Мария. По ту сторону несбывшегося (СИ) - Олла Дез
— Что касается моего отца — то тут ты даже близко подобраться не сможешь. Он не только завидный жених, но и любовниц выбирает очень придирчиво. И да, ему не откажет ни одна. На что ты вообще рассчитывала? — продолжил добивать словами Артур сидящую перед ним женщину.
— Я её не убивала! — взревела раненым быком с корриды Франсуаза.
— А вот ты знаешь, верю. И не потому, что ты не способна столкнуть соперницу с лестницы. Очень даже способна. И если бы герцогиня ссорилась с кем-то на ступеньках, то я бы решил, что это была именно ты. Но её убили, едва она вышла из спальни. А это говорит о продуманности. На что ты явно не способна, — сказал Артур, вставая и увлекая меня за собой.
У мрачных, тёмных фигур Магдалены Вентуры с мужем и сыном мы остановились, и Артур поклонился.
— Восхищён вашим мужеством, — сказал Арт.
А я убрала магию, наблюдая за тем, как эта троица возвращается на полотно.
Мы направились на выход, не дожидаясь слов приличествующих окончанию визита и не нуждаясь в провожатых. Мне не терпелось покинуть этот дом как можно быстрее.
— А ты знаешь у Риберы не мало вполне себе жизнеутверждающих работ. Помню в детстве, я восхищался его «Святой Инессой», — сказал Артур, отвлекая меня, пока мы шли на выход.
— Это ту, что написал со своей дочери?
— Да, это про святую, которую раздели и собирались вывести на площадь перед толпой народа.
— А у неё вдруг выросли густые длинные волосы. Они полностью её укрыли. Да, я помню и легенду, и картину. Очень трогательная, ты прав, — и я благодарно прижалась к жениху.
Мы спустились к машине и только тогда я спросила:
— Ты на самом деле думаешь, что она её не убивала?
— Да. Она мне, так же как и тебе, не нравится. И если выбирать, то именно её я бы выбрал на эту незавидную роль — роль убийцы герцогини Альбы. Но, видишь ли, не укладывается у меня в голове подобный вариант. А я привык доверять своему чутью, — задумчиво ответил Артур.
— Почему?
— Розалия Альба была очень необычной женщиной — красивой, умной, обаятельной, немного авантюрной и легкомысленной, но при этом — совершенно точно незаурядной. И что такую женщину смогла убить эта блондинистая вертихвостка? Нет, мне в это не верится.
— У нас ещё впереди трое потенциальных подозреваемых, один из которых — профессиональный убийца. Так что есть время и на раздумья, и на то, чтобы определиться, — согласилась я.
Глава 14
Франсиско Гойя. «Новильяда. Коррида с молодым быком»
«Я признаю трёх мастеров: природу, Веласкеса и Рембрандта»
Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес
— Главное, что тебе стоит уяснить — это ЧТО такое коррида? — сказал Артур, когда мы садились в машину.
— Спорт?
— Нет, дорогая, это не скачки, как у вас, на вашем холодном острове, — проворчал Артур.
— Это на соседнем. А у нас всё больше крикет. Тогда — ритуальное принесение в жертву быка? — фыркнула я в ответ.
— Ага, ты ещё про забой скота вспомни. Нет, и ещё раз нет! И не вздумай, кому-то сказать подобное. Жутко обидишь всю Испанию. Коррида — это Искусство! — поучительно произнёс он.
— Ах, искусство!? Тогда всё сразу встаёт на свои места. Так вот почему ты меня два раза заставлял переодеваться? Я иду почти как на великосветский приём — в подходящей одежде и драгоценностях! — снова фыркнула я.
— Потому что корриду не следует посещать в чём-то другом, — назидательно произнёс мой будущий муж и поправил алую розу у себя в петлице.
— Я и не спорю. Тем более, что это очень похоже на скачки. Туда тоже ходят в строго регламентированной одежде. Кажется, у дам обязательна шляпка, и каждая выделывается, как может. Некоторые даже целый дом сооружают на голове.
— А я видел корабль. Вот видишь, мы ещё вполне в этом плане демократичны. Так что и не спорь. Ты вообще знаешь количество картин посвящённых корриде?
— И не сосчитать, да?
— Одних офортов у Гойи тридцать три в его знаменитой серии «Тавромахия»!
— Это те гравюры на металле? Их тридцать три? Но они так и не стали популярны при его жизни, между прочим!
— Увы. Но в этом нет ничего удивительного. Его серия «Капричос» при жизни тоже не пользовалась особой популярностью. Но, несмотря на это, «Капричос» — величайшие произведения.
— Да, я помню его знаменитую работу из этого цикла — «Сон разума рождает чудовищ», — кивнула я. — И это, безусловно, интереснее корриды.
— Ну я бы так не сказал. Гойя даже автопортрет написал в костюме тореадора.
— Гойя так сильно любил корриду?
— Вот сейчас опять обидно было! Не вздумай такое у кого-то спросить. Любит ли испанец корриду!? Он просто обязан её любить! Это всё равно, что спросить у тебя — любишь ли ты клевер.
— Чуть что сразу клевер, — вздохнула я.
— Хорошо. Ну или спросить у того русского с нашей помолвки любит ли он самовар.
— Что?
— У русских такая штука — воду греть. Я тебе потом покажу.
— И все они любят этот чайник?
— Это не чайник. Но, похоже. Понятия не имею. Но вот спрашивать у них — любят ли они его — не стоит. Потому как они могут его ни разу и не кипятить, а пользоваться обычным чайником, но самовар — это самовар!
— Кстати, давай позовём русских на нашу свадьбу? Не будем нарушать традицию? Только вот современников? Хватит с меня бородатых послов из древности.
— Надо у отца спросить, кого он знает и кто сейчас в Мадриде. Так вот, не отвлекаемся! Коррида…
— А давай без нудных лекций? А? Ну бык. Ну, скачет за тореадором по круглой арене. Кровь, песок, золото и красная тряпка.
— Ох. Давай ты вообще помолчишь? Тебе про это говорить, похоже, совсем не стоит. Что не слово — так прямое оскорбление. Боюсь, что даже бык на тебя обидится!
— Ага. Это я ещё не упоминала про терции, отличия пикадора от матадора и основные техники работы с мулетой — тряпкой этой вашей красной.
— Это не тряпка! Это красный плащ, натянутый на деревянную палку! Нет, я тебе всё же обязательно прочту лекцию. Нельзя же быть такой невежей.
— Ладно. В спальне. Перед сном. Ты рассказывай, а я посплю, — съехидничала я.
— Я отцу пожалуюсь! — Артур закатил глаза.
— Ой, как страшно! Маленький мальчик
