Невеста Мороза - Айлин Лин
– Отец её умер, а матушку – первую красавицу на много вёрст окрест, заставил замуж за себя пойти Стужайло. Теперь он Марфе, то есть и тебе отцом зовётся. Он и сам у Люта обучался, волшебника-мороза. Только через пять лет отправил его колдун домой. Силы в нём много, но и спеси достаточно. Не сгодился в преемники. Стужайло, такое имя ему волхвы дали, важности своей не унял. Помогал людям только за дары богатые. Много злата накопил. Да до того, как к маменьке твоей свататься, сгубил жену молодую. Дочка после неё осталась, малютка-сирота. Вот и растила твоя матушка вас двоих, как родных сестёр. Только отец названный невзлюбил тебя. Дочь-то его кровная силу переняла слабую. Весенняя она волшебница. Злился он, что ты сиротка, колдовством владеешь, которое его Насте и не снилось. Может, и его это рук дело, замена ваша. Только то сокрыто от меня.
Кикимора замолчала, задумавшись над чем-то.
– И как мне быть? – растерялась я, – нет у нас магии, никогда и не слышала о ней. Разве что в сказках.
– Сказки рождаются из были, – усмехнулась болотная дева, – а будущее я раскрыть не могу. И не проси. Мутное оно у тебя, как вода в бочаге. И нельзя нам людям открывать, что судьбой уготовано.
– А вы кто? Ты и дед вчерашний. Нечисть, что ли, местная?
Кикимора рассмеялась:
– Не дед, болотником его зовут. А мы не нечисть, – надула она губы, – так нас только дураки кличут. Народ лесной. Приставлены за порядком следить. Ты дальше слушай. Вам с Настей пора пришла в ученицы идти. Возвращайся домой, я выведу тебя из леса. Притворись Марфой, отец подмены не заметит. Жди, когда волхвы за вами придут. Может, и сегодня это случится. Они вас отведут к Люту и Цветане – весенней колдунье. Там выучишься, сама разберёшься, кто над твоей судьбой такое сотворил. И, Марфа…
Я поморщилась от этого имени. Ну, не нравятся мне старые Глаши и прочие Параскевы.
– Привыкай, – дёрнула меня за рукав Кикимора, – впрочем, скоро тебя только вторым именем величать станут. Так вот. Не верь никому. Матушка твоя – женщина добрая, но под колдовством ходит, сама себе не принадлежит. Не верь никому! И с Лютом осторожнее, древнее проклятье на нём. Озлобился зимний колдун – сердце его точно ледышка. На расправу крут. Одну лишь силу уважает. Силу души. Живи с оглядкой и спи вполглаза. И ещё. Покажи оберег, что с тобой в этот мир вернулся.
Я так и сжимала медальон в ладони. С ним и проснулась. Протянула его девушке. Она бережно взяла его в руки:
– Рубаху расшнуруй, – пальцем указала мне Кикимора на ворот.
Послушно развязала тесёмки. Болотная дева прислонила медальон мне под грудью и зашептала странные слова. Я посмотрела вниз и чуть не отшатнулась от испуга: оберег словно затянуло моей кожей, даже следа не осталось.
– Когда время придёт, он сам проявится. Пока же не сказывай о нём никому. Идём, тебе надо спешить.
– Погоди, Кикимора. Объясни про колдунов. Скажи толком, куда я попаду?
Та застыла, потом снова опустилась на пень:
– Верно. Обсказать надо. Живут от веку четыре колдуна: Зима, Весна, Лето и Осень. Люди, имеющие силу великую. Оберегают землю сотни лет, а потом им черёд приходит свой. Тогда сильнейший ученик заместо него становится. Мужчина или женщина. Сейчас Мороза зовут Лют, Весна – это Цветана, недавно она место своё заняла, юная ещё, Лето – Зарев, ну а Осень – Руен. Самая большая сила у Люта, Руен тоже могучий волшебник, но колдовство то недоброе. Весенняя колдунья слаба, одно великое умение у неё, оживлять людей может. Лишь ей это подвластно. Зарев, летний колдун силён, но забот у него столько, что и его умений порой маловато. Живут они каждый своим двором. Отыскать их никому не подвластно. Волхвы те тропы знают, да колдуны. Сила в дорогах заповедных: шаг сделал, а уже пол-леса прошёл. Но берегись, если человека простого, али волшебника недоучку на той тропе бросить, век он будет по ней ходить, до самой смерти. Как я сказала, попадёшь ты к Люту. Держись тише воды, ниже травы, а знания впитывай. Силу свою расти. Так и судьбу исправишь, время придёт. Я всё тебе сказала.
Кикимора встала, поманила меня за собой. Мы прошли через лес. Он был грозным: нависали древние деревья неприветливо над головой, скрипели ветвями. То и дело через бурелом приходилось карабкаться, весь сарафан изодрала. Ноги покрылись ссадинами и кровоточили. Тропинок не было, а Кикимора, как и вчера, легко шагала впереди, словно и нет преград для неё. Я же еле поспевала за проводницей.
– Скажи, – пыхтела я на бегу, – почему ты мне помогаешь?
Дева даже не обернулась:
– В мирах должно равновесие сил блюсти. На то мы и приставлены. Раз уж довелось мне тебя спасти, то и оберечь должна, подсказать. Лучше бы Яге ты попалась. Та силой большей владеет.
– А она существует? Баба-Яга?!
– Ты так при ней не скажи, коли встретишь, – обернувшись, оскалилась Кикимора, – какая она тебе баба? Ведунья лесная, охранительница троп заповедных. Яга!
– А вас все люди видят?
Кикимора застыла так резко, что я едва успела притормозить, всё равно уткнувшись носом ей в спину:
– Запамятовала совсем, – она повернулась, и её зелёные глаза чуть не пробуравили меня насквозь, – не видят нас люди. Только колдуны и волхвы. Не сказывай обо мне. Никому.
– Хорошо, – потёрла я щёку, искусанную комарами.
К полудню мы вышли на опушку.
– Гляди, – Кикимора подвела меня к последним деревьям, – там за рекой село. Иди. Коли расспрашивать станут, скажи, заплутала в лесу, как вернулась, не помнишь. И как ушла тоже. Можешь попенять, мол, будто Леший водил тебя без памяти.
– Так я же его видеть, вроде как, не должна.
Болотная дева рассмеялась:
– Люди всё на нас валят. То Леший увёл, то Кикимора напугала, то Болотник заманил. Поняла?
– Угу, – кивнула я, всматриваясь в далёкие дымки от печей. Топать ещё прилично, – может, ещё меня проводишь?
– Нет, – моё место там, – махнула она на чащу. – Далее владения Полуденницы. Ступай, Тайя. Глядишь, сведёт нас ещё судьба. Прощай.
Кикимора, точно в кино, удалялась, стоя на месте. Её фигурка просто растворилась среди листвы, уменьшаясь в размерах. Миг – и не стало девы.
Я оглядела свой наряд, шмыгнула носом: видок у меня, будто в лапах у медведя побывала. Но другого наряда нет, радуемся тому, что есть. Вздохнула грустно и потопала в деревню. Верила ли я рассказанному? А куда деваться, когда
