Мой бывший пациент - Анна Григорьевна Владимирова
… и пальцы нащупали пластиковый футляр.
Мыслей не стало.
Я просто смотрел на пистолет в футляре. И почему-то все никак не решался закрыть крышку и вернуть его на место. Хотя, было понятно, почему.
Потому что в башке знакомо щелкали углами паззлы.
Ива.
Пистолет.
Ее ложь.
Ее небрежно брошенные слова и фразы. Много слов…
Что лучше выстрелит в меня снова, что не заслуживает меня…
С чего такая шикарная женщина вообще должна заслуживать кого-то? В обычное время она, может, уверена в обратном. Но не со мной.
А, может, нет?
Я шумно сглотнул в повисшей тишине и вытащил пистолет. Чешский. Идеальный вариант. Из такого сам Бог велел стрелять из-за угла по тем, кто препятствует пусть и не твоему, но счастью. Праведница какая, ты смотри… От одного касания магазин вылетел мне в ладонь. Я отвел затвор назад. Не заряжен. В магазине все еще двенадцать пуль…
И во рту окончательно пересохло.
Одна — красная. У всех пуль гильзы окрашены зеленым лаком. А одна пуля — омедненная.
С губ сорвался смешок.
Несложно на самом деле понять эту женщину.
Достаточно просто найти у нее пушку.
Я поднял глаза в окно. Унылый колодец больницы заполнило тьмой, и картинки сами побежали перед глазами на его фоне. Как Ива спасает Игоря, полагая, что я приехал лишь за тем, чтобы добить его. Как потом приносит свое сердце в жертву. И все становится на свои места…
Я смотрел и пересматривал эти «картинки», избегая главного — позволить этому всему меня ударить. Но мне пришлось.
Я опустил взгляд на пистолет в руках, криво усмехнулся…
Ива стреляла в меня.
Это она запустила всю эту цепочку событий, в конце которой я сижу с ее пистолетом в руке. И я медленно приставил его к голове, позволяя холоду дула хорошенько проморозить мне висок.
Дура.
— Какая же ты дура, Ива…
…у меня.
Я отнял пистолет от виска, убрал в футляр и задвинул его в ящик поглубже.
Вот что она собиралась мне сказать в доме отца тем вечером, когда Горький утащил ее на полуслове. Он знает. И он запретил ей говорить мне правду.
Разболелась голова.
Горький тоже идиот. Настолько уверен в своей безнаказанности, что даже следы за Ивой толком не подтер. Хотя, а зачем? Предположить ход событий, при котором Иву начнут обыскивать? Ее не притянуть.
Тут мне снова захотелось вытащить пистолет и вернуть к голове.
Она за этим и подстраховалась этой ЭЭМ? Той, которая рисковала ради меня сердцем, уж точно ни к чему меня убивать.
Я поднялся на ноги и принялся громко ругаться. Материл Иву в цвет, бессильно сжимая кулаки и расхаживая перед столом туда-сюда.
— Вот же дура! — выдохся под конец. — Идиотка! Киллерша хренова! Да кто дал тебе право?!
И ведь не выместить на ней злость! Она же валяется там сейчас, заплатив мне сполна едва ли не жизнью. Если бы не отец, который отдал сердце, лишь бы выплатить за нее этот долг, я бы вообще не смог ее увидеть. И эта сучка была готова умереть за то, что сделала.
Я опустился на колени посреди комнаты и уткнулся лбом в пол, сжимая кулаки. В груди взорвалась сверхновой вся боль, скопившаяся внутри, и вскоре все стихло.
Я заслужил, пожалуй. Довел Иву сначала до отчаяния, а потом и до самоубийства, пусть и таким витиеватым путем. Наверное, я бы хотел, чтобы она любила меня также… Если бы только Игорь знал… И не трусиха она вовсе. И стреляла отлично, и признаться собиралась во всем, и сердце свое не задумавшись заложила.
Я выпрямился. И встретился взглядом с котом. Тот с интересом наблюдал за моими метаниями.
— И куда ты смотрел?
— Мля? — вопросительно вякнул кот.
— Именно. Только мне-то что с ней делать?
— Мля…
— Ты бы чего дельного предложил, — вздохнул я, тяжело поднимаясь.
Чистую шмотку я вернул на место.
Иве придется потерпеть меня такого…
***
— Я так и знала, что ты не послушаешь, — улыбнулась я на возникшего в дверях палаты Стаса.
Только взгляд его насторожил. Он медленно подошел к кровати, не спуская с меня глаз, и тяжело опустился на стул рядом.
— Что случилось? — еле выдохнула я, пытаясь сесть.
— Все нормально, не нервничай, — устало прохрипел он, складывая локти поверх моего одеяла. — Кота покормил. Спать с ним не смог — он громко плямкает.
И он взял меня за руку, опуская взгляд.
— А что ты злой такой? — тихо поинтересовалась я.
— Каморку твою увидел, — вскинул он горящие гневом глаза. — В которой ты типа живешь. Квартиры же у тебя нет, я правильно понял? Эта шикарная жилплощадь — все, что у тебя есть? Удобно у тебя там все, даже холодильник имеется…
— Князев, а ты хотел невесту с приданным? — усмехнулась я.
— Как ты могла до такого докатиться? — гневно сопел он, цедя сквозь зубы.
— Мне там удобно! — надула я губы. — Тебя не спросила!
— Уж лучше бы спросила!
— Посмотрю, как вести себя будешь!
— Это я-то? — усмехнулся он зло. — У тебя там шкаф забит сухомяткой и кошачьим кормом! Даже я до такого не докатился!
— Что значит «даже»? — хрюкнула я.
— У меня есть большой холодильник, Ива…
— Как мне повезло…
— … И сейф для хранения пушки, — закончил он, пристально глядя мне в глаза. — Ты в курсе, что пистолет в ящике хранить нельзя даже тебе? Нет, Горький, конечно, от всего отмажет, но ты-то теперь спишь со мной, а не с ним…
Я замерла с усмешкой, медленно наполняя грудь воздухом. В груди с каждым ударом сердца замирала жизнь, становилось холодно.
Стас нашел пистолет. И понял, что это я в него стреляла.
Нет, я замела следы. Но кто мог предположить, что я влюблюсь в свою жертву, и он окажется у меня в комнате и обнаружит улику?
Стас продолжал на меня смотреть, и взгляд его наполнялся такой смесью эмоций, что выдержать его стало невозможно. Будто все, что я сейчас сделаю — от взмаха ресниц до нервного вздоха, — он использует против меня. Я сглотнула и отвела глаза.
— Ты не умеешь врать… — хрипло выдавил он.
— Ты говорил…
—
