Потому что ночь - Кайли Скотт
— Вот почему они похитили меня… чтобы подложить мне эту штуку и заставить меня принести ее прямо в дом для них.
Он поднимает голову, и я чувствую толчок в середине груди. Это используется связь с сиром — и не только на мне. Это подтверждается, когда Генри и Бенедикт входят в комнату.
— Приготовьтесь, — говорит Лукас. — У нас скоро будут гости.
Даже Марк не желает возиться с солнцем. Или не очень. Когда начинается атака, наша ближайшая звезда только-только заходит за горизонт. Я чувствую, как она все еще предупреждает меня не высовываться, оставаться в укрытии. Нужно обладать сильной волей, чтобы не обращать на это внимания. Либо это, либо жгучая ненависть, взращенная за тысячу с лишним лет, и куча денег.
Марк, должно быть, нанял людей, чтобы те перевезли его и его людей сюда и завели в дом, где нет дневного света. Несколько больших машин припарковались у дороги. Какие-то фургоны, грузовики или что-то в этом роде. У меня такое чувство, что нас сейчас серьезно перевесят. Двери машин открываются и закрываются. Но разговоров не слышно. Не произносится ни слова, только шаги и звук тяжелых коробок, заносимых в дом. Если руны разрушены, то их просто нечем удержать.
Если бы мы не нашли медальон, они наверняка застали бы нас врасплох. Я бы, по всей вероятности, спала и не услышала резни в тихом, и спокойном уголке моего сознания. Я пропустила бы все эмоции, связанные с этими словами. Все предвкушение и гнев.
Остальные вполне могли подумать, что это просто представители «Торн Групп». Подрядчики, нанятые для ухода за домом или садом. Такие рабочие приходили и уходили в светлое время суток. Были и доставки. Очень много доставок. Вещи, которые Лукас просил или которые Ширли собирала для него на протяжении многих лет. Для людей здесь уже поздно. Но это не исключено.
Лукас решил не уничтожать медальон и не выбрасывать его из ближайшего окна. Это его шанс наконец встретиться с братом на родной земле. Он хотел, чтобы я спряталась в туннеле, в одном из тайных выходов, пока все не закончится. Но им понадобится любая помощь. Даже шаткая, не имеющая почти никакого опыта. Николас и Лейла будут здесь, как только солнце полностью сядет. Но у меня есть ощущение, что они опоздают.
Несмотря на то, что наш дом кажется таким обычным, мое волнение просто невыносимое. В гостиной под землей горят свечи, играет пластинка. Билли Холидей поет так сладко. Тяжелая деревянная дверь в задней части подвала приоткрыта на ширину ладони. Это гостеприимная сцена, типичная для того, как проводят дни члены семьи, которым не нужно спать. Те, кто считает себя в безопасности, защищенные рунами.
Мы с Лукасом стоим в стороне от заднего коридора. Настолько близко, насколько он позволяет мне подойти к происходящему. Но я все вижу и держу в руках пистолет. Я согласилась использовать его только в крайнем случае. Никто из семьи не хочет испытать на себе случайный выстрел от члена этой же семьи. Что, честно говоря, вполне может случиться. Однако я ни за что не согласилась бы быть безоружной, когда на нас нападают.
В одно мгновение все началось. Я даже не слышала, как кто-то подошел к двери. Эти люди действительно хороши.
Дверь открывается шире, медленно и бесшумно. И первый из убийц Марка входит внутрь с пистолетом-пулеметом. Он осыпает комнату деревянными пулями, от которых хрусталь и фарфор разлетаются вдребезги, а перья и пух от мебели наполняют воздух. Это гребаный беспорядок.
Бенедикт поднимается из-за шезлонга, и из его руки вылетает кинжал. Конечно же, острие находит свою цель, вонзаясь глубоко в глаз твари. Вампир превращается в пепел на своем месте.
На его место тут же выходит другой. На этот раз это миниатюрная женщина с острыми орудиями. Об этом свидетельствует метательная звезда, торчащая из плеча Бенедикта. Но Генри поднимается из-за старинного шкафа с пистолетом в руке. Одна, две, три пули попадают ей в сердце, и она тоже превращается в пепел.
Все происходит так быстро. На каждое действие — столь же кровавая и жестокая реакция.
Похоже, один за другим они не справляются. Или, возможно, у Марка кончилось терпение. Потому что в комнату вбегают пять вампиров. Первый падает от выстрелов Генри. А у второго из груди вдруг торчит копье. Бенедикт бросается вперед с коротким мечом в руке. Он с относительной легкостью отделяет голову существа от его тела. Но пуля другого существа попадает в Бенедикта, и он корчится от боли.
Генри бросает пистолет и достает из кожаной сбруи на груди пару кинжалов. Это похоже на жестокий танец, когда он и враг кружат друг друга. Затем мелькают ножи, и Генри хрипит, когда на его спине появляется длинная полоса крови. Ой.
Его противник ухмыляется, несказанно довольный. Они начинают двигаться так быстро, что за ними трудно уследить. Тем временем еще один падает под ударами меча Бенедикта. Он наносит удары и парирует их с легкостью, отбивая смерть сталью. Я никогда не видела, как работает берсерк викингов. Но последнее, что увидит враг, — это его маниакальную ухмылку.
Никто из наших врагов даже не пытается дотянуться до меня. Интересно, сказал ли им Марк, что хочет убить меня сам?
Лукас поднимает свой топор и присоединяется к стычке. Острый край его лезвия едва не разрывает ближайшее тело на две части. Такой грязный способ убить человека. Кровь, покрывающая его топор, мгновенно превращается в пыль. Он должен был дождаться появления брата. Сохранить себя для этого боя. Но шансы на то, что он останется в стороне, были невелики.
Я слышу только звон оружия и лязг стали о сталь. Это оглушительная какофония. Пепел от тел лежит кучами по всей комнате. Я стою спиной к стене и жду с пистолетом в руке, чтобы понять, смогу ли я помочь. Впрочем, втроем они прорубаются сквозь врагов с относительной легкостью. Плюс-минус случайная рана от пули или клинка.
Такая резня просто ошеломляет. Неважно, сколько смертей я видела за последнее время. То, что происходит здесь, в нашем доме, — это… должно быть более сильное слово, чем мясорубка. Хотя оно как бы подводит
