Затмение (СИ) - Субботина Айя

— Помнишь теней из Храма?

Киваю, хоть он стоит спиной и не может этого видеть.

— Вот такая у него армия, Дэшелла, и ни мечи, ни копья против нее не помогут. И ходит она бесшумно, потому что может перелететь океан и пройти сквозь горы.

— Ты должен был сказать мне, демон тебя задери! — все-таки вспыхиваю я.

Хочется отмыться, большой жесткой мочалкой содрать с себя эту ночь вместе с кожей и уповать на то, что память пощадит меня и даст забыться. И что утром, когда проснусь, все это окажется просто кошмарным сном. И вдруг хочется плакать от того, что по-настоящему я была счастлива только на Теплых островах, когда училась истории и монетному делу и слушала байки старого герцога. Но ведь даже тогда я была всего лишь игрушкой, которую Кудесник создал для непровозглашенной войны богов.

— Он все равно все знал с самого начла, каждый твой шаг! Он опередил тебя и теперь… — От этой мысли живот пронзает копьем, и я вдавливаю в него ладони, как будто это может избавить меня от того, что растет внутри. — Теперь он во мне.

Кудесник все-таки поворачивается, смотрит на меня долгим изучающим взглядом, как будто решает, достойна ли я познать хоть часть его замыслов.

— У тебя доброе сердце, Дэшелла. Добрее, чем мне бы хотелось. Отдыхай. Через час я пришлю за тобой Грима: укройтесь в Тихом саду.

— Я не буду…

— Ты спрячешься, — перебивает он, под корень срезая мое сопротивление. — Аберу нужна его Королева. Куда больше, чем Король.

глава 34. Кудесник

Тишина.

Необычная тишина природы, затаившейся перед бурей.

Мертвая и туго натянутая, словно тетива лука в руках искусного охотника. И сегодня… прямо сейчас охотник вышел, чтобы забрать то, что считает по праву своим. Страшный охотник, не знающий жалости и сострадания. И его добыча — всё то, что дорого мне. Все те, кто мирно спит под защитой городских стен. Вот только защита эта даже не эфемерная — она мнимая. Дарит ложное чувство безопасности, расслабляет. И я не спешу все это развенчать. Слишком мало осталось времени, чтобы пытаться организовать эвакуацию. Слишком мало всего, чтобы выставить хотя бы минимальный заслон. В сущности, я — единственный, кто может остановить тех, кто затаился в тишине. И сделать это надо одним точным ударом. Так как на повторный у меня уже не станет сил.

Я предпочел сохранить предстоящее сражение в полнейшей тайне, чтобы избежать даже намека на панику. Мне понадобятся все бойцы, способные стоять на стенах. И их роль в конечном итоге незавидна. Официальная версия сегодняшнего столпотворения — смотр боеготовности новым правителем. В сущности, рутинное мероприятие, но под этим предлогом у меня под рукой весь городской гарнизон, включая тех бойцов, которым сегодня положена увольнительная или выходной. Никаких исключений.

Я знаю, что они уже близко.

Ветер иссяк, полотнища штандартов висят на древках без движения. Дым от горящих факелов поднимается вертикально вверх и рассеивается без следа. Но зато нечто вроде серого марева сгущается далеко за пределами стен. Там лежат плодородные поля, там раскинулось несколько больших деревень…

Десятники отдают команды готовности к осмотру. Иду вдоль выстроенных в два ряда бойцов, но почти не смотрю на них. Взгляд устремлен туда, прочь, где небо стремительно темнеет и закручивается в водоворот. Пока еще призрачный, едва уловимый, но с каждым мгновением набирающий мощь, расширяющийся, подхватывающий с земли первые снежинки.

Меньше чем за минуту снежный водоворот становится настолько насыщенным, что его больше нельзя игнорировать. Шепот недоумения рождается на стене, разрушая идеальность дисциплины. А потом из снежной бури появляются первые тени. Первые смертоносные убийцы, оглашающие окрестности отчаянными воплями. Они не таятся, не скрываются, напротив, готовы сообщить целому миру о своем пришествии.

Йон верен своему слову.

Чернильными пятнами, неведомо как не развеиваемые порывами ветра, тени устремляются к городу. И когда на их пути оказывается деревня — до нашего слуха доносятся первые крики умирающих людей. Ужас, боль, отчаяние, густо замешанные на крови и обжигающей стуже.

