Ольга Резниченко - Друзья
Искать, перерывать все вещи — не хочу, да и сил… уже нет.
Терпеть. А лучше — уснуть. Утром всегда становиться легче. Ведь так? Просто уснуть.
… не знаю, кажется, из меня вышло уже всё, что я ела, и не ела…
Рвать, блевать не было сил — желудок ныл от неистовой боли,
… но глупые попытки его выплюнуть не оставляли свою затею и на мгновение…
Голова раскалывалась на части. А сознание, сознание — мутнело, да вот оставить меня всё никак не решалось.
Казалось, я задыхалась. Умирала…
Чувство, будто перед этим съела целое ведро поганок — и теперь оставалось жить мне… считанные минуты…
Черт, мне так холодно, словно сейчас не конец августа, а средина января…
Полшестого утра…
Марат, ты, наверно, еще даже не доехал до нужного тебе города, а не то что "успел" на встречу нужную попасть…
Звонить тебе, просить-молить, чтоб возвращался — глупо и безответственно. Что я… маленькая что ли? Сама не справлюсь?
… наверно, стоит вызвать скорую? Ну, или врача? Кого там требуют в этих случаях?
Я-то, со мной что будет — плевать, пусть бы даже подыхала…
но малыш, мой сыночек…
Ради него я должна сделать всё, что в моих силах, — и пусть даже преувеличиваю опасность, утрирую происходящее…
(да, именно эта причина в большинстве случаев меня и останавливала от подобных звонков: мол, а вдруг перегибаю палку, и всё не так уж страшно, как кажется, — а я уже тут воплю, кричу… умираю "раньше времени"…?)
Встать… с последних сил, выбрести в коридор.
Черт, и куда Дюан подевал трубку? Гребанные беспроводные… телефоны.
А как с мобильного вызвать? Сотни раз мне говорили, но, как всегда, было ненужно — а потому неохота забивать подобным мусором голову, память…
Ну, вот. Головокружение, какого черта ты вернулось ко мне?
Так, нельзя, нельзя расслабляться!
К соседям идти?
Черт, но еще так рано — те, наверняка, еще спят…
Но какие другие варианты?
…
А, плевать! Открыть замок, распахнуть двери…
Глава Пятьдесят Вторая
Не сразу поняла, где нахожусь, что происходит.
Мама, мамочка моя…
Она сидела рядом со мной, возле кровати,
… уткнулась в стену пустым взглядом… и о чем-то тяжелом думала.
От моих невольных движений — тут же "очнулась", посмотрела на меня. Милая улыбка коснулась ее губ, но печаль, угрюмость… с лица так и не смылись.
Боль, резкая боль в сердце эхом отозвалась на ужасную мысль.
Я, я даже боялась это произнести вслух, хотя вопрос больным басом разливался по всему телу, тяжелым языком колокола бился о стенки в моей голове, повторяясь, требуя ответов.
Я в больнице. А значит…
— Мам, что случилось?
(и снова эта… "стеклянная" улыбка, пряча истинные эмоции)
— Тебя нашли без сознания, на лестничной площадке, соседи. Пытались привести в чувства, но безуспешно…
Потому вызвали скорую… Ну, а дальше…
— Мама, что… с малышом? Ему… "плохо"?
(я едва сдержала дикий визг в горле — отчего только слезы бездумно потели по щекам)
— Нет. Что ты, радость моя. С ребеночком всё хорошо.
— Я тебе не верю…
(отрешенно прошептала я мертвым голосом)
— Патти, прошу, успокойся, — вмиг схватила меня за руку мать. — Всё будет хорошо.
— Что произошло? Что с ним? Скажи, мамочка, умоляю…
— Девушка, успокойтесь, — резко перебила меня врач (не заметила я, как та вошла в палату). — Ребенок чувствует себя отлично. Что есть слава Богу.
А вот вы…
я даже не знаю, как это назвать. Как можно быть такой халатной? А?
В ваших же руках — чужая жизнь!
(замерла я, пристыженная, в шоке)
… Зачем было тянуть до последнего? Зачем такой глупый риск? Кому он нужен?
Ваша рвота, обезвоживания — они с легкостью могли спровоцировать схватки. И всё…
Вам… невероятно повезло.
— Я, я хотела вызвать… но…
(так и не договорила, понимая, что оправдываться всё равно… — глупо;
раздраженно скривилась та — немного помолчала)
— Когда это всё началось?
— Вчера вечером, — спешно ответила я. — Почти ночью. Где-то… в одиннадцать.
— Ясно…
Есть ли у вас какие догадки, что могло вызвать такую реакцию? Мы-то думаем, пищевое отравление, но…
(невольно пожала я плечами)
— Не знаю.
— Вы вчера принимали какие-то препараты, таблетки, лекарства?
— Нет. Ничего такого…
— Не пили, не ели чего-то странного, необычного? Экзотического? Может, что-то, что прежде вызвало легкую аллергическую реакцию из употребленных вами продуктов?
— Нет. Ничего необычного. И аллергии у меня нет.
Картошка пюре, молоко и сосиска на ужин. Как всегда, в принципе.
(тяжело вздохнула та)
— Ясно. Что же,
тогда нужно будет еще несколько дней побыть здесь — понаблюдаетесь, сдадите кое-какие анализы. И, если ничего необычного не выявим, то отпустим…
* * *— Мам, а Марата нет?
— Я ему позвонила. Сказал, что уже выезжает.
— Звонила?
— Ну, говорю же…
— А номер его… откуда у тебя?
— Тогда, когда приходил в гости, руки твоей просить…, оставил свой номер, адрес.
— ЧЕГО??? — невольно даже подскочила я на месте, вмиг расселась на кровати.
— Что "чего"? Номер, говорю, оставил, адрес… тогда.
— Чего просить???
— Ну, приукрасила я немного, подумаешь. Всё равно живете вы-то — вместе.
А как еще это можно назвать?
(тяжело сглотнула я — черт, как же болезненно умирает мечта, пусть даже возникшая, родившееся в долю секунды, как звездочка на небе)
— Друзья, мама. Дру-зья.
(невольно дрогнула ее бровь от удивления)
— Ясно.
(глубокий вдох, и вдруг встала, выровнялась во весь рост рядом со мной), — Ты, может, чего хочешь? Попить? Поесть?
(ее взгляд несмело скользнул по моему телу, меряя с головы до ног)
— Эм… нет, спасибо. Такое гадкое ощущение опустошенности внутри, истощенности, что ничего, кроме как спать, спать и спать — не хочется.
— Тогда, действительно, поспи. А я пока пройдусь — не буду мешать.
