Последние стражи - Ольга Олеговна Пашнина
Расколотая на миллионы осколков пылающая Земля.
Пустота и парящие в ней тела колдовских птиц воздушного мира.
Опустевший Мортрум с рассыпающимися горгульями и обмелевший Стикс.
Арахна на руинах миров. Вернувшаяся к своему началу – безжизненной холодной пустоте.
Вот что ждет осколки Пангеи под властью Лилит.
– Что делаешь? – раздался веселый голос Олив.
Он прозвучал так неестественно, что на миг ему показалось, будто все происходящее – лишь ночной кошмар. Это Дара бы даже успокоило. Во сне сошедшая с ума магия не так пугает.
– Рисуешь?
– Пишу, – буркнул он. – Сколько раз тебе повторять: картины не рисуют, а пишут.
Нет, все же не сон. Еще несколько лет назад он бы не обратил внимания на это «рисуешь». Какая разница, как называть процесс воплощения фантазий на холсте? Рисование, написание, да хоть мазня – результат не изменится. А сейчас раздражение внутри обожгло горечью. И что самое мерзкое: оно уже стало привычной эмоцией.
– Ладно, извини. Что с тобой?
Затем Олив сделала еще одну вещь, которую Дар ненавидел: зашла со спины и уставилась на холст. Странно, но когда так делала Аида, это его совсем не трогало, лишь волновало: вдруг незаконченная работа покажется ей недостаточно хорошей? А Олив хотелось отпихнуть. И это тоже пугало.
– Красиво. – Слова прозвучали так же наигранно, как приветствие.
Он снял холст и поставил на мольберт чистый. Снова набрал белой краски и провел несколько линий, обозначая силуэт.
– Она меняется… – пробормотал Дар. – Почему она темнеет?! Почему она меняется?!
Он вдруг замер, поняв, что не помнит черты Аиды. Воображение услужливо подсказывало образ, но он был так же далек от Повелительницы, как его нынешние работы от красоты пейзажей немагических миров. Как ни пытался Дар вызвать в памяти Аиду, ее неброскую красоту, улыбку, настороженный, но уверенный взгляд голубых глаз, получался лишь жуткий образ монстра из Аида с серой потрескавшейся кожей и безумием в оскале.
В ярости он сшиб мольберт.
Олив испуганно отшатнулась.
– Что с тобой?
– Что?! – рявкнул Дар, пнув не вовремя подвернувшуюся под ногу банку с растворителем. По комнате поплыл едкий аромат. – Ты что, не видишь?! Посмотри, Олив! Посмотри на картины! Они… мерзкие… жуткие. Почему я не могу рисовать как раньше?! Почему дар так изменился?!
– Я не знаю. Период такой, наверное… Почему ты кричишь на меня? У всех творческих людей бывают кризисы. И ничего они не жуткие. Мрачноваты, но оглядись вокруг – мы в прямом смысле живем на чердаке огромного готического города-замка, лишенного какой-либо красоты. И откуда здесь взяться позитивным сюжетам? Слушай, ты устал. И надышался этой гадостью. Давай пройдемся…
Не слушая дальше, Дар направился к выходу. Ему пришлось отстранить Олив, чтобы выйти, и он едва удержался от того, чтобы сделать это грубо.
– Дар! – крикнула она ему вслед.
Аида была права. В нем что-то изменилось с тех пор, как он уехал из дома. Что-то меняет его магию, заставляя рисовать ночные кошмары. Или будущее настолько безрадостно, что его легко спутать со страшным сном?
Незаметно для самого себя он оказался на набережной. Мортрум уже давно выглядел вымершим, особенно вечерами. Оставшиеся в живых стражи, избежавшие встречи с темными душами, старались не высовываться с наступлением темноты.
Дар вздрогнул, увидев силуэт арахны. Он знал, конечно, знал, что подруга Аиды из колледжа вернулась в таком виде, об этом говорили все, включая Олив. Но к внезапной встрече оказался не готов.
Он всегда считал, что ему в какой-то степени повезло. Отец уважал его талант, но никогда не испытывал сильных отцовских чувств – когда Дар родился, Вельзевул и Лилит уже ненавидели друг друга. Мать он почти не помнил, она оказалась заперта в Аиде раньше, чем он научился говорить. Все, что у него было, – это братья, а они, к счастью, были живы и здоровы, хоть и оказались по разные стороны баррикад.
Поэтому Дар не испытывал к Лилит или Еве ровным счетом никаких родственных чувств. Поэтому с любопытством рассматривал Шарлотту, гадая, что же так привлекло отца в арахне. Может, это какая-то их магия?
Девушка была привлекательна. С мелкими светлыми кудряшками, кукольным личиком, точеной фигуркой… до пояса. Там, где начиналось паучье брюшко, изящество юной привлекательности сменялось изяществом смертоносным.
– Извини, – смутился он, когда встретился с ее пристальным взглядом, – просто не ожидал, что здесь кто-то есть в такой час.
– И тебе бы не стоило, – откликнулась арахна. – Тебе не хватит сил справиться с темной душой.
– Знаю. Просто понял, что лучше попаду в Аид, чем останусь дома.
– Подружка скандальная? – усмехнулась Шарлотта.
– Аида ее не любит, знаю. Но Олив лучше, чем кажется.
А вот эти слова прозвучали недостаточно уверенно. Дар тряхнул головой, отмахнувшись от мрачных мыслей. Олив не виновата в том, что его магия погибает вместе с Мортрумом – очевидно, что причина только в этом, и ничего уже не исправить. Но у него как будто забрали часть души.
– Зато Аида любит тебя. Потому что я бы на ее месте вашей Олив пообедала. Впрочем, я была на ее месте. И пообедала бы одним парнем, если бы не оказалась в численном меньшинстве. Жаль, что трансформация произошла так поздно. А сейчас, представляешь, он пропал! В Аид, наверное, утащили. Но я все равно зла, что не могу поквитаться лично. Так что цени великодушие Повелительницы. Хотела бы я себе такую сестру.
– И я. Жаль, что у меня ее не было. Жизнь была бы намного интереснее и светлее.
– Ну… может, еще будет, – улыбнулась арахна.
Дар замолк и ждал, что она уйдет, но Шарлотта не двинулась с места. Впрочем, она совсем ему не мешала. Раздражение почти прошло, прохладный воздух успокоил тревожные мысли.
Аида справится. Она принесла в Мортрум жизнь. Найдет и способ не пустить смерть.
– Если хочешь, я могу уйти, – сказала Шарлотта. – Но останусь рядом. Чтобы, если что, защитить. Аида не простит, если я оставлю тебя одного.
– Не уходи, – улыбнулся Дар. Посмотрел на темные воды Стикса и добавил: – Можно я тебя нарисую?
Глава десятая
– Клянусь, Селин, я отправлю тебя обратно, если ты не откроешь мне портал! – рыкнул Дэваль и треснул кулаком по столу.
Но женщина даже не шелохнулась. Отправила в рот орешек, пожевала и флегматично ответила:
– Во-первых, я служу Повелителю, а Повелительница сейчас Аида.
– Тебе твоя служба не мешала, когда надо было выслать ее из Мортрума. А когда она в опасности – надо же, непреодолимое препятствие!
– А во-вторых, – продолжила Селин как ни в чем не бывало, – ее недовольства я побаиваюсь больше,
