Рождественские байки с Перекрёстка (СИ) - Тоцка Тала

***

Лиза мерила шагами коридор, ее муж подпирал стену, а Север стоял у окна и смотрел на снег, что тихо падал крупными хлопьями, укутывая землю, как в одеяло, а у самого перед глазами были тонкие музыкальные пальцы, цепляющиеся за простынь, такую же белую, как этот снег.

Хватит, не о том он думает, когда в операционной Алька Соколова борется за жизнь Димки. Не в силах смотреть, как мать его сына отчаянно бродит от стены к стене, он подошел к ней и обнял за плечи.

— Сядь, Лиза, не изводи себя.

— Не могу,  — она прошептала возле его щеки, и сердце на миг полоснуло раскаянием. Она была хорошей женой, его бывшая, просто Матвей не любил ее никогда, а она любила, может, даже сейчас еще любит, просто устала ждать и выпрашивать чувства, которых не было.  — Север, он ведь выживет, правда?

— Да, правда,  — поцеловал бывшую жену в лоб и передал в руки нынешнего мужа. Он был несказанно благодарен ему за то, что тот появился в жизни Лизы и смог заменить Матвея, потому что жить ради сына с нелюбимой женщиной становилось все больнее и нестерпимее.  — Я за кофе, вам принести?

Внизу стоял автомат, Матвей взял двойной эспрессо и присел рядом на подоконнике. Достал телефон и набрал в поисковике фейсбука «Алла Демидова». Демидова. Неудивительно, что он раньше не мог ее найти, Алла нигде не упомянула, что когда-то была Соколовой.

Нашел ее профиль сразу же, видно было, что пользователь та не слишком активный, но несколько фотографий имелось. Вот Алла в окружении коллег в белых халатах, вот стоит и улыбается с цветами — тут же неприятно кольнуло, это кто там ее снимает, такую счастливую, а потом те же цветы, но вокруг девушки-подружки, сидят в кафе, цветы стоят рядом в вазе, а потом…

Сердце прыгнуло вверх и отчаянно заколотилось, а следом ему будто хорошо дали под дых. Алла с девочкой, девочка небольшая, такая же красивая, как мама  — мать и дочь, фото подписано: «Моей девочке уже восемь, как быстро летит время!» И ниже в комментариях: «Катюшка у нас красавица, как мама!»

Положил телефон на подоконник и нагнулся, хватая ртом воздух. Сердце билось о ребра как бешеное, кровь стучала в ушах, а Матвей смотрел в глаза серьезной, маленькой девочки, до боли знакомые, голубые, как летнее небо, потому что эти глаза он каждое утро видел в зеркале, когда брился, свои собственные. 

Такие маленькие девочки как она не заводят аккаунты в фейсбуке, руки дрожали, но Север нашел инстаграмм и забил «Катя Демидова». Ничего. Правильно, ничего, потому что она Соколова. Соколова, мать твою, хотя должна быть Северова, и была бы Северова, если бы он как последняя скотина не прятался у себя в квартире целых три дня, а пришел за Алей сразу, а если бы та отказалась идти, взвалил бы на плечо и отнес домой. И там ползал бы перед ней на коленях до тех пор, пока она не простила, а она простила бы обязательно, потому что у таких, как Алька если любовь  — то на всю жизнь. И такие как она на всю жизнь, теперь Север знал это совершенно точно.

Катя Соколова тут же нашлась, он увеличил фото и, схватив телефон, жадно рассматривал лицо своей дочки, все еще не веря в счастье, так неожиданно и по-царски преподнесенное ему в этот вечер.

«Как же ты был прав, копытогрогий… Или ты знал?»

«Да не знал я ничего, чего пристал? Так, блефовал… Да не толкайся ты, ладно, ладно. Ты попросил и поверил, вот и получил, все согласно регламента в рамках действующего законодательства…»

Темные, аккуратно зачесанные назад волосы. Точеные скулы, как у матери, а вот губы его, как и глаза, и вообще если присмотреться, она больше на него похожа, чем на Альку. Матвей глянул на дату рождения и быстро просчитал в уме. Да, все сходится, но здесь и считать не надо было, он сразу узнал дочь. «Катя… Катюшка…»

Его дочь родилась без него, жила без него долгих восемь лет, в ее жизни был даже какой-то Демидов, которого та вполне могла называть папой, только от одной этой мысли Северу хотелось крушить все вокруг. Аля сейчас одна, ни на одной из фотографий не наблюдалось никакого Демидова, но все же Север развел на разговор подошедшую к автомату медсестричку с приемного покоя, угостив ее кофе. И через десять минут знал о докторе Демидовой больше, чем она знала о себе сама.

