Соловей и кукушка (СИ) - Разумовская Анастасия

— А после этого он пригласил меня на бал офицеров, — недоверчиво хмыкнула я, застыв с откусанным бутербродом. — Лихо отплясывал со мной на глазах у всех, а, вернувшись во дворец, очень страстно меня целовал…

Челюсть Доменики отпала. Честно-честно. Лицо сестрёнки вытянулось в изумлении. А вот матушка лишь пожала плечами:

— Это от того, милая, что ты ведёшь себя как легкодоступная девушка. Такие мужчины, как принц Ролдао, прекрасно видят, с кем они имеют дело. Вот с Никой он бы не стал себя так вольно вести.

Что⁈

— В смысле? — я с изумлением посмотрела на невозмутимую матушку. — Что ты сейчас такое говоришь? Марселия, неужели ты не понимаешь, что нельзя Доменике выходить замуж за Ролдао⁈ Ему плевать на неё! Иначе бы он с любой самой доступной девушкой не стал бы целоваться!

Марселия прохладно посмотрела на меня поверх чашки.

— Это не тебе решать, Ирэна. Всё, хватит. Привыкай к тому, что отныне всё будет иначе. Теперь не Ника будет тебе во всём уступать, а ты ей. Да, ты супруга принца. Но моя дочь станет женой наследника, и, значит, со временем — королевой Лузитании.

Я захлопала глазами, потом села на диванчик.

— Все эти четыре года… Ты этого хотела все четыре года, пока я считала тебя своим другом?

Марселия усмехнулась, приподняла тонкую бровь:

— Наглая, избалованная девчонка, как же я устала от твоих выходок! И как я рада, что могу тебе сказать это в лицо, наконец! Теперь тебе придётся склоняться перед моей дочерью…

— Недолго! — крикнула я, наклонившись к ней через стол. — Пока Ролдао не убьёт её так же, как сестру вашего мужа! Пока он не вырвет её зелёные глаза, как всем, кого насиловал раньше.

Марселя чуть побледнела, но вскинула подбородок.

— Со своей женой он этого делать не станет. К тому же… Ника — не его типаж. У неё волосы золотые, а не светлые, как у тебя и Арабеллы Луизы.

Я отшатнулась:

— То есть… ты знаешь? Ты всё знаешь⁈ И… как давно?

Марселия не ответила, насмешливо глядя на меня. А я вдруг посмотрела на матушку совсем иными глазами. Она покрывала все мои проказы, даже интрижку с Томашеком, но… По доброте ли душевной? Или, наоборот, предвкушала мой будущий позор? Наверное, сравнивала меня со своей благородной и учтивой дочкой и злорадствовала? И тогда, за день до свадьбы, так просто отпустила в парк, зная, что там произошло убийство…

— За что? — спросила тихо. — Я же любила тебя, Марселия. Я же считала тебя своим другом…

— Ты оскорбляла меня, Ирэна. Ты вела себя с нами как госпожа со слугами. Заносчивая, капризная, высокомерная, эгоистичная. Думаешь, мне было приятно видеть, как ты изо дня в день обижаешь мою дочку, всячески унижая её?

Понятно.

Я обернулась к Доменике:

— Ты вчера хотела со мной поговорить… О чём?

Ника опустила глаза:

— Хотела посоветоваться насчёт платья… И попросить у тебя брошку-скарабея…

— Марселия, — тихо сказала я, чувствуя безграничную усталость, — Ролдао — маньяк. Он не будет добр с твоей дочерью. Она станет несчастной и, скорее всего, очень быстро умрёт. Ты — жена моего отца. Он не я, дон Эстэбан всегда хорошо к тебе относился. Неужели тебе этого мало? Отец удочерил твою дочь. Моё наследство достанется ей. Зачем тебе этот брак?

Донья Марселия смерила меня насмешливым взглядом:

— Мне надоело донашивать чьи-то вещи, милая Ирэна. Твой отец хороший человек, конечно, но не нам чета. И прозябать в провинции… Крошечная вилла, клочок земли… Наследство. Спасибо за заботу, дорогая. Мы как-нибудь сами… А сейчас покинь нас. Мне бы хотелось, чтобы ты забрала свои вещи в течении суток. Этот домик по традиции принадлежит невесте наследника. А это — не ты, Ирэна. Сделай одолжение, избавь нас от своих посещений.

Я сумрачно посмотрела на неё. Да, точно. Доменика хотела жить в мезонине с павлином. Как я могла забыть! Встала и вышла прочь. Марсик предала меня… Да нет, она даже не предавала, просто никогда не была моим другом. А ведь я давно относилась к ней как к матери… Кому тогда вообще можно верить?

Когда я уже поднималась по лестнице в мезонин, меня вдруг схватили за руку.

