Мария. По ту сторону несбывшегося (СИ) - Олла Дез
— Уж кто бы говорил-то? О везении?
— Мне вот такое сокровище ни разу в руки не падало. Уж я бы не выпустил, как некоторые, — презрительно искривил почти идеальные губы тореадор.
— Да я тебя… — начал Артур, но я его прервала, положив ладонь на его щеку и поворачивая лицо к себе.
— Арт, он тебя нарочно выводит из себя. Не ведись.
— Мари, родная, ты права. Мы тут по делу, а не для того, чтобы старую вражду ворошить.
— Что надо? — грубо спросил хозяин квартиры.
А я осмотрелась, ища подходящую картину. И воскликнула от неожиданности:
— Ох! Это подлинник?
— Откуда? Я конечно лучший тореадор в Мадриде, но подлинник Гойи мне не по карману. Это копия. Сейчас с ними стало проще. Копия качественная — художник постарался для меня на заказ.
— А это ведь тореадор?
— Не совсем. Это новильеро — начинающий матадор. Он ещё ни разу не убил взрослого быка, — ответил мне со снисходительной улыбкой Хабанеро.
— Взрослого? Это как?
— Старше четырёх лет, — всё с той же усмешкой ответил потасканный красавчик.
— А это? — и я указала на соседнюю картину.
— Это уже тореро. Только вот это уже современный художник. Мне её презентовали прямо из мастерской. Мариано Фортуни, так и называется «Тореро», — и на его губах заиграла уже самодовольная улыбка, хотя сходства его с портретом не было совершенно никакого.
На картине портретное сходство было весьма условно: небольшая фигура тореро с поднятой вверх рукой, убитый чёрный бык. Вообще полотно было каким-то невыразительным. Только выделялась красным пятном мулета.
— А это что? Я у тебя раньше этой картины не видел? Ты что вдруг увлёкся египтологией, Салаверри? — спросил Арт, указывая на яркое красочное полотно, не имевшее к корриде, на мой взгляд, никакого отношения.
На этой картине была изображена процессия, в центре которой был чёрный бык. Только вот он был увит гирляндами цветов. А рядом шли люди в характерных для египтян одеждах.
— А, — махнул рукой Эскамильо де Салаверри, — одна горячая поклонница подарила. Тоже современный художник. Фредерик Артур Бриджмен. «Шествие священного быка». Никакого, на мой взгляд, отношения к корриде не имеет. Ну, разве что — бык тоже чёрный.
— А что для корриды бык должен быть обязательно чёрный? — удивилась я.
— Да, традиция, — пожал плечами Эскамильо.
— Это Апис, родная. Его, по всей видимости, ведут на смерть. Согласно египетским верованиям он не должен был жить больше двадцати пяти лет. Вот это шествие мы и видим. А ещё бык действительно должен был быть угольно чёрным. Ты как? Всё прошло? — и Артур заглянул в мои глаза.
— Да, спасибо, любимый. Мне лучше, — и я, кивнув Артуру, выпустила магию.
Молодой тореро с копии полотна Гойи потянулся и легко спрыгнул к нам в комнату. На нём был очень яркий наряд красного цвета, расшитый золотом. Наверняка, наряд такой стоил немалых денег, и, скорее всего, был специально сшит для него. Улыбка просто не сходила с его лица. По всей видимости, обаяние действительно важная часть работы тореадора. Вон как смотрит зазывно, как будто я его любимый бык. А у них быки бывают любимые? Нет, хватит. Не отвлекаюсь. И я перевела взгляд на развалившегося на диване Эскамильо де Салаверри.
— Как же ты мне надоел Салаверри, — устало сказал Артур, глядя на тореро.
— Ну, так доказательства найди, хотя бы по одному из …хм … случаев? Кто же тебе мешает? Хотя постой? Отец ведь не разрешает меня посадить? Если бы разрешил и доказательства нашлись бы.
— Ну я думаю он поменяет своё мнение, если я докажу ему, что это именно ты убил Розалию Альба. Как думаешь? — с усмешкой поинтересовался Артур.
Эскамильо подобрался. Его поза потеряла расслабленный вид, и он покачал головой:
— Я её не убивал. Мне не зачем. Заказа на неё не было, а самому мне она и даром не нужна!
— Зачем ты туда вообще поехал?
— Так графиня Кастильо-Фьель просила. Какие-то у неё там дела были. Я и поехал. Да и с отцом твоим переговорить нужно было.
— Ты отца, что, в другом месте не мог найти?
— Да найдёшь его! Можно подумать, мне вот так запросто можно в подобные вашему особняки входить? Да меня твой отец и на порог не пустит. А тут такая возможность. Да и взбесить этот ваш высший свет очень захотелось. Ты бы видел, как некоторых перекосило, когда они меня увидели рядом с графиней! — и он, довольный этим воспоминанием, хлопнул себя ладонью по бедру.
— Да, уж представляю. А отец что?
— Да ничего. Мы поговорили, и я спать пошёл. Один. Каталина не была настроена на игры в постели в ту ночь. Что-то у них там затевалось этакое. Я не вникал.
— Ты давно с графиней?
— Уже полгода. Она хороша и богата. Твой отец не сильно меня заказами, знаешь ли, балует в последнее время. Жить-то на что-то нужно. Одной ареной сыт не будешь.
— Ты когда на грохот вышел? Почему одним из последних?
— Да я вообще не сразу понял, что случилось. Ну, прогрохотало что-то там сквозь сон. У меня иногда по ночам и не такие звуки под окном. Если бы я на все просыпался, то уже давно был бы в сумасшедшем доме. Но потом женщина закричала. Я и выскочил в одних штанах как был. А там уж все собрались, и Розалия внизу мёртвая.
— Что-то бросилось тебе в глаза?
— Да. Все были не слишком расстроены или удивлены, словно так и должно было быть. Ну, пожалуй, кроме меня и дворецкого.
— Не понял? — нахмурился Артур.
— Дворецкий был расстроен, а я удивлён, — пояснил свою богатую мысль Эскамильо.
— С дворецким понятно. Почему ты был удивлён?
— Так она же с твоим отцом была? А всем известно, что твоего папочку лучше не злить. Я вот делаю для этого всё возможное. От выгодных заказов отказываюсь. Так вот я и удивился: кто это у нас такой смелый, что рискнул убить его любовницу, да ещё и под самым его носом?
— А её совершенно точно убили?
— Да. Она не сама упала. Её столкнули.
— Полиция пришла к другому мнению. Официально — это несчастный случай, — и Артур вопросительно посмотрел на тореро.
— Полиция может приходить к каким угодно выводам. Только я — профессионал. И совершенно, абсолютно уверен — её столкнули. Ты-то сам, что и в самом деле думаешь, что она сама? Она была трезвая, молодая, здоровая. С какой стати ей с лестницы падать? И вот ещё что. Обувь.
— А