Прекрасный врач, с мужем разведена, воспитывает дочь. Любовник если и есть, то никому о нем не известно. Матвей взял два капуччино и вернулся к операционной. Он больше не отпустит ее. Если есть любовник, ему же хуже, придется отвалить, потому что Север девять лет не жил без своей Аленькой, а существовал, как бездушная оболочка. И теперь, когда он нашел свою Птичку и узнал, что у него есть большая, умная и красивая дочь, он будет сражаться за них со всем миром, только лишь бы Алька снова не упорхнула от него. Она простит его и вернется, Север был уверен, вот только не уверен был, в этой жизни или в следующей.

***

Алька устала так, что ни рук, ни ног не чувствовала, казалось, она не идет, а парит над полом, словно бестелесный призрак. Зато сердце ощущалось хорошо, вот оно как раз никуда не делось, давило и ныло в груди, напоминая о глупой, никчемной любви, которая никак не хотела отпускать ее из цепких лап.

Матвей Северов, и где он взялся, ведь она была уверена, что отпустила, забыла, разлюбила… Но стоило ему посмотреть в глаза, и девять лет как не было. Ни мужчин не было, в которых она искала спасение, ни чувств, которые, как ей казалось, рождались в душе, ни самой души. Лишь пепелище, где через толщу праха и пепла смог пробиться один-единственный цветочек, слишком маленький и хрупкий, но лишь он придавал ей сил жить дальше. Катюшка.

Поэтому Алька изо всех сил старалась вернуть отцу его сына, чужая боль не сдует пепел с ее души, маленькие дети не должны умирать, а их отцы не должны сходить с ума от горя… Она вышла в коридор и сняла маску

 — Все прошло хорошо, мальчика перевезли в реанимацию, думаю, вам нет смысла оставаться здесь,  — она заставила себя посмотреть в глаза Матвею, а потом перевела взгляд на его жену, — едьте домой, отдохните, а завтра приедете, если вам так спокойнее. Я попробую договориться и провести вас к ребенку.

 — Спасибо вам, — жена Матвея вытирала слезы, а за плечи ее обнимал светловолосый мужчина. Северов сверлил Альку угрюмым взглядом. Они… они не вместе?...

Глава 4

Матвей ждал Альку на улице, привалившись к капоту «Хонды». Распахнулась дверь, она вышла на крыльцо, такая же тоненькая даже в теплом пальто, сердце ухнуло вниз и запульсировало в районе желудка. Он взрослый мужик тридцати лет, а при виде ее ладони вспотели, как у мальчишки. Оттолкнулся от капота и шагнул навстречу.

— Аленький…

Она вздрогнула, как от удара, и даже руку подняла, будто защищаясь.

— Не надо, Матвей, прошу тебя, все в прошлом.

А то он по глазам не видит, что ничего не в прошлом! В груди чуть отпустило, больше всего Север боялся увидеть безразличный, равнодушный взгляд, а пока в карих глазах плещется боль и тоска, пока они вот так сверкают, у него есть шанс. И Север будет последним идиотом, если его упустит. Осторожно подошел ближе, чтобы не спугнуть, и поднял обе ладони вверх.

— Хорошо, Птичка, я просто отвезу тебя домой.

— И пожалуйста, без этих идиотских прозвищ. Алла Евгеньевна, — поджала губы, а ему до жути хотелось прижаться к ним и вообще, схватить в охапку и не отпускать никогда, но нельзя пока, он даже руки за спину спрятал.

— Хорошо, Алла Евгеньевна. Садись в машину.

— Матвей, — она вздохнула, Север очень надеялся, что от непримиримой борьбы с собой, — я никуда с тобой не поеду. Транспорт ходит прекрасно, я доберусь, спасибо.

— Она сейчас сама дома? Одна? — посмотрел в упор.

— Кто? — испуганно вскинулась.

— Дочка моя. Катя.

— Она не твоя.

— Да, я видел. И подсчитал. Соцсети классная вещь.

Вздохнула, сделала шаг, чтобы обойти, и тут он не выдержал, будь что будет, обхватил обеими руками и прижал так, что она уткнулась носом ему в куртку.

— Алька, Аленький, я искал тебя тогда, долго искал, где ты была? Куда исчезла? Я не жил без тебя все это время, так, числился…