Королева восстанет - Мари Нихофф
Плечи Валериана поникли, а сам он вдруг стал выглядеть ужасно усталым. Чуть ли не слабым.
– Прости, – хрипло отозвался он. – Ты заслуживала не нас, а чего-то большего, Флоренс.
Я сделала глубокий вдох и на мгновение закрыла глаза.
– Да, – наконец шепотом произнесла я, чувствуя, как эта вновь обретенная истина тяжело оседает в животе. – Боюсь, в этом ты прав.
Глава 11
Любовь вокруг тебя
БЕНЕДИКТ
Я услышал Флоренс еще в коридоре. Нежные звуки арфы проникали даже сквозь толстые каменные стены дворца, и каждая нота все больше нарушала мое внутреннее равновесие.
Прошло уже несколько часов с тех пор, как я отослал ее и Валериана из комнаты для совещаний. Я продолжал работать там, чтобы подольше с ней не встречаться. Ужин уже давно прошел, а на улице царила кромешная тьма. Только дождь продолжал беспрестанно стучать по окнам замка – приглушенный фоновый шум, сопровождающий музыку.
Убедить моих советников в идеях Флоренс оказалось непростой задачей, но в конце концов у них почти не нашлось контраргументов, кроме чистого желания сохранить собственные привилегии. Заявление о том, что мы делали так во все времена, для меня ничего не значило. Прогресс требовал перемен. И по-моему, некоторых моих советников тоже давно пора заменить.
Что касается Флоренс… похоже, она действительно старалась нам помочь. И я до сих пор не знал, как себя с ней вести. Камера Валериана прослушивалась, и, конечно же, мы с Эрис проверили их разговор перед тем, как созвать совет. Ничего подозрительного не обнаружили. Наоборот. Предыдущие заявления Флоренс в очередной раз подтвердились. Она действительно на нашей стороне. И эта мысль за последние несколько часов довела меня почти до бешенства.
Любовь Бенедикта была самой искренней привязанностью, которую кто-либо когда-либо ко мне проявлял.
Эта фраза забралась мне под кожу, засела там и болела, как заноза. Я слышал ее снова и снова и с каждым разом ненавидел все сильнее. Любовь Бенедикта была. В прошедшем времени. Потому что Флоренс ее уничтожила.
Все могло бы быть так просто, если бы она не предала меня. Она так идеально подошла бы мне, если бы я мог ей доверять. Но именно на это я больше не способен. Что бы она ни сказала и ни сделала – все всегда казалось неправильным. Она с теплотой говорила о моей любви, а на самом деле я хотел бы, чтобы она говорила о своей. Она в одиночестве играла песню моей мамы у меня в кабинете, а все во мне жаждало, чтобы она сыграла ее для меня. Мелодию, которая принадлежала лишь нам двоим. Которую я разделил с ней, потому что твердо верил, что она достойна этой части меня.
А теперь…
Теперь я уже не понимал, во что верю. Мои убеждения потерялись в хаосе эмоций. В моей любви и моей ненависти. В моей боли и моем гневе. В гневе на Флоренс, но еще больше в гневе на себя. Потому что, несмотря на все мои благие намерения, я не мог запретить всем своим мыслям вращаться вокруг этой женщины.
Раздосадованный, я зашел в свои покои и направился в кабинет. Почему ей обязательно нужно постоянно нарушать мои правила? Почему никак не прекратит вызывать у меня желание? Флоренс – чистейшее противоречие. Нежная и в то же время решительная. Теплая и в то же время холодная. Идеальная и в то же время ошибка. Я больше не в силах выносить ее близость. Она травила мне душу своим золотым языком, ее взгляды воспламеняли меня изнутри. Но она не спускала меня с крючка. Легкомысленно играла с монстром внутри меня, которого я так тщательно сдерживал.
Накажи меня.
При мысли об этих словах внутри все сжималось. Этими словами она щелкнула выключателем, который уже не повернуть назад. Как будто мне и без того не требовалось все мое самообладание, чтобы не ложиться с ней в постель по ночам. Нет, об этом Флоренс тоже должна меня попросить. И тот факт, что сейчас она без разрешения вошла в мой кабинет, – очередная провокация.
Я сделаю все, что ты захочешь, если за это ты меня трахнешь.
Если бы это помогло окончательно выкинуть ее из головы, я бы сдался в ту же секунду. Но давайте не будем себя обманывать… Я бы сделал это не для того, чтобы что-то изменить. Я бы сделал это, потому что хотел. Потому что все во мне жаждало Флоренс, независимо от того, насколько это неправильно. Потому что моя голова и мое сердце находились в состоянии войны с тех пор, как она разорвала их на части, и часть меня твердила, что будет лучше, если я просто уступлю своему желанию.
Я остановился в дверном проеме кабинета, полный решимости выгнать Флоренс. Но когда увидел ее, резко замер. Она опустила глаза, кажется, полностью сосредоточившись на струнах. Щеки мокрые. В глазах поблескивали слезы.
Это зрелище застало меня врасплох. Довело потребность заключить ее в объятия, утешить почти до непреодолимого максимума. Мне невыносимо видеть ее такой. Я не мог смириться с тем, во что мы превратились. И в то же время не хотел испытывать к ней сочувствие. Злость легче, чем любовь, поэтому я выбрал ее.
Я снял пиджак, сделал шаг в комнату и повесил его на спинку стула. Может, самое время раз и навсегда избавиться от этой чертовой арфы? Этот инструмент только и делал, что наполнял меня тоской, которую невозможно удовлетворить.
– Что во фразе «мой кабинет – табу» ты не поняла? – поинтересовался я, и Флоренс вздрогнула.
Ее пальцы застыли на струнах, она испуганно подняла на меня голову, в глазах, как у олененка, светилась такая невинность, как будто она даже не задумывалась о том, что я мог когда-то вернуться. У меня начала закипать кровь.
– Я ничего не разнюхивала, – попыталась оправдаться Флоренс, вытирая мокрые щеки. – Просто хотела поиграть, ясно?
Она снова положила пальцы на струны, но я грозно шагнул к ней. Она ни за что не заиграет эту мелодию снова. Как будто ей неизвестно, что со мной творят этот инструмент и эта песня.
– Прекрати, – рявкнул на нее я.
Флоренс приподняла брови, и в ее взгляде промелькнул вызов.
– У
