Раб Наилон. Вкус свободы - Анна Жнец
— Сделайте со мной это, — прохрипел он с напряженной, намертво приклеенной к лицу улыбкой. Правила игры были ему хорошо известны. Ответ мог быть только один.
— Ты сам попросил.
Твердая палка начала проталкиваться внутрь, насилу растягивая то, что не желало быть растянутым.
Он улыбался, внутренне обмирая от ужаса.
Улыбался, испытывая невыносимую боль.
И когда к горлу подступала тошнота и казалось, что непереваренный ужин вот-вот полезет наружу, он продолжал улыбаться.
Каждый момент его прошлого был позорным. В нем было не найти ни одного светлого момента.
В собственную память Наилон погружался как в грязь, как в корыто из нечистот.
Ему просто хотелось все это забыть. Хотелось, чтобы нашлась женщина, которая его искренне полюбит и будет считать достойным мужчиной. Хотелось обычных теплых объятий, а не похоти. Наилон ненавидел постельные утехи.
— Я увидела все, что хотела, — повторила старуха традиционную фразу и отстранилась.
Наилон приготовился к худшему. Он уже давно не ждал от жизни подарков. На смену страху пришли обреченность и смирение.
— Ну что там? — не выдержал ши Дарай.
— Прежде чем старейшины скажут свое слово, — вышла вперед Тэлли, нервно хрустя суставами пальцев. — Вы должны узнать одну вещь об этих чужеземцах. Я расскажу то, что видела своими глазами.
Глава 5
— Говори, — велела аш Фатим.
Чувствуя себя самозванцем, Наилон поднялся с колен и встал рядом с друзьями. Внутри у него все дрожало и сжималось.
— Я видела, как этот светлый эльф управляет песчаным змеем с помощью свиста, — сказала Тэлли без лишних предисловий. — Видела это собственными глазами.
Вокруг зашептались. Под куполом шатра поднялся нестройный гул. Наилон не смотрел по сторонам, но ощутил, как взгляды всех собравшихся устремились к нему. Он ненавидел находиться в центре внимания.
— Не может быть! — взревел ши Дарай за его спиной.
— Ты обвиняешь меня во лжи? — с вызовом шагнула к нему Тэлли, и обстановка внутри палатки еще больше накалилась. — Хочешь сказать, что я лгу перед советом старейшин?
Ее маленькие кулачки сжимались, зеленые глаза сверкали, хрупкая фигура дышала воинственностью.
На миг ши Дарай опешил, но неприязнь к чужакам победила, развязав несдержанный рот.
— Я думаю, что ты говоришь неправду.
— Говорить неправду значит лгать, — вспыхнула Тэлли. — Называй вещи своими именами. И будь готов ответить за свои слова. Так я лгу?
— Ты лжешь, — вздернул подбородок ши Дарай. — Этот ушастый чужак, гладкий, как мальчик, тебе приглянулся, и ты хочешь оставить его в поселении. — На бородатом лице мужчины проступило что-то похожее на ревность. В этот момент он стал похож на обиженного великовозрастного задиру.
Приглянулся?
Сердце Наилона забилось чаще.
Он незаметно повернул голову, чтобы сквозь завесу распущенных волос взглянуть на Тэлли. Та хлопала глазами, приоткрыв рот, растерянная и смущенная. На ее щеках растекался густой румянец.
Может ли быть, что он ей понравился?
Нет, вряд ли. Эта волосатая обезьяна ши Дарай ошибся.
А впрочем… Даже со сломанным, криво сросшимся носом Наилон был красив. Его лицо и тело всегда привлекали женщин.
— Я рассказываю о том, что видела, — Тэлли наконец справилась с неловкостью, и ее голос вновь звучал твердо.
— Можно ли верить словам недостойной женщины?
Последняя фраза ши Дарая была как щелчок кнута. Тэлли вздрогнула. Все замолчали. Повисла звенящая тишина, и в этой звенящей тишине было слышно, как искрит, потрескивая, воздух.
Золотистые брови Тэлли медленно двинулись к переносице. Морщинка на ее лбу углублялась, зеленые глаза темнели.
Под взглядом девушки ши Дарай потупился, передернув широкими плечами. Он явно жалел об этом оскорбительном выпаде, но был слишком горд, чтобы взять свои слова обратно.
— Что действительно недостойно — так это не следить за своим языком, — Наилон не сумел сдержаться. Понимал, что его положение в клане очень шаткое и дерзить местным опасно, но не смог себя остановить. Заступиться за Тэлли было делом чести. Он чувствовал, что от молчания его просто разорвет.
Ши Дарай побагровел. На его могучих руках, на загорелом выпуклом лбу, по бокам бычьей шеи канатами вздулись вены, а глаза сузились и налились кровью. Но, прежде чем мужчина успел что-либо сказать, аш Фатим на правах старейшины прекратила этот спор.
— Чужеземец прав, — ее голос был сухим, как песок, и напоминал скрежет птичьих когтей по камню. — Надо держать себя в руках. Что за безобразную сцену ты устроил в моем шатре?
Ши Дарай крепко сжал челюсти и неохотно, через силу прошептал извинения, но его тяжелый взгляд обещал Наилону смерть. Похоже, он нажил себе врага.
— Я принимаю твои извинения, ши Дарай, — сказала Тэлли, хотя и она сама, и все вокруг понимали, что прощения за свою несдержанность он просил не у нее, а у старейшин. — Но в следующий раз, когда съешь что-то протухшее или животное ранит тебя на охоте, ищи помощи у другой знахарки. Может, она и не спасет тебе жизнь, зато будет достойной женщиной.
Аш Фатим улыбнулась. Ши Дарай раздул ноздри.
За этой перепалкой Наилон успел забыть, с чего начался спор, но вот все успокоились и вернулись к прежней теме.
— Заклинатели приходят в этот мир не чаще, чем раз в поколение, — нахмурилась колдунья, разглядывая Наилона выцветшими глазами. Когда-то они были ярко-карими, но с возрастом поблекли до водянисто-бежевого. — Ты утверждаешь, что можешь подчинить песчаного змея?
— Он может, — вместо Наилона старухе ответила Асаф. — Он спас моего мужа от смерти, когда рогатая тварь пыталась задушить его в своих кольцах.
— Мы можем поверить им на слово? — повернулась аш Фатим к мужчинам, сидящим с ней на ковре.
— Мы верим лишь тому, что видят наши глаза, — отозвался один из них.
— Так как же мы поступим? — спросила она.
— Пусть проявит свой дар, — ответил ей мужчина, не проронивший до этого ни слова. — Мы пойдем в пустыню, все вместе, к границе Черной Пустоши, и он на глазах у всего клана призовет свистом песчаного змея. Если этот чужеземец и правда заклинатель, мы с радостью признаем его дха`ньян и примем в свои ряды. Он станет самым уважаемым мужчиной в поселении. Но если
