Пепел жизни - Рина Харос
Я сделал пару раз движение рукой и опустил ее вдоль тела, ожидая действий Касандры – она встала на колени и, облизнув нижнюю губу, обхватила член своей прохладной ладонью и, наклонившись, коснулась языком влажной головки. Я выдохнул через рот и осторожно забрал волосы феи назад, удерживая их между пальцев. Девушка начала водить ладонью по члену, посасывая головку. Я запрокинул голову назад и издал слабый стон, когда фея начала ускоряться. Сильнее сжал волосы Касандры и отвел ее голову, кончив на траву – фея продолжала водить ладонью по члену, пока тот не перестал пульсировать. Она встретилась со мной взглядом и, проведя большим пальцем по головке, смахнула с нее остатки спермы и провела по языку, улыбнувшись. Но когда я потянулся к Касандре, чтобы поцеловать, она увернулась и легла на траву, поманив за собой.
Я лег рядом и притянул фею, положив на свое тело. Она казалась такой маленькой и хрупкой, что единственное желание было защитить и уберечь ее ото зла и призраков прошлого. Руками обхватил Касандру, которая водила пальцами по моей груди, рвано выдыхая, пытаясь успокоиться. Спустя пару минут она засопела и безвольно опустила руки на траву. Я крепко прижал ее к себе, поцеловал в макушку и тихо прошептал, в глубине души надеясь, что Касандра не услышит:
– Кажется, я влюбляюсь в тебя. Только бы ты смогла ответить тем же, мое запретное желание.
Глава 29
Августин
Вещие сны или усталость?
– Входите.
Сидя за столом, я перебирал множество исписанных листов, сжимая ненужные в ладонях и вышвыривая их в корзину, которая была наполнена до краев.
– Добрый вечер.
Я резко вскинул голову и удивился, увидев в дверном проеме Астарту, на которой был надет лишь домашний атласный черный халат с поясом. Она нервно перебирала пояс пальцами и кидала косые взгляды в коридор, что было для нее столь несвойственно. Босые ноги перекатывались с носка на пятку, выдавая волнение.
– Что-то случилось?
Опустив бумагу, которую держал в руках, я жестом пригласил девушку войти в комнату. Та облегченно выдохнула и захлопнула за собой дверь.
– Спасибо, что не выгнали.
– Вы меня пугаете.
Встав из-за стола, подошел к небольшому столику, где стоял кувшин с водой и кубок. Наполнив емкость на треть, протянул Астарте, которая схватила его и осушила одним глотком. Я вопросительно посмотрел на девушку, что осторожно поставила кубок.
– Астарта? – неуверенно произнес я, не зная, что и думать про столь такой внезапный визит.
– Я присяду?
Не дожидаясь ответа, девушка быстрым шагом пересекла комнату и села на стул, который стоял около стола. Смиренно сложив руки на коленях, стараясь унять дыхание – ее грудь часто опадала, а на лице появились небольшие красные пятна от волнения. Я сел напротив и сложил руки на столе, всматриваясь в взволнованное лицо демоницы.
– Клянусь мойрами, если вы сейчас же не расскажете, в чем дело, я применю магию.
– Мы можем перейти на «ты»? Пожалуйста… мне так будет легче.
Я кивнул.
– Ты знал, как умрешь?
Я замер, почувствовав, как между лопаток загудело. Воспоминания о прошлой жизни накатили волной, выбивая воздух из легких.
– Нет. Но догадывался, что кончу я паршиво.
– А сны… никогда не снились сны, где ты видел собственную смерть, будто смотришь на все со стороны? Будто кто-то включил еще неизведанные воспоминания и сделал зрителем собственной кончины.
– Я стал видеть подобное лишь после смерти, когда принял сущность лемура. Самоубийцы не попадают в Забвение, не пользуются милостью Жизни и Смерти, но мне удалось договориться с ними.
– То есть… ты просто ждешь, когда сможешь умереть вновь?
– Если это так можно назвать, то да.
Астарта шумно втянула воздух и сглотнула, до белых костяшек сжав кулаки на дрожащих коленях.
– Как только я оказалась во дворце, – тихо начала она, хотя каждое слово давалось демонице с трудом, – каждую ночь мне снится один и тот же сон. Проснувшись, пытаюсь ухватиться за обрывки, но они ускользают, словно не хотят, чтобы увидела свою смерть вновь. Единственное, что я помню – то, как было страшно и как болело здесь, – Астарта коснулась ладонью груди, где билось сердце.
– Это может быть связано с тем, что ваши магии с Мулцибером воссоединились после зова крови, – осторожно ответил я, стараясь отвлечь девушку от тревожных воспоминаний, – всплеск сил, который воздействовал на разум. Думаю, это пройдет, как только ты обвыкнешься во дворце.
– Ты не понимаешь, – Астарта мотнула головой и горько усмехнулась, – я чувствую, что умру здесь. В этом дворце. И осталось мне не так много, как того хотелось бы.
Я замолчал, не зная, какие слова сказать в этой ситуации. Насколько знал, демоны не могли видеть вещие сны, только проникать в них, воздействовать на разум и искажать действительность – да.
– А ты помнишь, что предшествовало событиям твоей гибели?
Астарта мотнула головой и прикусила нижнюю губу – глаза ее увлажнились, руки задрожали, выдавая ее страх.
– Я подумала… ты мог бы использовать магию, чтобы узнать, действительно ли это вещий сон или события последних недель так сказались? Мне казалось… ты… забудь, прости.
– Постой.
Я подался телом вперед и схватил Астарту за ладонь, когда та встала со стула и направилась в сторону двери. По ее лицу сбежала слеза, удивленный взгляд, устремленный на меня, заставил убрать пальцы с кожи демоницы. Я почувствовал женское тело, и что-то давно забытое всколыхнулось в груди, заставив болезненно сжать челюсть. Я вспомнил жену, ее гладкую кожу и утренние прикосновения, которые она дарила мне.
– Мне нужно больше информации, чтобы разобраться в твоей… проблеме.
– Я рассказала все, что помнила.
Раздражение сквозило в голосе демоницы, но она все-таки села на место, скрестив руки на груди. Удивительно, как кровь матери отразилась на девушке – страх моментально вытеснился вспышкой гнева, а неуверенность сменилась на величие и достоинство.
– Иди отдохни, я попробую разобраться, почему тебе снятся эти сны.
Я пытался улыбнуться, но судя по тому, как сморщила лицо Астарта, вышло паршиво. Прикоснулся вновь к руке девушки и сжал пальцы, пытаясь утешить.
– Все будет хорошо. Я сделаю все, что в моих силах.
– Спасибо, Августин…
Астарта опустила голову вниз и прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть рвущиеся наружу слезы. Демоницы никогда не выказывали своих чувств при чужих, коим я и являлся, поэтому подобное выражение хоть болезненно, но тепло отозвалось в груди.
Я потерял счет времени, сколько мы так сидели – минуту, десять, час –
