Месть за моего врага - Алексин Фарол Фоллмут

мечтать. Вы будете чувствовать голод, который никому не дано ощутить, и он поведёт вас вперёд. Он доведёт вас до безумия или до величия, и только вам решать, что станет вашей судьбой. Думаете, я бы привела вас в этот мир, если бы не хотела этого? — спросила Яга, и близняшки медленно покачали головами. — Верно, не привела бы. Если бы мне была нужна только одна дочь, была бы лишь одна. Так что, что бы вы хотели от своей жизни, Катя? Ирка? — Она сжала их плечи крепко, её руки были тверды, как сталь. — Хотите растратить её на ненависть? На мелочность и жадность? Или докажете мне и всему миру, что кровь в ваших жилах столь же ценна, как у любой ведьмы на этой земле?

Катя посмотрела на Ирину, Ирина — на Катю. Затем они обе посмотрели на мать, чувствуя на кончике языка секрет, о котором не решались говорить.

— Мы можем видеть кое-что, — призналась Катя, а затем, помолчав, уточнила: — Я могу видеть. — Она сжала руки в кулаки. — А Ирка слышит их.

Выражение лица Яги осталось непроницаемым.

— Кое-что?

— Есть занавес, — объяснила Ирина, нахмурившись. — Завеса. И иногда, когда Катя приоткрывает её для меня, оттуда доносится кое-что. Голоса.

Если Баба Яга если и испугалась, то не подала виду.

— Постоянно? — спросила Яга. — Завеса сейчас здесь, с нами?

Катя огляделась и покачала головой.

— Нет. Она не всегда здесь, — добавила она серьезно. — Только иногда.

— Но когда она появляется? — уточнила Яга.

— Я их вызываю, — сказала Катя, её взгляд скользнул к сестре.

— А я с ними разговариваю, — подтвердила Ирина. — Они рассказывают мне истории или просят об услуге.

Впервые Баба Яга напряглась, её черты лица застыли в беспокойстве.

— И ты исполняешь их просьбы?

— Нет, — быстро ответила Катя, затем добавила: — Маша говорит, что не стоит.

— Маша об этом знает? — спросила Яга, удивлённая. Она не знала, что её старшая дочь хранит от неё тайны. В то время Марье было всего восемь лет; вся жизнь впереди, чтобы хранить куда больше секретов. — Она мне ничего не сказала.

— Она пообещала, что не скажет, — просто ответила Ирина, и этого было достаточно.

Честь, верность, преданность — вот чему учили ведьм Антоновых, и Марья всегда была лучшей из них.

— Покажите мне, как это работает, — сказала Яга. — В следующий раз, когда Катя увидит завесу, позовите меня, и только меня. И Машу, если хотите, — быстро добавила она, когда близняшки снова обменялись взглядами. — Но никого больше. Поняли?

— Да, мама, — согласились близнецы.

Через неделю Марья вбежала в спальню Яги, её щеки пылали от тревоги.

— Это началось, — сказала она, хватая мать за руку и ведя её в комнату близняшек.

Поначалу они не заметили ничего необычного. Катя и Ирина стояли посреди комнаты, рука Кати была поднята, словно она пыталась коснуться луча света, пробивающегося сквозь окно. Ирина что-то тихо бормотала — переводила, поняла Яга, чтобы Катя смогла услышать.

— Это мужчина, — сказала Катя вслух, с прищуром глядя на то, чего ни Яга, ни Марья не видели. — Он очень… расстроен. — Она посмотрела на мать. — Он зол. Кто-то отнял у него игрушки.

Это не имело особого смысла, пока на следующее утро Марья не принесла матери газету, спрятав её от глаз отца. Заголовок гласил: «ОГРАБЛЕНИЕ В КВИНСЕ ОБЕРНУЛОСЬ УБИЙСТВОМ», и Яга показала фотографию жертвы Кате. Девочка медленно кивнула.

— Это тот сердитый человек, — подтвердила она, и Яга крепко прижала дочерей к себе, обнимая их — своих девочек, которые могли говорить с мёртвыми.

— Все всегда будут чего-то от вас просить, — сказала она им, — и призраки не исключение. Это просто люди, такие же, как и живые. У них не больше секретов или мудрости только потому, что они ушли из этого мира. Но вы должны помнить: их жизнь завершена, и хотя они будут тянуться к вам, вы должны заботиться о себе в первую очередь. Не позволяйте никаким духам истощать вашу собственную жизнь; не меняйте своё на то, что когда-то было их. Поняли?

Они кивнули.

— Почему Маша их не видит? — спросила Ирина. — Она же старшая…

— Потому что Маша родилась, чтобы прожить свою жизнь, — твёрдо перебила её Яга. — А вы — чтобы прожить свою. В какие-то дни это будет благословением. В какие-то — проклятием. Но каждый день вы — мои дочери, — пообещала она, — и вы — сёстры друг для друга, и эти истины всегда будут на первом месте.

К этому разговору они не возвращались ещё много лет. Иногда Катя куда-то уходила, подталкивая Ирину к действию, и Яга не спрашивала, куда и зачем. Иногда Ирина уговаривала пойти домой другим путём, чтобы прошептать что-то незнакомцу, и его лицо озарялось спокойствием. Когда Катя вышла замуж за Энтони, социального работника из Бронкса, она сказала матери только одно: «Он знает и не возражает». На протяжении многих лет этого было более чем достаточно.

Яга никогда не расспрашивала вторых дочерей об их даре и никогда не просила их пользоваться им. Она не говорила об этом никому, даже своим детям. Она почти не думала об этом, пока однажды ночью не увидела, как Иван несёт тело её старшей дочери со склада Кощея.

Той ночью, впервые за много лет, она долго думала о дарах своих близняшек, и первой её мыслью было — позвать дочерей к себе. Тем не менее, Баба Яга не удивилась, когда они сами пришли к ней.

— Вы видели завесу? — спросила Яга у Кати, и побледневшая Екатерина кивнула, её щеки были мокрыми от слёз.

— Да, мама, — тихо ответила она и отступила в сторону, показывая Ирину позади себя.

Яга никогда не понимала, была ли связь между её дочерьми магической или биологической, но её не удивило, что нужда одной сестры позвала другую.

— Ты уже поговорила с ней, Ирка? — спросила Яга. Ирина мрачно кивнула.

— Она зовёт тебя, мама, — прошептала она. — Мне кажется, она в ловушке.

— Я всё исправлю, — пообещала им Яга. — Но мне понадобится ваша помощь. Я однажды предупредила вас, что общение с мёртвыми неестественно, — напомнила она им тихо. — Если вы хотите следовать этому совету сейчас, я пойму. После Маши вы станете старшими. Вы — мои наследницы. Вы заслужили право на её власть по праву преемственности, — помолчав, она добавила: — хоть я знаю, что вы обе достойны её. Если вы хотите оставить сестру в царстве мёртвых, я пойму.

Близняшки переглянулись, не говоря ни слова; их взгляды были разговором, понятным только им двоим.

— Не зря мы родились в тени Маши,