Ольга Резниченко - Друзья

— Тогда, действительно, поспи. А я пока пройдусь — не буду мешать.

— Мам, ну, ты чего?

— Да, ладно. Просто переживаю за тебя.

— Мам, не плачь.

(и чего это ее так накрыло? вроде, до этого… спокойная была)

— Ты поспи. А я вернусь через пару часиков. Может, к тому времени и Марат твой уже приедет.

Глава Пятьдесят Третья

Спать?

Волнение, какой-то внутренний нервоз, переживания, не давали целиком расслабиться.

Врач сказала, что с ребенком всё хорошо. Но… кто его там знает стопроцентно?

Да и потом, что это вообще было? Чем вызвано?

Аллергическая реакция?…

… даже не знаю, но если такое вновь повториться — то я не выдержу — сойду с ума.

(если, конечно, прежде не сдохну)

…

"Как можно быть такой халатной?"

Черт. Даже не знаю, что и сказать… в оправдание, опровержение.

Как по мне, я вполне поступала логично.

И… неужели я так сильно могла отравиться картошкой, молоком или, той долбанной, сосиской?

Это же — бред.

Если бы кто иной готовил, то были бы какие подозрения. А то всё сама покупала, варила — всё свежее. И пусть на улице жара, но хранились продукты-то в холодильнике (ну, кроме сырой картошки).

Думала, токсикоз, как раньше — просто, в какой-то более обостренной форме…

В общем, есть, как есть.

Что уже гадать? Ругать? Придумывать…

Хотя, я еще днем ела, на рынке, карамельки. Может, от них?

Мда. Бред какой-то.

Даже не знаю, что сказать…

— Куда Вы, молодой человек?! Она же еще спит!

(глаза сами невольно открылись)

— Фернандо?

— Привет.

(короткая, немая пауза)

… Ты как? Как ребенок?

— Ам… — (всё еще растерянная, я несмело ерзаюсь на кровати — попытка сесть). — Х-хорошо, спасибо. Но… что ты здесь делаешь?… как ты узнал?

— Заходил на рынок. Эльзу видел.

— А та уже откуда знает?

(пожал плечами, нервно скривился)

— Может, мать твоя сказала.

(тяжелый вздох;

молчу, пытливо вглядываюсь ему в лицо: что же тАаакую личность ко мне привело??

— ну, не верю, не верю в его любовь, переживания и заботу!)

— Чего ты мне не позвонила?

Если… твой ублюдок и укатил, то еще не значит, что ты осталась одна.

— Он никуда не укатил, — злобно прорычала в ответ. — Марат уехал по делам, и сегодня же вернется…

(едко рассмеялся)

— Да, да. Так и поверил.

— Дело твое. И потом, я не должна перед тобой ни за него, ни за себя отчитываться.

(вмиг улыбка спала с губ)

— Значит…. ты… и дальше будешь с ним жить?

— Что? Разве это тебя касается?

— Может, еще и ребенка нашего вместе будете воспитывать?

— Это — МОЙ малыш. И если так и случиться, то буду только рада.

— А я — нет.

(едко захохотала)

— И что?

А кто тебя, вообще, спрашивает?

(черт, Патти! остановись — не затевай ссору)

— Если ты думаешь, что я наплюю на судьбу своего малыша — то ты крупно ошибаешься. И я не хочу, чтобы этот придурок хоть на метр приближался к нему.

Тебя против меня уже настроил. Что же — ладно. Переживу, но ребенка — не получит.

Так что учти, если что — я заберу его себе, и ты больше его… не увидишь.

— ЧТО???? — завыла я от шока,

Казалось, в этот миг была готова кинуться на него и тут же удавить. — Ты, ты… ты сам от него отказался! Ты… меня на аборт толкал, а теперь… вдруг… возомнил… из себя заботливого отца?

— Но ты же не послушала, а значит…

— А значит, что ты, трус гнилой, лишился права на какую-либо отцовскую опеку. ЯСНО?

(тяжелый вздох, игнорируя мои слова)

— В общем, я тебя… предупредил. Если увижу, что ты и дальше будешь иметь связь с этим… ублюдком, то…

— Так, а что не так? Что Марат тебе сделал плохого? А?

ЧТО???

(едко ухмыльнулся)

— Он… позарился на чужое.

— Ферн.

Скажи правду. Тебе же плевать на ребенка. Да? Просто, твою гордость, самолюбие задели.

Я тебя отшила — и всё, теперь держи войну?

(глубокий вдох)

— Думай, что хочешь. Я свое слово сказал.

(тяжелая пауза — сомнения, страх;

ужас украдкой засел в моей душе)

— Ну, раз сказал, теперь — ВАЛИ! Вали нахрен отсюда, да так, чтобы мои глаза тебя больше никогда не видели.

— Не советую так со мной разговаривать.

— Да мне плевать! Понял? Адвокаты. Ты пугаешь меня адвокатами, судом? Валяй! Я тоже буду защищаться, и… и всё расскажу, как ты меня доводил до истерики. Расскажу, насколько ты гнилой. Да еще, к тому же, наркоман, пьяница.

Посмотрим, на чью сторону станет Закон.

— А ты — шлюха.

— Что???

— Что слышала. Шлюха подзаборная. Подобрал тебя богатенький… и теперь за крышу над головой… по вечерам ужин готовишь, а по ночам — "десерт"? Да?

— Да пошел ты… (нахрен)!

(ухмыльнулся)

— Так и думал. А чем еще… вы можете платить, привлечь, конченые дуры?

Одно только удивляет, как на такую лахудру повелся. Неужто…. научилась наконец-то вести себя хорошо… в постели?

— К ЧЕРТУ ПОШЕЛ, УБЛЮДОК!!!

— Пойду, пойду, только и ты… за мной покатишься.

(резкий разворот — и вышел за дверь)

Слезы, слезы…. Дурные слезы, чего вы льетесь? Чего сердце ноешь? Чего рассудок жмуришься?

Где вы все были, когда впервые поверила этому уроду?

Когда… невинность свою… отдавала?

ГДЕ???

(уткнуть лицо в ладони и зарыдать на всю глотку)

Бог мой, и как можно так в жизни… ошибаться???

Глава Пятьдесят Четвертая

Несмело рыкнула дверь, отчего я вмиг уставилась на "гостя"…

— Марат?

— Привет, моя маленькая. Ты как? — живо кинулся ко мне, сжал в своих объятиях.

(от этой его жалости — только сильнее я раскисла: с трудом сдержанные слезы… вмиг сорвались с ресниц вновь)

— Марааат, мне так плохо, мне так тебя не хватало…

— Прости, что уехал.

Нужно было сразу позвонить мне.

(несмело посмотрела в его глаза)

— Фернандо приходил…

(короткая, выжидающая пауза)