Соловей и кукушка (СИ) - Разумовская Анастасия
Он резко поднялся.
— Всем приятного аппетита.
— Ваше высочество…
Боже, это что, мой голос? Ирэна, зачем⁈ Ты с ума сошла?
Ролдао заинтересованно взглянул мне в глаза. Ника права: глаза хищного зверя. Как я раньше не замечала?
— Да?
Я улыбнулась, постаравшись изобразить максимальное дружелюбие.
— Раз уж вы забираете моего мужа… Криштиан обещал помочь мне переместить мои вещи и картины из мезонина во дворец. Донья Марселия попросила меня освободить особняк невесты наследника. Я пока не освоилась и не понимаю, кому могу отдавать распоряжения об таком, и куда, собственно, перемещаться…
Ролдао взглянул на Марселию.
— Вы ошиблись, дорогая, — тихо и очень холодно произнёс он. — Я вам помогу сориентироваться в ситуации. Любые распоряжения по перемещениям во дворце и его флигелях никто не может отдавать без согласования со мной. Если присутствие супруги моего брата стесняет вас, вы вольны переехать в город и снять любую квартиру. Донья Доменика, разумеется, остаётся здесь.
И я увидела растерянность на лице всегда уверенной в себе Марселии. Она даже порозовела от унижения.
— Но я полагала…
— Я прощаю вам это, — кивнул Ролдао. — Но в следующий раз, возможно, не прощу. Ирэна, вы можете переехать, если пожелаете, а можете остаться. За ужином озвучьте мне свое решение. В случае переезда я отдам необходимые распоряжения. Всего хорошего, господа и дамы.
Наследник направился к дверям. Я вскочила и бросилась за ним:
— Ваше высочество… Мы можем с вами поговорить наедине?
Он вновь обернулся, с любопытством глядя на меня. Ещё бы! Наверное, довольно странно слышать, как твоя чудом оставшаяся в живых жертва просит о новом свидании!
— Сейчас?
— Да.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Идёмте.
Я не стала оглядываться на Криштиана, чувствуя спиной его встревоженный взгляд.
Мы прошли мимо улыбающегося амура в кабинет наследника. Ролдао распахнул бронированную дверь, молча пропуская меня. Затем прошёл и присел на край стола, наклонив голову.
— Говори. У тебя десять минут.
«Удивите меня», — шепнул тихий голос Лианора в памяти. Мы живы, пока Ролдао интересна эта игра. А, значит, нужны непредсказуемые поступки и… Что ж, сыграем, сероглазый король.
— Что вас потрясло в моей картине? — в упор спросила я.
Конечно, больше всего мне хотелось бы попросить его отпустить нас с Криштианом и Доменику, и вообще спросить: «зачем⁈», но я чувствовала, что подобные вопросы вызовут у монстра скуку. Полагаю, все его жертвы плакали и просили пощады. Возможно, это сначала возбуждало его, но со временем прискучило.
— Ты для этого попросила меня о срочном разговоре? — поинтересовался принц.
Но в его голосе было лишь любопытство, не раздражение.
— Да.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Ролдао задумался.
— Тебя в детстве наказывали, запирая в комнате на весь день?
— Да.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Помнишь: ты сидишь одна взаперти в полутёмной комнате. Снаружи смеются, играют, дерутся и кричат дети. Ты можешь видеть и слышать их сквозь окно.
— Да…
— Это — моя жизнь, — усмехнулся он. — Я весь человеческий мир вижу сквозь стекло этого окна.
Я шагнула к нему и взяла за руку, заглядывая в лицо и в мерцающие серые глаза.
— Вам одиноко?
— Нет, — он пожал плечами. — Я не знаю, что такое одиночество.
У меня возникло ощущение, что я вошла в клетку с тигром и глажу его шерсть. Хищник смотрит на меня и в любой момент, как только захочет, бросится и перегрызёт моё горло. Но пока позволяет себя касаться. Ему непривычно, а потому интересно. От страха у меня холодели ноги, но… Нельзя бояться. Зверь чует страх.
— Вам холодно? — тихо спросила я. — Вам рядом со мной становится теплее?
Ролдао не двигался, напряжённый и в то же время уверенно расслабленный. Я входила в его клетку всё глубже и глубже, полагаясь лишь на собственную интуицию.
— Да, — кивнул он.
Рывком поднялся (я чуть не закричала от ужаса), взял моё лицо в свои ладони, наклонился, всматриваясь.
