Невольница: его проклятие - Лика Семенова
Она вошла и привычно уставилась себе под ноги:
— Господин просил вас зайти к нему.
Я поднялась из кресла у окна:
— Зайти? Просит? Так и сказал: «Попроси»?
Девочка кивнула.
— Зачем?
Она пожала огромными плечами, привычно скривила дугой пухлые губы.
— Ты проводишь меня?
Ола кивнула.
Я мельком посмотрелась в зеркало, поправила платье. Без полукровки все это выглядело странно, но одновременно стало гораздо легче дышать, будто убрали обод, стягивающий горло. И в устах Олы приказ не приобретал той зловещей невыносимой окраски, какую умудрялся придать всему Ларисс, хоть я и недоумевала, что понадобилось теперь де Во. Учитывая, что не было никаких особых приготовлений… странный визит, если только он не припас мне в подарок очередную голову. Например, омерзительной хозяйки борделя. Пожалуй, я была бы рада такому подарку.
Дворец Великого Сенатора казался просто исполинским. Прежний всплывал теперь в памяти игрушечным кукольным домиком. Несметной высоты своды, опирающиеся на тонкие полупрозрачные колонны. Молочно-белые, местами розоватые или с сиреневым оттенком. Над головой своды прорезали вереницы круглых окон, забранных цветным узорным стеклом, бросающим на белый мраморный пол яркие размазанные блики. Я смотрела по сторонам и начинала чувствовать головокружение от безграничного мелькания камня и света. Только опустив голову, увидела, что мы идем будто по невидимой движущейся дорожке, ускоряющей наше передвижение. Я чувствовала себя в этом огромном пространстве крохотной песчинкой, брошенной в пустой таз.
Мы поднялись на лифте, вышли на третьем уровне и прошли относительно узкой галереей. Встали у автоматической двери, украшенной искусной резьбой. Я заметила следы демонтажа и поняла, что с дверей сковырнули герб Октуса. Новый, видимо, еще попросту не изготовили.
Ола нажала на полочку ключа:
— Я буду ждать вас здесь.
Я растерянно кивнула и вошла, даже не успев поразмыслить или испугаться.
Де Во сидел за маленьким столиком у огромного панорамного окна, открывающего с высоты невероятный вид на дворцовый сад, залитый солнцем, и городские высотки, щетинившиеся вдали. Он был полностью одет и причесан, разве что не накинул мантию.
Де Во оставил кофейную чашку и поднялся:
— Здравствуй, Эмма.
Мне стало неловко: кем он меня сейчас считает? Я старалась не опускать голову:
— Здравствуй.
— Выпьешь со мной кофе?
Я сглотнула и кивнула:
— Да, если ты так хочешь.
Он указал мне на стул напротив и вернулся на место. Тут же подскочил раб, подал чашку, налил кофе и поставил на стол вазочку со сладостями. Я обхватила горячую чашку ладонями и опустила голову, не понимая, что должна делать. Но, кажется, знала, что сказать.
Я сглотнула и посмотрела ему в лицо:
— Спасибо. Кажется, я так этого и не сказала.
Он сосредоточенно покручивал свою чашку, наконец, покачал головой:
— Ты не должна это говорить. Если бы я смог договориться с Теналом… Но я не смог.
— Я знаю. Он успел немного пооткровенничать.
Де Во насторожился:
— О чем?
Я усмехнулась:
— Пустяки. Он просто постоянно пытался себя оправдать.
Он отпил залпом полчашки:
— Та девушка, норбоннка. Кажется, твоя подруга…
Я замерла, боясь услышать что-то невыносимое. Может, в этой суматохе Лора пострадала, или… о самом плохом думать не хотелось, но пальцы затряслись. Я сжала кулаки и спрятала их под столом, в мерцающих складках пышной юбки:
— Что с ней?
— С ней все хорошо. Я просто подумал, что ты захочешь это узнать. Торн забрал ее и пообещал отправить на Норбонн.
Я, не стесняясь, выдохнула. Как же это хорошо.
— Я очень рада. Она будет счастлива.
Ложь — она зачахнет без Торна. Но потоскует — и оправится. Она будет свободна. И она будет дома.
— Ты загрустила?
Я покачала головой и, чтобы скрыть смущение, хлебнула кофе, обжигая язык:
— Нет. Я рада.
— Ты тоже хочешь вернуться на Норбонн?
Я отставила чашку и опустила голову. Не хотелось ни лгать, ни делиться сокровенной правдой. Я просто боялась думать о таком возвращении. Теперь я считала это невозможным.
Де Во пристально смотрел на меня. Я почти физически чувствовала его обжигающий взгляд. Внезапно он поднялся и молча вышел в одну из боковых дверей, оставив меня в одиночестве. Я с недоумением слушала, как затихал стук его каблуков.
Я пила кофе и смотрела в окно. У этого окна можно просиживать сутками, любуясь раскинувшимся внизу садом и изучая восхитительную панораму города с непрекращающимся движением транспорта. Сидя посреди пустыни такое просто невозможно вообразить — не хватит никакой фантазии. Интересно, как там, в самой гуще высоток? Каково жить в этом царстве камня, стекла и металла этаже на двухсотом? Постоянно видеть перед окном снующие корветы, закупаться в плавучих магазинах.
Звук торопливых шагов прервал мои мысли. Де Во остановился у столика и положил передо мной пластину формуляра:
— Взгляни.
Я растерялась, не сразу нащупала сенсор, робко нажала. Пластина обрисовалась оранжевой полосой, проступили мелкие черные буквы.
— Что это?
— Прочти.
Я уставилась в текст, но так разволновалась, что просто не могла читать. Буквы плясали перед глазами, слова рассыпались, смысл не достигал разума. Титулы, формальности…
Я отложила формуляр, покачала головой:
— Я не понимаю.
Де Во нависал надо мной, как строгий учитель над витающим в облаках учеником, отчего становилось только неловко:
— Этот документ волей Императора Пирама III возвращает тебе свободу и имя. Это амнистия, Эмма.
— Амнистия? — я чувствовала себя невероятной дурой. Я все еще ничего не понимала.
— Я активирую этот документ, и ты станешь свободной. Вольной вернуться на Норбонн или… куда угодно.
Я слушала и просто не верила своим ушам. Он дает мне свободу? Вот так просто?
— При одном условии…
Вот тут все начало вставать на свои места.
— При каком? — я вся сжалась и скомкала пальцами юбку.
Де Во ответил не сразу. Молча стоял, опираясь рукой о столешницу. Я видела, как напряжены его пальцы.
— Ты проведешь со мной ночь.
Я невольно нахмурилась: и это все его условие? Всего лишь глупая формальность?
— И это все?
Он кивнул:
— Но, не как с господином. Как с любимым мужчиной.
Он заглянул в мое растерянное лицо и добавил:
— Ты можешь не отвечать вот так, сразу. Ты можешь подумать. Столько времени, сколько