Жатва началась.

— Сжечь их! — бросаю в сторону, зная, что каждое мое слово ловят на лету.

По стене тут же разлетается приказ подготовить чаны с маслом.

Пламя не убьет тварей, но хотя бы задержит. Время — именно то, что мне сейчас нужно.

Несколько раз меня пытаются увести со стены, пока не рявкаю в ответ, чтобы просто выполняли свои обязанности и не заботились о моей безопасности.

Количество теней все больше, теперь они выныривают из бури, ставшей почти непроглядной, сплошным потоком. Порывы ветра рвут полотнища, студят лица, уносят прочь выкрики приказов. Пламя факелов дрожит и гаснет под его напором.

Огромные чаны с маслом опрокидываются за стену, черными потоками падают в ров.

— Ждать. — Приходится кричать, чтобы меня услышали.

Вижу, с каким трудом бойцы пытаются сохранить крохи огня, пряча их в закрытых лампах.

Снежная круговерть скрывает обзор, выстраивая перед нами живую стену, за которой ничего не рассмотреть. Но я вижу, когда первые тени почти достигают стен.

— Поджигай!

Прочь рвутся глашатаи, разнося мой приказ.

Вижу, как тут и там вниз устремляются дрожащие сгустки огня. Некоторые из них, подхватываемые потоками восходящего воздуха, относятся прочь и исчезают, но несколько все же достигают своей цели. Огненная нить у основания стены вспарывает мрак неровной кроваво-алой раной и тут же вспучивается, взлетает вверх, разбегается в стороны, обхватывая город спасительным полукольцом.

Теней пламя ничуть не смущает — они, ни на мгновение не задерживаясь, ныряют в самое горнило. Вопли ненависти и ярости перекрывают даже гул обезумевшего огня и завывания бури. Они в смятении и дезориентированы, ослепленные горящим маслом, но все равно продолжают рваться вперед, хоть уже и не столь концентрированным потоком. Тени не способны так запросто пройти сквозь несколько метров камня, но они в состоянии взломать его, расколоть в крошево. И обязательно это сделают, вот только основная опасность ожидает у ворот — там, минуя щели, твари проникнут в город, почти не встречая сопротивления. И отзвуком моим мыслям вторят крики воинов, встретившихся с неведомым врагом лицом к лицу.

Но я вынужден ждать.

Минуты текут так медленно, что кажется, будто ледяной ветер заморозил и само время. Знаю, что это не так.

Даже не смотрю по сторонам. Знаю, что снизу тени начинают подниматься по стенам, что охраны у ворот больше нет — и твари беспрепятственно расползаются по близлежащим кварталам. Но главное уже сделано — их поток остановился, снежный водоворот больше не исторгает из себя созданий, места которым нет под светом солнца.

Прочь. Прочь из города.

За моей спиной звучит лязг стали о камень, когда воины пытаются атаковать противника, но оружие лишь проходит сквозь призрачную плоть, не причинив твари никакого вреда. Вопли ярости теней и крик ужаса людей идут рука об руку. Кошмар, рожденный далеко за пределами этого мира, расправляет свои когтистые пальцы и единым взмахом косит всех, кто попадается ему на пути. Кровь течет по камням, дымится на морозе, застывает диковинными узорами, в которых можно прочесть всю безысходность сегодняшнего утра.

Спускаюсь по лестнице, взмахом руки отбрасываю несколько теней. Почти могу поверить, что видел на их лицах выражение триумфа, запечатленное там россыпью алых капель. Разумеется, это не так.

Дальше и дальше, мимо казарм и складов к городским стенам. Здесь нет живых. Здесь царствует смерть. И она будет расползаться все шире, пока не заберет всех, до кого сможет дотянуться.

Еще несколько теней пытаются меня атаковать, но у них нет шансов. Другие же облетают стороной, устремляются в город. Ускоряю шаг, перехожу почти на бег. Городские ворота заперты — и некому их открыть. Но мне больше ни к чему скрывать свою истинную сущность. Воздух вокруг меня начинает вибрировать, дрожит, открывая возможному случайному взгляду истинную сущность их правителя. Мне все равно, скрываться больше нет смысла.