Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание

Что Джен, что Дин в этот момент были похожи на этаких шкодливых юнцов, которые обсуждают сделанную пакость. С таким удовольствием они смаковали каждое слово. Мы с Маленой умиленно наблюдали за ними, смеясь скорее над ними, чем над рассказом, который Дин приправлял парой — тройкой колких шуток отпущенных в адрес "безмозглого жениха, неспособного защитить мою родную дочь" — цитата из приговора отца.

Я, если сказать честно, из рассказа Дина не поняла ничего. Зато его прекрасно понимал Джен, судя по веселью, царившему в их диалоге. Я не упустила момента поговорить с Маленой на тему "брата".

— Красивый, правда? — Ответ не требуется, но ведь мне надо начать разговор.

— Да… — С придыханием ответила подруга, все больше подтверждая мои догадки.

— И девчонок за ним толпы бегают… — Малена напряглась.

— Да. — Конечно, да. Сама видела, как в столовой массовое воздыхание проходило.

— И тебе он нравится… — Уголки ее губ дрогнули в улыбке.

— Да…

— Как парень?

— Да… — На автомате ответила, а когда сообразила: глаза округлила, и начала увиливать, — То есть нет. В смысле как брат нравится, а не то что ты думаешь. И вообще… Он же брат, и нравится как брат…

— Мален. — Я решила прервать этот поток несвязной речи. — Это ведь хорошо видно.

— Что видно? — Нет, вот такой наивной я ее еще не видела.

— Он нравится тебе как парень, а не как брат. Только почему‑то ни себе, ни ему в этом не признаешься.

Подруга ничего не стала отвечать. Отвернулась, закусила губу, и за все оставшееся их время пребывания не проронила ни слова. Я и без слов поняла свою правоту. Надо быть слепым, чтобы не заметить ее томных взглядов, воздыханий, и улыбки, которой встречают разве что любимого мужа, но никак не брата, пусть и неродного.

Спать я легла сразу после ухода Джена, который, кстати, ушел последним. Я вообще тоже хотела уйти в комнату, но меня не пустили. Сказали, что я еще слишком слаба, и мне лучше находиться в лазарете. Разумеется я начала спорить, но меня осадил все тот же Джен. В общем, я плюнула на всех и, вернувшись в постель, стала ждать. Я ждала Витора. Я была уверена, что он придет снова, и теперь мне удастся с ним поговорить без его психов. Только вот дождалась я совсем не его…

Дверь тихо приоткрылась и в комнату скользнул магистр Айнех. Я тут же притворилась спящей, благо в комнате было темно, и он не успел заметить моих открытых удивленных глаз. Шевелиться я побоялась, чтобы он не дай тьма разгадал мое притворство.

Честно, я лежала и не понимала зачем он вообще пришел. Да, он спас меня, я ему благодарна, но его странное поведение меня скорее напрягает, чем пугает. То, как он держал мою руку, его фраза "девочка моя", к чему это все? Сомневаюсь, что он ходит ко всем адепткам в лазарете, держит их руки и проявляет собственнические наклонности.

Я с замиранием сердца ждала его действий. Вдруг он решит поцеловать "спящую" меня, а я этого не хочу и залеплю ему пощечину, а мне еще учиться здесь и на его занятия ходить… Мои опасения, хвала Богам, не оправдались. Магистр сел на стул, который после посещений друзей стоял вплотную к кровати, и… все. Просто сидел и смотрел. Я ощущала его блуждающий взгляд по лицу, рукам, ногам… Просто до того как он вошел, мне стало жарко и я откинула одеяло в сторону. Потом уже было поздно прикрываться.

В какой‑то момент меня бережно укрыли одеялом, не преминув при этом провести рукой по моим волосам. А я вдруг вспомнила, как меня, больную похмельем, укрывал Витор. И ведь знаю теперь, что его забота была в корыстных целях, да и в тот момент мне она показалась странной… Но он ухаживал, заботился, значит, умеет это делать. Может, не такой он и плохой, каким хочет казаться? Может он не плохой, который притворился хорошим, а хороший, и лишь притворился плохим? Даже если и так, я едва ли смогу относиться к нему как‑то по — другому.

Хотя Витор меня сейчас должен волновать в последнюю очередь. Куда важнее магистр, не спешащий убирать руки с моих накрытых одеялом плеч.

— Ты даже не представляешь, — шепотом на грани слышимости заговорил Айнех, — как я испугался, когда понял, что могу потерять тебя и никогда больше не увидеть…

Откровения магистра начали пугать. Он что же, в меня…

— Я ни за кого так не переживал, никогда. Ни разу за свою долгую жизнь не испытывал давящего чувства страха, поглощающего с каждым днем, пока ты была без сознания…

Боги, хоть кто‑нибудь мне может объяснить, что вообще творится в этом мире? Один "жених" садист, другой, магистр, тайно влюблен. Кого еще вы для меня приготовили?

— Спи, моя девочка… — С этим тихим шепотом он, едва коснувшись, поцеловал меня в уголок губ, еще раз провел рукой по волосам и, осторожно прикрыв за собой дверь, вышел.

А я лежала, глядела в потолок и пыталась осмыслить произошедшее и сказанное. Теперь я уверена на сто, нет, на сто пятьдесят процентов уверена — магистр Айнех влюблен в меня. И, черт, я ведь и не узнала бы об этом, не случись этой трагедии. И вот оно, великое сомнение: лучше было бы не знать, или все‑таки хорошо, что я об этом узнала?

С этими мыслями я и заснула. Заснула и очутилась уже на знакомой мне как мои пять пальцев — полянке. И я нисколько не слукавлю, сказав, что обрадовалась этому. У меня были вопросы, на которые таинственная вечная спутница может знать ответы.

— Ты начнешь, или мне беседу вести? — Я легла на траву, разглядывая плывущие облака и радуясь солнечным лучам.

— У тебя много вопросов, — со смешком протянул голос, — даже слишком много…

Точно, она ведь видит все мои мысли, или слышит… В общем, знает. Я и забыла об этой особенности.

— Что из всего бедлама в твоей голове ты хочешь узнать первым?

Бедлама… Наведешь тут порядок, когда одна новость шокирует больше другой.

— Как я выжила? — Да, этот вопрос очень важен. — С теми увечьями я просто не могла выжить.

— А что тебя смущает? Тот факт, что ты жива, или тот факт, что ты сама не смогла себя спасти? — Это сейчас было обвинение в беспомощности?

Я вообще‑то пыталась себя спасти! Но в последний момент промахнулась, и… За всем этим я забыла спросить про лук и стрелы. Ладно, утром обязательно это узнаю.

— Я хочу знать, каким образом мне удалось выжить. Айнех не успел бы при всем своем желании, змеюка действовала быстро и точно.

Голос явственно хмыкнул, словно я спрашиваю какие‑то очевидные вещи, понятные даже пятилетнему ребенку.

— Милая моя, тебя спасло кольцо, активированное клятвой на защиту.

Я взглянула на правую руку. Саламандра казалась… дохлой. То есть обычно она обнимала камень, а сейчас лежала на нем, повесив голову.