Сердце сокола - Галина Васильевна Герасимова
Впрочем, совсем отказываться от услуг колдунов Борей не спешил: пригласил нас в дом и упросил навесить охранных заклинаний. Мы и сами об этом подумали – плохо, если убивец решит вернуться и закончить начатое.
Защитой занялись Кощей и Финист, а я в это время под приглядом Врана лечила Милу. Было так дико видеть измученного ребёнка среди игрушек, цветов и белых кружев!
Обычный колдун давно выдохся бы напрочь, я же просто ощущала сильную усталость, но продолжала терпеливо сводить с тела девочки чернокнижные надписи. Сеточка шрамов всё равно осталась – чёрное колдовство плохо поддавалось лечению. Как сказал Вран: чудо, что Мила осталась жива.
Пока я лечила, девочка уснула беспокойным сном. Борей бдел неподалёку, не решаясь оставить её одну, но даже он задремал на лавке, уронив голову на руки. Закончила я ближе к утру, незадолго до первых петухов. Наклонилась и поцеловала Милу в висок, пожелав скорейшего выздоровления. Не знаю, услышала она меня или сказалось лечение, но дыхание стало спокойнее.
– Устала? – из всех колдунов в доме Борея оставался Финист.
Вран, убедившись, что я поняла суть лечения, ушёл к Святу, а Кощей к Колдовской Башне – доложить о случившемся.
– Немного.
Я прильнула к широкой груди Финиста, готовая уснуть стоя. Голова казалась такой лёгкой, будто не осталось ни единой мысли, а руки и ноги как свинцом налились.
– Борей Радимирович, мы уходим, – окликнул дремлющего мужчину Финист.
Тот потёр глаза, уставившись сначала на мирно спящую дочь, а после – на нас.
– Да, конечно. Погодите, я сейчас деньги принесу. – Он захлопал по поясу в поисках кошелька, который наверняка сорвало во время потопа. Вон, верёвочки болтались.
– Не нужно, – ответил Финист. – Жизнь ребёнка бесценна, я не буду брать за такое плату.
– Но что я тогда могу для вас сделать? Чем отплатить?
– Не запрещайте ей колдовать, – вырвалось у меня, и Финист ободряюще сжал мою ладонь. – Не колдовство виновато в том, что случилось.
– Если бы у неё не было этих сил!..
– А если бы сил не было у Лады, вашу дочь никто бы не спас, – тихо произнёс Финист, и Борей замолчал, обдумывая его слова. – Мы пойдём, не надо провожать. – Муж кивнул, понимая, что сейчас Борею лучше побыть рядом с дочерью и хорошенько подумать обо всём.
Только выйдя из дома ткача, я ощутила озноб – запоздалый отклик на пережитое и на страх. Я шла, и меня колотило так, что стучали зубы. Финист развернулся, остановившись прямо посередине дороги, и привлёк меня к себе.
– Ну тише, родная, тише, всё хорошо.
Он гладил мои волосы, успокаивая, и сковывающий душу страх начал отпускать. Я глубоко вздохнула, сбрасывая остатки наваждения.
– Смотри, – шепнул муж, разворачивая меня на восток, где ещё недавно бушевал ураган и небо было затянуто грозовыми тучами. А сейчас… Непогода улеглась, и первые лучи солнца тонкими полосками осветили небо.
Глава 8
В это утро мы любили друг друга так, что начисто забыли и об Алёнушке, сидевшей в кухне, и о Вране, который наверняка слышал наши стоны, и даже об Алёше, мечтавшем о горячих блинах с мёдом. То ли мой страх заразил Финиста, то ли он сам испугался потерять кого-то из близких, но целовал он меня так, словно завтра – конец света. Я тонула в его ласках, возносилась на вершину, и сила била чистым потоком, таким сильным, что дрожали стёкла.
– Кровать-то не сломали? – прищурился Вран, когда мы около полудня вышли из опочивальни.
Кощей, вернувшийся из Колдовской Башни вместе с Василисой, уже покормил Алёшу, а сама Вася взяла на себя заботы о сестрице. В отличие от меня, она младшенькой спуску не давала, и жили они всегда как кошка с собакой. Зато и пакостить при Василисе Алёнушка побаивалась, вот и сейчас послушно отправилась полоть сорняки. Наш сад до того зарос, что не стоило опасаться, что сестрица чего лишнее выдернет. Если честно, там можно было хоть всё повыдёргивать. А уж Лель себя в обиду не даст.
– Что нового? – поинтересовался Финист, сцеживая зевоту в кулак и притворяясь, будто не услышал Врана.
– Тебе послание из дворца. Я не читал. – Кощей кивнул на тоненький свиток на столе.
Финист развернул его в полном молчании, пробежался взглядом.
– Михей, – глухо произнёс муж, протягивая письмо подошедшему Кощею.
Тот прочитал и как-то разом осунулся, зашарил рукой, ища опору. Василиса незаметно оказалась рядом, позволяя опереться на свою руку.
– Мы не можем отпустить туда Алёшу, – качнул Кощей головой.
– Отпустить куда? – с нарастающим беспокойством уточнила я. В груди неприятно кольнуло.
– Во дворец, – подтвердил мои опасения Финист. – Это пожелание царевича. Пока – всего лишь встреча. А заодно он не прочь познакомиться с тобой.
– Что? – Я отшатнулась. Не хотела отпускать Алёшу туда, где бродит этот сумасшедший верховный колдун, но ещё больше не хотела знакомиться с его высочеством Сирином. – Зачем?
– Ты воспитываешь Алёшу. Он хочет убедиться, что ты подходишь.
– А ему что за дело? – вмешалась Василиса.
Я и забыла, что она не знает правду об Алёше. Впрочем, Кощей тут же просветил, и сестра удивилась не меньше, чем я, когда узнала. Правда, по иной причине.
– Сирин же болен! – нахмурилась она.
Вран с Кощеем переглянулись.
– А ты откуда знаешь?
– Так видно. Мы неделю назад с наставником ходили во дворец, нас представляли его высочеству. Знахари сразу заметили, что он не в порядке. Я потом расспрашивала – говорят, он с детства слабенький и часто болеет.
– Ты во дворце такое не ляпни, – посоветовал Вран.
Кощей добавил:
– И не вздумай его жалеть. Моя дочь пожалела…
Он вздохнул, погружаясь в воспоминания, и повёл рассказ.
Настасье исполнилось шестнадцать, когда она впервые пришла во дворец. Ей всё было интересно, везде она пыталась сунуть свой нос. Кощей едва успевал её одёргивать, чтобы чего не испортила и не разбила. Настасья обладала очень сильным даром земли, а все колдуны этого первоэлемента – прирождённые знахари. Царевич болел, встать с постели не мог, и Кощей решил, что его дочь, будучи сильной колдуньей, сможет изгнать хворь. Как он потом пожалел о своей доброте!
Молодые люди быстро нашли общий язык. Бойкая Настасья не боялась высказать
