Артём+ Элла= приключения по эпохам. - Людмила Вовченко
Артём поймал себя на том, что стоит и смотрит на женщину в серебристой мантии, как студент на профессора, которому боится задать глупый вопрос. Он даже попытался поправить воротник рубашки, словно от этого станет серьёзнее.
— А что значит «выбрала»? — голос у него прозвучал чуть хрипловато, но он справился.
Женщина приблизилась, и её мантия зашуршала, будто по полу скользнула ткань, сотканная не из нитей, а из утреннего тумана.
— Каждый век Библиотека выбирает хранителя и его защитника. Всегда — женщину-учёного и мужчину-воина. Так было. Так заведено. Но сейчас — иное время.Элла хмыкнула.
— Значит, теперь профессор у нас с ямочками на щеках, а охранник — я. Неплохой поворот.Она сказала это легко, но Артём заметил, как её глаза сверкнули — не насмешкой, а вызовом. Ей явно нравилось ломать традиции.
— А если я не согласен? — осторожно спросил он.
Женщина посмотрела прямо в него. В её глазах отражался не свет, а целый космос — звёзды, тени, горизонты.
— Ты согласен, иначе тебя бы здесь не было.Артём почувствовал, как сердце ударило больнее, чем после пробежки. Он хотел возразить, но слова не находились.
---Их повели дальше.
Зал сменял зал: архивы, где стеллажи уходили ввысь, а лестницы сами выдвигались, стоило протянуть руку; комнаты, где под стеклом мерцали пергаменты с чернилами, которые светились в темноте; галерея портретов — лица библиотекарей и охранников прошлых эпох, сжимающих в руках книги и оружие.
Элла задержалась возле одного из портретов. Там была женщина в длинной тоге и рядом с ней широкоплечий мужчина с копьём.
— Амазонка? — пробормотала она. — Да, — отозвалась их проводница. — Она тоже была сиротой.Элла вскинула голову, но промолчала. Артём заметил, как у неё дёрнулся уголок губ. Словно в этой фразе она увидела намёк на собственное прошлое.
---Наконец их подвели к высоким дубовым дверям.
— Здесь ваш зал, — сказала женщина. — Отсюда вы будете выходить в другие времена.
Артём толкнул створку — и на секунду забыл, как дышать.
Внутри был круглый зал. Пол из чёрного мрамора, на нём выгравированы переплетающиеся линии, похожие на карту звёздного неба. В центре — пьедестал, на котором лежала книга в переплёте, с металлическими уголками. Книга была толще кирпича, но страницы перелистывались сами, будто от невидимого ветра.
Элла подошла ближе, провела рукой по узорам на полу.
— Что, сюда мы должны возвращаться после… поездок?— После миссий, — поправила проводница. — У Библиотеки есть свои задачи. Она сама укажет вам путь.
Артём сделал шаг к книге — и его пальцы дрогнули. Бумага была тёплой. На секунду ему показалось, что страницы откликнулись на его прикосновение.
«Господи, я в хрониках Индианы Джонса, только без кнута и шляпы», — мелькнуло в голове.
Элла, наблюдая за ним, фыркнула:
— Смотри, только не оближи страницы от восторга.Артём резко поднял голову.
— Я вообще-то… — он замолчал, потому что поймал её взгляд. И впервые понял: она красива. Не классически — не нежная, не мягкая. Она была красива силой, прямотой, хищной грацией. И от этого его сердце сбилось с ритма.Элла же вдруг осознала, что смотрит на него дольше, чем хотела. Слишком светлые глаза, слишком умный взгляд, ироничные губы, которые явно больше привыкли к книгам, чем к поцелуям. «И что за чёрт… почему он кажется мне привлекательным?»
Она скривилась — привычная маска сарказма вернулась.
— Ну что, профессор, готов к своему первому заданию? Или будешь до ночи стоять и вздыхать над книжками?Артём покраснел.
— Я… всегда готов.И в этот момент книга раскрылась сама. Листья зашелестели, и на странице проступил золотой символ — корона и шпаги, переплетённые в узор.
Женщина в мантии склонила голову.
— Библиотека выбрала. Ваш первый путь ждёт.Глава 4.
Глава 4
Библиотека не шумела — она шептала. Шепот был в шелесте страниц под стеклом, в мягком свете, который стекал с потолка, как молоко, и в редких щелчках механизмов, прячущихся в стенах — будто старинные часы внутри огромного организма.
Элла шла так, словно пол принадлежал ей: упругая походка, плечи расправлены, подбородок чуть вздёрнут. Чёрные джинсы сидели на ней как влитые, поверх — короткий пиджак с узкой линией талии, под ним — простая белая футболка. На запястье — часовой браслет с матовым экраном, на котором в такт сердцу пульсировали две тонкие голубые полоски. Волосы — собраны высоко, и от этого лицо казалось ещё резче: сильные скулы, живые тёмные глаза.
Артём поначалу пытался идти «незаметно учёным», но через три шага сдался. Его палец каждый раз тянуло провести по золотой тиснёной надписи, по швам стекла, по медным винтам в основании витрин. Белая рубашка — безупречно выглаженная, ворот небрежно распахнут, под пиджаком — тонкий жилет графитового цвета, брюки стройнели его фигуру. Он выглядел так, будто его только что сняли со страницы дорогого журнала — и тут же уронили на пол кожаную папку.
Папка хлопнулась: внутри звякнули металлические закладки. Элла ухмыльнулась краешком губ:
— Подними и сделай вид, что так и было задумано.— Научная легенда: «гравитация существует». Подтверждаю, — проворчал он, поднимая. Пальцы чуть дрожали — не от стыда, от восторга.
Они перешли через атриум. Под прозрачным куполом висела сферическая карта — не земная, не небесная. На неведомых меридианах играли мягкие огни. На ближайшей колонне проступила строка, будто начертанная светом:
Доступ подтверждён. Пара назначена.
— Нравится мне формулировка, — сказала Элла тихо. — Пара. Не «команда», не «единица».
— Вечное выныривание терминов из риторики брачных контрактов, — фыркнул Артём. — Мы здесь работать будем.
— Работать — да. Но дышать — вместе. Иначе Библиотека не пустит, — ответила она неожиданно серьёзно.
Их ждала Матрона — та самая, с серебристыми волосами. Вблизи её глаза отражали свет не зеркально, а как вода: тепло и глубина. На её мантии в тонком канителевом шве читалось — Custos.
— Вижу, вы не поссорились на входе. Хорошая примета, — сказала она. — Идите. Обряд допуска — это не торжество, а проверка.
Дверь распахнулась сама. Зал оказался небольшим и пустым, только на тумбе — резной ящичек с крышкой, в потолок мягко вмонтированы кольца света. На стене — длинное зеркало в узкой чёрной раме.
— Здесь вы оставляете
