Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание

Выглядел папа… не очень. Хмурый, задумчивый и злой, однако при виде меня сначала улыбнулся, потом громко выругался, дальше пошли обещания, цитирую "прикончить того ублюдка, который осмелился сделать это с моей дочерью" и тому подобные. Когда же словесный поток иссяк, он пригласил в комнату целителя, увидев которого я, мягко говоря, удивилась и не удержалась от подколки:

— Значит, просто имеешь предрасположенность, да? — Джен хитро улыбнулся, подошел, поцеловал меня в лоб и поинтересовался:

— Могу оставить все как есть, хочешь? — Папа тоже начал улыбаться, я от них не отстала, улыбнулась пошире.

— Оставляй! Тогда точно все женихи будут мои. — И вот надо было в момент этой шутки, когда и папа, и Джен поняли и засмеялись, войти Витору? Почему закон подлости так сильно любит меня в этом мире?

В общем, когда Витор заходил он был спокоен и, судя по решительному выражению лица, намеревался что‑то сказать, но когда услышал мою шутку — помрачнел, зубы сжал и, хлопнув дверью, вылетел вон.

Папа проследил за этой выходкой яростным взглядом, Джен лишь недовольно поморщился.

— И как ты могла связать себя с этим… — Прокомментировал целитель и уже с улыбкой обратился ко мне:

— Ну так что, шрамы оставляем или долой этот кошмар? — Он еще спрашивает!

— Долой!

Если бы я знала, как это больно и неприятно, предпочла бы ходить в шрамах. Кожу то стягивало, что кололо, то щипало, то наоборот растягивало так, что, казалось, будто она лопнет. На все тело ушло примерно полтора часа, и когда закончилось — я вздохнула с облегчением.

— Один шрам не поддался. — Слишком бодро воскликнул Джен. — Но, радуйся, он на правом бедре, так что кроме мужа никто не увидит.

На правом бедре? Странно. Очень странно. Именно на правом бедре в мой первый день пребывания в этом мире, Витор не обнаружил шрама. Это что же, мое тело теперь в точности как тело Ирэне? Не может такого быть. Просто невозможно!

Джена факт о шраме на бедре не удивил, отца тоже, значит, о нем реально знал только Витор. Единственный, кто может подтвердить мои опасения — мой лже — жених, который недавно стал свидетелем моей шутки и воспринял ее по — своему, а значит, неприятный разговор мне обеспечен. И я даже готова стерпеть этот разговор, лишь бы только узнать, верны мои предположения или нет.

Отец сидел со мной недолго, что меня огорчило. С ним было как‑то спокойно, хорошо и я перестала волноваться о терзающих меня мыслях о шраме. Его позвал ректор, переговорить по поводу нападения, а Джен остался со мной, и с ним мне тоже было о чем поговорить. Собственно с разговором я затягивать не стала, и сразу перешла к сути дела, подозревая, что он пришел не просто свести мои шрамы.

— Когда начнем готовиться к краже? — В лоб, без завуалированных подходов, спросила я, готовясь к любому ответу.

— На территории Академии моделировать дворец и кражу нельзя, подозрительно и лишние глаза и уши нам не нужны. — Джен хитро улыбнулся. — Я буду забирать тебя через день в мой… дом. Там уже все готово для репетиций.

И он так легко об этом говорит? Словно мы не Королевскую сокровищницу штурмовать собираемся, а в магазин за конфетами сходить.

— А ничего, что с магией у меня беда? — Да, я скептик.

— У нас есть время это исправить.

Оптимист, однако. Что ж, это даже лучше. Настрой на провал — гарантирует провал. Джен же внушает уверенность в беспроигрышности затеянного деяния.

— Зачем тебе все это? Я ведь не Ирэне, не та, которую ты знал с рождения. — Улыбка его стремительно начала угасать, но он усилием воли удержал ее на лице.

— Не Ирэне? — Он постарался придать голосу ироничный оттенок, но вышло плохо. — Ты в этом уверена?

Вообще‑то уже нет. После шрама, снов и прочего — не уверена ни в чем.

Увидев мой полный недоумения и отчаяния взгляд, Джен тяжко вздохнул и сказал то, что ясности не добавило нисколько:

— Нужно время. Ты все поймешь.

Одни загадки. Ощущение такое, словно я — в середине ребуса, который с какой стороны не глянь — представляет собой кучу подребусов, создавая пирамиду головоломок.

— Подожди, а как я буду успевать учиться, да и подготовка к турниру требует внимания? — Эти вопросы меня сильно волнуют.

Откладывать уроки с друзьями я не хочу, так как для меня же лучше познать магию со всех сторон. На турнир тоже плевать нельзя, ибо гарантий, что меня там не убьют — нет. Готовиться к краже тоже надо. Все надо. Знать бы, как это все "надо" успеть.

— Придется совмещать. — С тем же оптимизмом воскликнул целитель. — У тебя все равно выбора нет. Будешь учиться, готовиться, тренироваться, и время на отдых выделишь.

С завидной радостью в голосе проговорил, ставя перед фактом " ты крутись как хочешь, но все должна успеть". Раз нет ничего труднее…

Джен меня покинул далеко за полночь. Вообще целительница его хотела выгнать еще раньше, но он настоял на своем присутствие в моей палате, объяснив тем, что мне будет смертельно скучно и тоскливо без такого замечательного во всех смыслах человека. Скромностью он явно не страдает, и это даже хорошо. Без него действительно было бы скучно, грустно и тоскливо. А еще он исполнял роль сторожа, который любезно посылал далеко и надолго всех, кто рьяно пытался ко мне прорваться.

Среди несостоявшихся посетителей были адепты разных факультетов и курсов. Новость о моем трагическом исходе (как говорят: на одном конце деревни пукнул — на другом, простите, обосрался), облетела всю Академию в считанные минуты. Слухи везде распространяются мгновенно, будь то Земля, или Радо.

Кстати, посетить меня намеривался и Витор. Джену даже не пришлось ничего говорить. Витор зашел, окинул хмурым взглядом веселую меня, не менее веселого Джена, и, как было до того, хлопнув дверью удалился. Вообще‑то я и сама хотела с ним поговорить, но после общения с целителем было так радостно на душе, что портить настроение не было никакого желания. Поразмыслив, я решила, что разговор может и до завтра потерпеть, и расстраиваться не стала.

Дин с Маленой тоже прибегали. Довольные, веселые, с пирожными и конфетами. Мои злорадные друзья были неимоверно рады лицезреть "свершившееся правосудие над Витором именем твоего отца, великого и могучего, кумира нашего, восхваляемого теперь до конца дней наших". Да, именно так воспел Дин с самого порога. Джен, зараженный таким злорадным весельем начал выспрашивать подробности, и хохотал как мальчик, когда Дин в красках описывал представление.

Что Джен, что Дин в этот момент были похожи на этаких шкодливых юнцов, которые обсуждают сделанную пакость. С таким удовольствием они смаковали каждое слово. Мы с Маленой умиленно наблюдали за ними, смеясь скорее над ними, чем над рассказом, который Дин приправлял парой — тройкой колких шуток отпущенных в адрес "безмозглого жениха, неспособного защитить мою родную дочь" — цитата из приговора отца.