Невеста Мороза - Айлин Лин
Глава 4
Я вышла в поле, засеянное пшеницей, и огляделась: дороги не видать, только тропка вилась среди колосьев. По ней и пошла. Из-под ног прыгали кузнечики, изредка выпархивали какие-то мелкие пичужки, отчаянно ругаясь на меня. Тёплый ветерок трепал прядки волос. Дойду до речки, хоть умыться надо. Кикимора сарафан-то подсушила, но ведь не стирала. Он попахивал болотной жижей и было бурым от грязи, а когда-то, вроде синим. И не разберёшь теперь. Ноги саднили от мелких ранок, идти больно, а надо. Так хотелось прилечь прямо здесь, среди пшеницы, и проспать желательно до завтра. Рядом с ухом зудели мелкие мошки, странно как-то, точно убаюкивали, от прогретой земли поднималось прозрачное марево. Веки стали тяжелеть. Э, нет. Так не пойдёт.
Я распустила волосы, до сих пор стянутые простой «резинкой», расчесала их, как могла, пальцами, заплела косу. Вроде так здесь принято выглядеть. Сонливость отступила.
Вдруг раздался задорный девичий смех. Оглянулась. Никого. Мерещится, что ли? Тут и не поймёшь: то ли колдовство, то ли глюки одолели. Потопала дальше. Рядом опять кто-то расхохотался. Звук словно витал вокруг меня. После встречи с болотником и ночёвки у кикиморы страх притупился.
– Эй и не стыдно вам людей разыгрывать? – сказала я громко, непонятно кому.
– А кто в моё время пшеницу тревожит? Разве не велено в полдень всякий труд прекращать?
Повертела головой, говорящую по-прежнему не было видно.
– Так а я и не тружусь. Ходьба разве работа?
– Твоя правда, – голос стал раздосадованным, – скучно мне, – вздохнули рядом, и из воздуха соткалась высокая голубоглазая девица с роскошными пшеничными волосами.
– Ты кто? – я замерла среди поля, разглядывая новое чудо.
– Тебе солнце голову напекло? Меня и не признала? – она опять громко расхохоталась. Игривое, как погляжу, у девицы настроение.
– Знаешь, у меня ночка не из лучших выдалась. Сама себя не признаю.
– Оно и видно. Бредёшь непонятно куда. Меня не боишься…
– А надо? Извини, в лесу такого насмотрелась, что и страх пропал куда-то.
– Ох, и странная ты, – девица появилась прямо передо мной, – Полуденница я, коли запамятовала. Наказываю тех, кто работать в моё время в поле выходит.
– Ну? Я тут причём? Иду, никого не трогаю.
Смешливая девушка призадумалась:
– Всё верно. Только скучно мне, – Полуденница зашагала рядом, искоса разглядывая меня, – а ты не сказала, куда идёшь. Вдруг на работу?
– В деревню, домой, – только сейчас поняла, что не знаю, как моё жильё выглядит. М-да-а. И как быть? У селян спрашивать? Полоумной сочтут. – Если тебе скучно, проводи меня до дома. Всё веселее, чем в поле одной торчать.
– Белены объелась? – полуденница замерла, уперев руки в бока, – нет мне ходу в деревню. Да и ты не туда идёшь.
– Как так? Тропка одна.
Девица опять расхохоталась:
– Одна, да на конец поля, а не к жилью. Уговорила, иду с тобой. Странная ты. Мне нравится.
– Эм, спасибо на добром слове. Куда же теперь?
– Ступай за мной, – Полуденница развела руками тугие колосья и шагнула вперёд, я старалась шагать за ней след в след. Минута и мы на берегу реки, поле шумело за спиной, точно прощаясь.
– Ловко, – оглянулась, удивившись, – спасибо тебе, Полуденница.
– Редко кто меня благодарит, – вдруг вздохнула она печально, – всё больше боятся. А я ведь не злой создана. Только порядок блюсти надобно. Не шали в моё время, так и не обижу.
– Хочешь, ещё раз поблагодарю? – улыбнулась я ей.
Девушка расхохоталась, лицо снова стало весёлым:
– А ты откуда такая? Али Леший по лесу водил всю ночь?
– Не-е, у Кикиморы ночевала, когда от Болотника ушла.
– Ушла? Живая? – Полуденница приблизилась, поглядела на меня сверху вниз, – не из робких, получается. И в таком виде домой пойдёшь? – Она провела ладонью по грязному рукаву.
– А что делать? Где я другую одежду здесь найду? Сейчас на речке состирну.
Чудо-девица насторожилась.
– Когда время твоё выйдет, – спохватилась я.
– Смекалистая, – довольно улыбнулась Полуденница, – за это помогу тебе.
Она, точно куклу, завертела меня в разные стороны, отряхивая одежду руками.
– Не поможет, – старалась удержаться на ногах, – жижа болотная въе…
Девица отступила на шаг, и я, запнувшись на полуслове, увидела, что сарафан точно новый и рубаха тоже.
– Вот это да-а-а, – счастливо улыбнулась девице, – сто раз спасибо тебе за это. Чудо так чудо! Ещё одна ма-а-аленькая просьбочка. Будь добра, подскажи, где дом Стужайло?
– Ты беспамятная, что ли? – нахмурила брови Полуденница.
– Можно и так сказать, – вздохнула я.
– Ладно уж. Иди через мост, по дороге. Как войдёшь в село, бери правее. Заметишь большую избу, с красными ставнями, да богатым крыльцом. Это и есть дом Стужайло.
Я поклонилась девице до земли, снова поблагодарив.
– Ты заходи ко мне ещё, – ласково улыбнулась она, – рада буду.
– Обещаю, что наведаюсь, – не успела помахать ей рукой, как Полуденница исчезла. Только смех где-то в поле раздался.
Направилась к добротному деревянному мосту, по такому не страшно и на телеге проехать. Странно, ноги не болели. Подняла подол. Все царапины зажили, будто и не было. Ай да чудо-девица.
Настроение улучшилось. Теперь не стыдно и людям на глаза показаться. Странно, одежда пахла луговыми травами. Как оно интересно там, в новом доме? Отец, то есть, отчим мой – колдун. Ну как догадается, что я не Тайя или Марфа? Как правильней. Кикимора сказала, что вторым именем после того, как на учёбу отправят, называть будут. Выходит, Марфа я пока. А если меня этот Стужайло и пытался утопить на болоте? То есть не меня, Марфу. Тьфу. Совсем запуталась. Как быть?
Я сбавила шаг, раздумывая, что делать. Никого ведь даже в лицо не знаю. Притвориться, что память потеряла? И меня дома запрут, плакало тогда моё обучение у Люта. Точно, на Лешего всё валить надо. Ещё бы знать, так сказать, его «полномочия». С фольклором-то я, конечно, знакома. Но вот в сказках кикимор страшилами описывают, а моя ничего, красивая даже. Эх, была – не была, свалю на лесного хозяина. Может, сойдёт?
И не заметила, как подошла к деревне. Прошла мимо первых домов и свернула на улочку, что забирала вправо. С любопытством разглядывала избы. Это ж надо! Мне так и хотелось войти внутрь, потрогать всё своими руками. Такая древность! На окраине села стояли больше полуземлянки, с узкими окошками, почти под крышей. Дальше шли дома побогаче. В пыли у низких оград ковырялись куры, выискивая червяков. Похрюкивала, чья-то сбежавшая хавронья, прилёгшая в тени у небольшого сарая. Народу не видно. Вымерли
