43 дня до конца (СИ) - Валарис Эмбер

Препарат побежал по венам, медленно смешиваясь с кровью и вымещая алкогольный яд. Нея перевела взгляд на окно, за которым раскинулось тёмное ночное небо. Её ожидала слишком бессонная ночь, наполненная страхами и кошмарами, и, кажется, что она прекрасно это осознавала.

— Я расскажу Ханне, — полушёпотом произнёс Оуэн и молча покинул комнату, встречая мой ответный кивок.

Я вновь взглянул на Нею, кожа которой уже была будто прозрачной. Оливковые глаза не сияли, и в них застыл настоящий ужас.

Слова Ханны, сказанные днём, невольно пронеслись в памяти и сейчас остро отзывались в душе. Теперь я мог бы согласиться с ней, и не только в том, что мы с Ноэ будем всегда важны друг для друга. Но и в том, что впервые за прошедшие десять дней действительно не хотел, чтобы с Неей что-либо случилось. Эта дерзкая, своевольная девчонка, которая так стремительно перевернула всё с ног на голову, стала для меня почему-то важна.

— Пожалуйста, не оставляй меня, — прошептала она, вновь глядя на меня.

— Не оставлю, — уверенно произнёс я в ответ, сжимая её пальцы второй рукой.

Глава 24. Нея

Голова раскалывалась от острой пульсирующей боли. Меня то и дело бросало в жар, но уже через секунду словно обдавало ледяным порывом воздуха, от которого жутко знобило.

Настоящий, неподдельный страх сжимал сердце в тугие тиски, точно выжимая из него остатки жизни. Я чувствовала, как силы медленно покидают меня, утекают, как вода сквозь пальцы. Не могла даже пошевелиться, будто бы тело и вовсе мне не принадлежало.

До слуха доносились обрывки фраз, сказанные какими-то нечеловеческими, искривлёнными голосами:

— Ты просидел здесь всю ночь…

— Ей уже лучше, она сильная девочка…

— Взрыв уничтожил почти всё…

Перед глазами кружились пурпурные огни. К горлу вновь подкатывала тошнота. Такое ощущение, что внутри всё полыхало в адском пламени, которое распалялось по венам. Я невольно зажмурилась, словно от яркого света, и попыталась отвлечься от боли, проваливаясь всё глубже в темноту.

Солнечные блики мелькали сквозь листья, шелестящие над головой. В груди уже горело, но я отчаянно сжала пальчиками траву, стараясь задержать дыхание подольше.

— Двадцать три… Двадцать четыре…

Перед глазами начало темнеть, и только тогда я сделала жадный вдох, позволяя кислороду заполнить лёгкие.

— Двадцать пять. Ха! Я на две секунды дольше, — победно закричала Ханна, вскакивая на ноги.

— Но ты ведь даже не засекла время, — недоумевающе посмотрела я на лежащий на земле секундомер.

— Ой, — сестра застыла, а на лице появилось уже знакомое упрямство. — Всё равно я дольше.

— Нея! Ханна! Пирог готов, — раздался голос мамы с крыльца дома, и мы тут же забыли про все разногласия, со всех ног бросившись к ней.

Оказавшись внутри, до носа донёсся вкуснейший аромат корицы и яблок, отчего в животе предательски заурчало. Отец улыбнулся нам через плечо, расставляя на столе тарелки, а мама аккуратно разрезала такую желанную шарлотку.

Мы с Ханной смиренно заняли свои места, не отрывая глаз от лакомства. И уже через несколько минут на кухне раздался детский смех от шутливой сказки, которую рассказывал папа.

— На, Нея, возьми, самый вкусный кусочек, — Ханна протянула мне свою любимую розовую тарелку с румяной шарлоткой…

Новый приступ боли промчался по всему телу. Я слишком хорошо ощущала, как под кожу проникла острая игла, а всё внутри заледенело от страха. Но сил что-то сделать попросту не было.

— Когда она придёт в себя? Зачем вы её усыпили? — послышался возмущённый женский голос.

Ханна…

Моё сердце забилось в ускоренном темпе, разнося кровь по венам всё быстрее, отчего приступ боли показался поистине невыносимым.

— Её лихорадило всю ночь. Она дважды в помутнении пыталась содрать с себя кожу и истерично кричала. Ей лучше быть в таком состоянии, — как с другой стороны длинного тоннеля послышалось эхо далёкого голоса, растворяющегося вновь.

