43 дня до конца (СИ) - Валарис Эмбер

— Встретим Эмануэля, а дальше я лично поеду к Катарине, — подвёл итог я, разминая шею. — Где Леона?

— В комнате, как ты и велел, — ответил Зак.

И стоило мне только развернуться, чтобы направиться к выходу из Штаба, как он стремительно обогнал меня.

— Стой. Что ты решил с ней делать?

Я приподнял бровь, делая глубокий вдох, и искренне старался удержать в себе жалкие крохи терпения.

— Ты знаешь правила этой базы. Алкоголь для тех, кто принимал Апфер, равен смерти. И ты прекрасно помнишь, что я делал с теми, кто ослушивался.

— Но ты сам знаешь, что сейчас делают фракции с теми, кого поймают. Ты готов самолично приговорить её к смерти?

Я тяжело выдохнул, медленно прикрывая веки.

— Позволь мне пойти с тобой. Или поговорить с ней самому, — продолжал Зак, и сложно было признать, но доля истины в его словах всё же была.

— Пошли, — бросил я, направляясь к выходу и уже не выдерживая нахождения в душном помещении.

Тишину коридоров разрывало эхо наших тяжёлых шагов, а мигающая на потолке лампочка выводила меня из себя, будто лишний раз проверяя уровень терпения.

Я никогда не поднимал руку на женщину и не собирался отступать от собственных принципов. Но решение, которое я в эту минуту взвешивал внутри, давалось мне нелегко. И не потому, что Леона значила для меня что-то. Такого не было, и наши отношения никогда не выходили за рамки секса без обязательств. Она нарушила правило, и, окажись на её месте кто-то другой, итог был бы таким же. Только выгнать Леону с базы — означало подвергнуть риску её жизнь, а, возможно, и поставить её на кон.

Я толкнул дверь, даже не утруждая себя постучать. Услышав резкий удар, девушка испуганно вскочила на ноги и ошарашено уставилась на меня.

— Эрик. Я не подумала. Я совершенно не знала, что творю… — лепетала она.

Не обращая внимания на жалкие оправдания, я подошёл ближе, загоняя её к самой стене. Карие глаза блестели от подбежавших слёз и неприкрытой злости, которая меня лишь раздражала. Только когда отступать было уже некуда, Леона остановилась, вжав голову в плечи.

— Эрик, — предостерегающе окликнул меня Зак.

Я поднял руку, опираясь о стену, и медленно перевёл взгляд на неё.

— Ты знала, что Нея с фракций, — тихо, угрожающе произнёс я.

— Да, — вымолвила Леона, стараясь втянуть воздух.

— Ты знала, что бывает, когда они выпьют алкоголь.

— Угу, — она тяжело сглотнула ком в горле, неотрывно глядя на меня и часто моргая.

— Ты знала, что я делаю с теми, кто идёт против установленных правил, — я поднял вторую руку, полностью загоняя девушку в капкан.

Леона промолчала и, кажется, задержала дыхание, ожидая мой вердикт. Глаза испуганно блестели, а вся спесь злости вмиг исчезла, стоило мне произнести следующие слова:

— Ты уже слышала, что делают во фракциях с людьми из сопротивления, которые попадаются им в руки? — практически ласково прошептал я.

Она закивала, но тут же часто задышала, в страхе начав мотать головой. Я наклонился ближе, произнося слова чётко и спокойно, так, чтобы весь смысл впечатался ей в подкорку:

— Если ты ещё раз провинишься, дорогая, если ещё раз сделаешь то, что мне не понравится, и если попробуешь навредить Нее — я отведу тебя туда за ручку. Поняла?

По её щекам побежали слёзы, и она вновь безмолвно закивала. Я резко оттолкнулся от стены, покидая комнату, пропитанную сладким ароматом духов, который застрял в горле тошнотворным комом.

Я быстро шёл по коридору в сторону своей комнаты. Рой мыслей и проблем угрожал сожрать меня заживо изнутри, а снаружи тело ныло от бессилия. Я почти не спал больше суток, и удивительно, как ещё держался на ногах.

Внутри меня всё закипало, а злость боролась с усталостью. Около тренировочного зала я резко остановился, раздумывая лишь пару секунд, и вошёл в тёмное помещение, скидывая на ходу толстовку.

Тишина и полумрак вокруг даже успокаивали. Я подошёл к боксёрской груше и прислонился лбом к прохладной поверхности, прикрывая веки и отпуская все мысли.

