше предавалась любимому занятию, только ближе к вечеру забежала к нам, чтобы поздравить с праздником.
— Вот не знаю, кто тебе идет больше: его величество или его брат, — накладывая себе в тарелку всего и побольше, принялся бесхитростно рассуждать Фабиан.
— Ни один из них, — смутившись, нервно отрезала я. — Не говори ерунды!
— Почему сразу ерунды? — насупился мальчик. — Ты моя сестра и заслуживаешь самого лучшего на свете мужчину!
— По-твоему, Снежные — самые лучшие? — с усмешкой спросила я.
— Еще бы! — с искренней уверенностью заявил брат, выразив одной коротенькой фразой все свои к ним чувства.
Вот только я их не разделяла, а этот разговор невольно напомнил о маме. Вкус изысканных угощений сразу притупился, а волшебные салюты, которые мы в полночь вышли смотреть на террасу, не казались такими волшебными. Но Фабиан улыбался, его глаза горели от восторга и радости, и, глядя на него, я тоже не могла не улыбаться.
Когда салюты отгремели, я снова примерила на себя образ строгой сестры и сказала:
— Пора возвращаться.
— Но Лив! — запротестовал брат. — Праздник ведь еще не закончился! Мы же только…
— Я устала, — прервала его тихо. — И тебе тоже пора отдыхать.
Я действительно чувствовала себя уставшей. Это был очень долгий день, а вечер оказался перенасыщен эмоциями. И чувствами. С которыми мне не терпелось остаться наедине.
