Райчел Мид - Сны суккуба

— И?

— У тебя они одинаковы на обеих руках. Глубокая линия сердца... означает характер сильный и страстный. Что не удивляет. Но она разорвана на множество частей.

Он коснулся моей левой руки.

— Тебе предназначено было страдать. Коснулся правой.

— И по этому пути ты собираешься идти вечно. Не учишься. Не меняешься.

— Если что-то предназначено, при чем здесь учение и перемены? Разве это не данность?

Осуждение, которое я услышала в его голосе, мне не понравилось. Как будто я была виновата в том, что у меня такие ладони.

— Не начинай, — сказал он. — Я не философ, и все эти дебаты насчет предопределения и свободной воли — не для меня. К тому же гадание по ладони — фуфло.

— Да, — холодно сказала я. — Согласна.

Данте, к моему удивлению, вдруг обнял меня и притянул к себе.

— Будь осторожна, суккуб. Тебя сейчас окружают опасности. Со всех сторон. А я тоже не хочу видеть, как ты страдаешь.

Я не стала отстраняться, положила голову ему на грудь.

— С чего ты стал вдруг таким милым? Все еще надеешься уложить меня в постель?

— Всегда буду надеяться.

Он поцеловал меня в лоб. Потом в нос. И в губы.

— Но ты мне и просто нравишься. Поэтому поберегись.

Я поехала домой, дивясь по дороге странному поведению Данте. И не заметила, думая о нем, как добралась. В квартире ни Винсента, ни ангелов опять не застала и решила заглянуть в «Изумрудный город». У меня был выходной, но, зная, сколько там сейчас работы, я подумала, что от помощи никто не откажется. Мне же просто надо было отвлечься.

Перед закрытием магазина позвонил на мобильник Сет и спросил, не могу ли я забрать его от брата. Собственную машину он оставил в Куин-Энн, поскольку до кинотеатра, а потом и до дома его подвез Терри. И я, покончив с делами, отправилась за ним.

Терри и Андреа встретили меня тепло, напомнили, что ждут нас с Сетом на Рождество, о чем я и без того не забыла. К нашему роману они относились как к чему-то хрупкому и могущему разбиться в любой момент — каким он и был на самом деле — и пытались защитить его изо всех сил.

Девочки мне обрадовались, налетели, засыпали вопросами и новостями. Все, кроме Кейлы, которую отчего-то еще не уложили спать, хотя было довольно поздно. Она молчала, что неудивительно, поскольку, не считая нашего последнего с ней разговора, Кейла молчала почти всегда. Но обычно она подбегала ко мне вместе с сестрами. Сегодня же осталась сидеть на диване. И пока Сет одевался, я подошла к ней сама.

— Привет, — сказала, присаживаясь рядом, — Как дела?..

Я к ней даже не прикоснулась. Но Кейла отпрянула так, словно ее обожгло. Сползла с дивана, выбежала из комнаты. Маленькие ножки затопали по лестнице наверх.

Я взглянула на остальных с удивлением.

— Что я такого сделала?

— Понятия не имею, — озадаченно ответила Андреа. — Вроде бы все было в порядке.

— Нашло, видать, что-то, — сказал Терри. — С детьми такое бывает. Особенно с девочками.

Он взъерошил Кендалл волосы, та взвизгнула.

Все тут же забыли о Кейле. Начали прощаться со мной и Сетом, но я осталась в недоумении. Малышка всегда мне радовалась, а в последний раз и вовсе выказала небывалое доверие. Отчего же сегодня смотрела на меня с таким страхом? Обычные детские капризы? Или она заметила то, чего сама я видеть не могла, — след какого-то потустороннего присутствия? Не выдержав, я попросила разрешения подняться к Кейле и попытаться поговорить с ней еще раз.

Она сидела в спальне, забившись в угол кровати, прижав к себе единорога. И при виде меня, остановившейся в дверях, глаза ее стали как блюдца, в которых плескался страх.

— Эй! — сказала я. — Ты в порядке?

Молчание. Только глаза распахнулись еще сильней.

— Я не подойду к тебе, — добавила я, — обещаю. Но скажи, пожалуйста... что ты видишь? Почему боишься меня?

Прошло несколько секунд, и казалось уже, что она не ответит. Но Кейла вдруг заговорила — еле слышно:

— Ты плохая. Почему ты такая плохая?

Чего-чего, а этого я не ожидала. Думала, что она, возможно, увидела призрачную ведьму, парящую у меня над головой... Сердце сжалось. Да, я была злом — служительницей ада. Моей вечной задачей было соблазнять и развращать мужчин. Но больнее, чем любое обвинение — в самых мерзких и нечестивых поступках, — ударило меня слово «плохая», услышанное от маленькой девочки. И, не сказав ничего больше, я отвернулась и пошла вниз.

В машине я рассказала Сету, как провела день, не найдя ангелов.

— За тобой бродит какое-то страшное существо, и ты решила забыться за работой? — спросил он шутливо и сердито одновременно. — С тем же успехом могла бы сходить со мной в кино.

— Ох. — Мне сделалось неловко. — Я хотела, чтобы вы с братом пообщались...

— И, — добавил он, — попросту забыла.

— Я о тебе никогда не забываю, — твердо сказала я. — Просто отвлеклась немного.

— Забавно. Приняла бы ты такое извинение, будь на твоем месте я?..

Дома у меня по-прежнему никого не было. Я отнесла амулет Данте в спальню, потом подсела на диван к Сету.

— Терпеть не могу ждать, — сказала я. — И почему со мной вечно так — случается вдруг что-то серьезное, сверхъестественное, а я сижу без дела и чувствую себя ни на что не годной? Постоянно завишу от других.

— Неправда. — Он взял меня за руку, переплел пальцы с моими. — Ты чудесная и талантливая. Просто не все умеешь.

— Хотелось бы мне уметь еще хоть что-нибудь, кроме превращений. Лазерными лучами из пальцев стрелять или... не знаю даже.

— Думаешь, остановила бы этим Никту?

— Нет. Но хоть охладила бы ее пыл.

— А я вот всегда мечтал обладать замораживающей силой.

— Замораживающей?

— Да. — Сет по-актерски широким жестом указал на журнальный столик. — Если уж говорить о суперменских способностях. Махнул рукой — и все покрылось льдом.

— Не снегом?

— Можно и снегом.

— И как снег и лед помогали бы тебе бороться с преступниками?

— Не знаю. Но хоть охладили бы их пыл.

Я засмеялась, прильнула к Сету. С ним и ждать было легче...

— Хочешь есть? — спросила я. — Ясмин и Винсент соревновались тут за звание лучшего шеф-повара.

И мы отправились в кухню и нашли там столько еды, сколько в ней не бывало со дня моего переезда. На столе стояла тарелка с кусками торта — домашней, судя по виду, выпечки. Сет указал на холодильник.

— Если там есть клубника — значит, Бог существует.

Я открыла дверцу.

— Готовься славить Его, — сказала я и вытащила миску с посыпанной сахаром клубникой.

Потом вторую, побольше, прикрытую пластиковой крышкой. Заглянула в нее.

— А это взбитые сливки.