Вдох. Выдох.

Ярость и отчаянье, скопившиеся внутри тугим комом, словно искали подходящего момента для выхода. Я резко встал в стойку, с силой сжав кулаки.

Удар. Ещё. Ещё.

Боксёрская груша качалась от серии гневных выпадов. Я выплёскивал всё, что накопилось за эти дни, всё, что, кажется, скопилось за несколько лет, долго скрываемое за маской холодной выдержки. Я бил грушу до тех пор, пока костяшки пальцев не начали гореть. И даже после ожесточённо наносил новые удары с таким остервенением, словно передо мной был главный враг.

Наконец остановившись, я провёл руками по лицу, застыв в одиночестве тёмного зала. И среди запутанного сплетения мыслей чётко выделялась одна:

«Я должен всё решить. Я обязан спасти нас».

Весь следующий день я провёл вне базы, обследуя близлежащие леса с уже меньшей группой людей. К счастью или нет, но новых безымянных тел мы больше не находили.

Вернувшись, я ожидал увидеть Нею в своей комнате, но меня встретила лишь прохладная пустота. Теперь нас снова разделяла стена, а я и не подозревал, что успел привыкнуть к её присутствию за какие-то сутки.

Изнеможение победило, и, стоило коснуться подушки, как я провалился в настолько глубокий сон, что его не потревожило даже обновившееся на запястье время.

Странно, но именно с появлением на базе Неи мне всё чаще стал сниться дом. Только в этот раз мысли перепрыгивали с одного воспоминания на другое, словно пытаясь найти покой, и картинки прошлого сменяли друг друга одна за одной.

Вот мы с Ноэ и отцом сидим в первом ряду огромного театра, где был в этот вечер настоящий аншлаг. Мама, одетая в струящееся зелёное платье, играет на фортепиано, а её пальцы скользят по клавишам. Красивая музыка струится по залу, и через мгновение я уже вижу вновь её руки, которые гладят меня по макушке и прижимают к груди.

Она ругает меня за драку в школе, но при этом ласково проводит по волосам, стараясь утешить. Кожу на лице саднит от лекарств, но я терплю и всё пытаюсь увернуться от материнской заботы. Внутри меня бушует злость, но второму парнишке досталось ещё сильнее.

Я сопротивляюсь, отвергаю жалость, потому что уже взрослый, потому что уже мужчина. Иронично, но сейчас я бы многое отдал, чтобы ощутить прикосновения материнских рук хоть на секунду.

Лишь утром, стоя под душем и смывая с себя остатки сна, мысли начали приходить хоть в какое-то подобие покоя. Я понимал, что ожидается не самый приятный разговор с Эмануэлем, который должен прибыть на базу уже завтра. А следом — ещё более напряжённые переговоры с Катариной, поведение которой до сих пор было туманным даже для меня.

Я не мог полностью им доверять, и тот план, который мы разрабатывали месяцами, мог рухнуть сейчас только из-за этого. Вот только у меня попросту не было второго шанса всё исправить в случае провала.

Тяжёлые капли дождя забарабанили по стеклу окна, а набежавшие тучи погрузили комнату в утренний полумрак. И только я откинул в сторону махровое полотенце и застегнул джинсы, как мягкий стук заставил оглянуться. В комнату не входили, терпеливо ожидая ответа. Я резко распахнул дверь, вопросительно приподнимая брови при виде стоящей на пороге Неи.

Её глаза блеснули, а щёки стремительно залились румянцем, пока она проводила взором по моему оголённому торсу. Я усмехнулся про себя, наблюдая за тем, как Нея открыла и закрыла рот, так и не сказав ни слова. Её смущение действительно забавляло. Поразительно, что ещё одиннадцать дней назад его у неё практически не было.

— Я тебя слушаю, — произнёс я, разрывая затянувшееся молчание.

— А-а-а… — она нахмурилась, ещё раз взглянув на мою грудь, и резко посмотрела на лицо. — Я на тренировку. Пока.

Я вновь недоумевающе приподнял брови, смотря вслед спешно удаляющейся Росс.

— Ты так спрашивала разрешения? — ухмыльнулся я, замечая, как Нея резко остановилась.

— Вовсе нет! — протестующе воскликнула она. — С чего я вообще должна спрашивать у тебя разрешения?