Я попыталась приоткрыть веки, но, кажется, что даже ресницы не дрогнули. По всей видимости, эта жалкая потуга отняла все оставшиеся силы, ведь я вновь проваливалась в сон.

Чьи-то мягкие прикосновения к лицу отозвались приятной волной тепла, промчавшейся под кожей.

— Она вся мокрая. Её нужно переодеть, — вновь донёсся до уплывающего сознания женский голос.

— Я всё сделаю, — ответил мужской — такой знакомый.

Я попыталась уловить его, будто тонкую ниточку, удерживающую меня на грани реальности. Всё пыталась отгадать, кому он принадлежит, но память сопротивлялась, не давая никаких подсказок.

И, наконец, как сквозь плотную пелену, вспыхнуло успокаивающее воспоминание:

— Доверься мне…

Эрик! Это был он.

Я вновь ускользнула во тьму.

Тело ломило от боли, дыхание спёрло. Лёгкие горели огнём от того, как я задыхалась, повторяя в который раз один и тот же приём, который сегодня почему-то не получался.

— Если ты покалечишь всю личную охрану, у меня будет к ним много вопросов, — раздался за спиной голос матери.

Я обернулась, жестом останавливая очередной спарринг. Офицеры отошли, оставляя нас наедине.

— Ну ты ведь сама хотела, чтобы я тренировалась до тех пор, пока не смогу победить всех, — ответила я, когда она подошла ближе.

Уголки её губ еле заметно приподнялись, и мама потянулась к волосам, собрав высокий хвост.

— Потренируемся? — усмехнулась я, наблюдая за её движениями.

— Чтобы ты уложила на лопатки и главу фракции на глазах офицеров? Нет, благодарю, — улыбнулась она в ответ.

— Вы так рано вернулись. Что-то пошло не так? — продолжила я, взяв в руки бутылочку воды и всё ещё пытаясь восстановить дыхание.

Лицо Алианы оставалось всё таким же спокойным, и лишь на мгновение между бровями появилась хмурая складочка.

— Очередное нападение сопротивления, — задумчиво ответила она, переводя взгляд на офицеров. — Необходимо будет усилить твою охрану. Эти парни никуда не годятся…

По телу промчалась острая боль, которая слишком резко вытолкнула меня из царства грёз. Я распахнула глаза, ощущая, как быстро бьётся моё сердце, и заморгала, делая жадный глоток воздуха.

Кожа ныла и горела огнём. Я подняла руки, но так и не смогла разглядеть время, замечая плотные бинты, тянущиеся от локтей к запястьям. Но и без цифр прекрасно понимала, что это значит и сколько дней на счету.

Тридцать два.

Реальность вмиг обрушилась на меня, возвращая полное осознание всего произошедшего. Страх вновь подобрался близко к сердцу, сжимая его всё крепче. Пальцы похолодели, и я с ужасом посмотрела вверх.

Перед глазами пролетело всё. Клуб. Леона. Алкоголь. Танец. Боль. Эрик…

— Эрик, — прошептала я, выдыхая его имя, и сейчас именно оно казалось чем-то безопасным.

Мягкий свет луны падал из окна, которое было слегка приоткрыто и пропускало в комнату свежий воздух. Я заморгала, пытаясь оглядеться по сторонам и различить силуэты.

— Я здесь, — неожиданно раздался мужской голос.

Я вздрогнула и повернула голову, стараясь привыкнуть к окружающей темноте. Но даже сквозь неё был виден его тяжёлый взгляд, который будто пронизывал до самой души, забираясь внутрь. Мне вновь было нечем дышать.

Эрик сидел в кресле, закинув ногу на ногу и поднеся пальцы к подбородку. Лунный свет холодными тенями очертил его лицо, отчего оно казалось ещё более хмурым.

— Прошли сутки? — я сглотнула подбежавший к горлу ком и приподнялась на локтях в попытках сесть.

— Да.

— Всё это время ты был здесь?

— Да.

— Почему? — мой голос дрогнул.

— Я обещал, что не оставлю тебя.

Его голос казался бархатным полушёпотом во тьме, так контрастируя с суровым лицом. Но от его слов по всей коже побежали взволнованные мурашки.