«Не сопротивляйся. Не буди зверя», — вдруг вспомнилось мне.
— Ты меня боишься, — заметил наследник.
Ещё бы! Тебя это удивляет?
— Да.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Я опустила глаза, но он тихо шепнул:
— Нет. Не отводи взгляд.
Я заставила себя снова заглянуть в жуткие глаза хищника.
— Но тебя ко мне тянет, — прошептал Ролдао. — Почему?
Хотела бы я знать ответ на этот вопрос… Я вдруг поняла, что он прав. Несмотря на то, что произошло на Оленьем мысу, ни на то, что я знала о нём, это чудовище всё равно притягивало меня. Так манит порой крутое ущелье, когда ты идёшь по горному мосту и вдруг останавливаешься, вглядываясь в головокружительную бездну. Я словно раздваивалась: самой разумной части меня хотелось бежать от него сломя голову, но была ещё одна Ирэна, которая всматривалась в его тьму и тянулась туда…
— Смерть притягательна, не так ли, Ваше высочество? — прошептала я.
Его глаза снова вспыхнули.
— Я не убью тебя, — прошептал он, проводя большим пальцем по моей нижней губе. После вчерашнего укуса она несколько опухла и его прикосновение вызвало лёгкую боль. Я невольно вздрогнула. — По крайней мере, не сейчас… Не бойся.
Вот уж утешил, так утешил! Спасибо. Теперь совсем не страшно.
Ролдао вдруг отпустил меня и отстранился.
— А теперь иди. Ты свободна в своих перемещениях в пределах резиденции и Дэльории. И я тебе дарю лошадь. Ту, которую ты уже знаешь. Я отдал распоряжение, и конюх оседлает её тебе, как только захочешь.
— Не замерзайте, Ваше высочество, — дерзко улыбнулась я и вышла, чувствуя, что он смотрит на меня своим завораживающим змеиным взглядом.
— Ирэна, — Криштиан поймал меня в объятья в коридоре перед кабинетом. — Зачем?
— Я выиграла время. И свободу передвижения, — шепнула ему, быстро целуя в губы. — Верь мне.
А затем выскользнула из его объятий и побежала прочь. Я поняла, что больше всего на свете хочу сейчас мчаться на лошади по горному серпантину. Хочу увидеть город. Почувствовать свободу, хотя она — всего лишь иллюзия. Я знала это.
Мы ещё сразимся, мой сероглазый король. Но для этого мне нужно понять тебя, причины, мотивы и вот это всё, что ты и не прячешь особо, но чего никто не в состоянии понять.
Кроме меня.
Я хочу узнать, что творится в твоей голове, что движет тобой в твоих поступках. И я пойму это…
— Ника! Поедешь со мной в город? — крикнула я, неожиданно выскочив на сестру.
Доменика медленно, как сомнамбула, бродила по аллеям парка.
— Зачем?
Мне не понравился её потухший взгляд. Я обняла её и притянула к себе.
— Не сдавайся, сестрёнка! Мы ещё не проиграли ему, слышишь? Не опускай крылья.
Она взглянула на меня без улыбки.
— Ты не понимаешь… Когда натуралист сачком ловит бабочек и складывает в банку, они тоже бьются о стеклянные стенки, веря, что смогут вырваться на свободу. Но на самом деле, они уже обречены…
— Тупое сравнение! Мы не бабочки. Мне пришла мысль… Поехали со мной к капитану Лианору, он…
Доменика отшатнулась, и её глаза полыхнули гневом.
— Нет! Только не к нему! Он предал моего отца! Это из-за Лианора отца расстреляли!
— Что ты говоришь? Чушь какая!
Сестра презрительно скривила губы:
— Процесс длился полгода. Отец отрицал свою причастность к любым террористическим партиям. Заседание суда было закрытым, но я умудрилась пробраться накануне вечером и спрятаться под стол, покрытый бархатной скатертью. Я слышала всё, Ирэна. И слышала, как читали признательные показания комиссара Лианора, в которых тот утверждал, что отец планировал свержение власти и прочую чушь. На основании этого документа и был вынесен приговор.
Я попятилась.
— Уверенна, что это была фальшивка… Документ подделали…
Доменика жёстко глянула на меня.
— После того, как обвинитель прочитал документ, он спросил: «Вы подтверждаете то, что здесь написано, дон Лианор?». И я услышала голос папиного «друга». Он сказал: «Да. Всё верно».