— Тише, — прошептала Доменика, прижимая палец к губам. — Пожалуйста, подожди меня на ступеньках к морю. Прошу. Надо поговорить.

Я кивнула и поспешно поднялась к себе… К себе… Уже нет.

— Что с тобой? — встревоженно спросил Криштиан, заглядывая в моё лицо.

Он вскочил с кровати, на которой беспечно валялся, и подошёл ко мне. Я молча обняла его, прижавшись. Слёзы капали, мир перед глазами расплывался.

— Кому вообще можно верить на этом свете? — прошептала я, всхлипнув. — Лианор сказал, что никому. А я… я не могу никому… Зачем тогда вообще всё, если никому нельзя…

Криштиан прижал меня к себе и стал целовать мои несчастные волосы.

— Верь мне, Ирэн. Я не предам тебя. Никогда.

— А как же… дамы под вуалетками и…

— Да нет у меня никаких дам. И не так их много было, больше приписали слухи и сплетни.

— Куда же ты тогда пропал после свадьбы?

— Я пытался нас спасти, — тихо прошептал он. — Неудачно, но пытался. Я потом расскажу тебе всё.

«А я тебе чуть не изменила с Ролдао», — невольно подумалось мне. Отчего-то я сразу поверила, что Криштиан сказал мне правду.

— Матушка велела мне убираться из дома… Она сказала, что… что я была ужасной дочерью и сестрой… и она меня никогда не любила…

— Не удивила, — хмыкнул Криштиан, — донья Марселия всегда любила только себя. Она даже короля пыталась увести у сестры своего мужа. Я был маленьким, но помню, как она увивалась вокруг моего отца. Говорят, что Марселия одно время даже была его фавориткой… Но, может быть, это всего лишь сплетни.

Я всхлипнула.

— Я ей верила…

— Но в одном она права: сестрой ты была ужасной, — шепнул он мне.

Я сердито ударила его в плечо. Криштиан рассмеялся.

— Ника хорошая. Она пошла в отца, а не в мать.

— Ну и… иди со своей Никой!

— Ух ты! Ты меня ревнуешь? — Криштиан поднял пальцем моё лицо и заглянул в глаза. — Правда?

— Отстань, — буркнула я. — Ты распорядишься, что бы мои картины перенесли на новое место?

— Я всё сделаю, не тревожься.

— Отлично. А сейчас проваливай. Мне нужно переодеться…

— Благодарю за разрешение покинуть вас, моя нежная и добрая сеньорита, — рассмеялся тот. — В двенадцать мы должны появиться на обеде. Это снова официальное мероприятие. Ну, не обед, а что-то там… Не помню.

Когда он выскользнул в окно, я села и снова поплакала. Но как-то не плакалось уже: настроение было не то. Тогда я переоделась, вышла, покинув дом, ставший чужим, и направилась к морю.

Доменика уже ждала меня.

— Ирэн, — прошептала сестра, когда я приблизилась, — прости. Я пыталась предупредить тебя…

— О чём? Что Ролдао — маньяк?

— Да.

— А сама откуда узнала?

Ника судорожно стиснула пальцы.

— Я давно это знаю, — прошептала она. — Ролдао убил мою тётю. Из-за него убили моего отца. Знаешь… когда мы сюда приехали, мне не спалось. Я выглянула в окно, и… и там стоял Ролдао и смотрел на окна нашего дома. Мне было так страшно…

Она ужасно побледнела и вся дрожала. Из-за голубого платья казалось, что и губы у неё нежно-аквамаринового цвета. Я обняла сестру и прижала к себе, пытаясь согреть. Надо же… Доменика тоже видела его… Как жаль, что мы с сестрёнкой вечно находились во вражде…

— Как ты узнала?

— За несколько дней до ареста к отцу приходил комиссар полиции дон Лианор. Они разговаривали в кабинете, а я подслушала. Комиссар сказал, что тётю Арабеллу убил кто-то из королевской семьи, из близких родственников монарха. Я испугалась и убежала. А после того, как отца арестовали… Ну, не совсем тогда, а когда мы уже жили у вас… Я сложила два и два и поняла, кто именно убийца.

— Как? Только не говори, что ты умнее комиссара Лианора!

— Я подумала, что король Алехандро очень любил тётю Арабеллу. Он буквально с ума сходил по ней, ревновал буквально ко всем. Он бы уничтожил любого, кто… И единственный, кого король стал бы защищать, его старший сын и наследник. И потом… Ролдао такой страшный… Я, когда мы приехали и были на обеде, не могла отвести от него взгляда. У него глаза как… как лёд. Или как глаза акулы, или… Как у зверя. Он смотрит на тебя не как на человека, а…