Девять дверей. Секрет парадоксов - Надежда Реинтова
И не суждено было соединиться больше осколкам-мирам. Лишь космос-портал, как общий коридор, остался один для всех. По нему можно было переходить по этим отражениям. Из общего для всех цивилизаций космоса — источника всемирной энергии — на Землю падали обломки небесных тел, несущие в себе общую магию всех 9-ти миров, общую магию некогда целого мира…»
Вдруг я вспомнила об «огненных слезах Бога», о которых узнала из старинного манускрипта, оставленного мне отцом. Все кусочки пазла стали складываться в моей голове в одну картинку. Выходит, что речь шла о метеоритах. А те места на Земле, где по мнению древних харикан люди приобретали необыкновенную магию, были не чем иным, как местом, куда упали метеориты. Их магия и была той чудесной силой, о которой говорили наши предки.
А отец не за долго до пожара приехал с севера Версы, где вел археологические раскопки. Что он мог оттуда привести?
Теперь я знала, что. Обломок древнего метеорита! Вот оно папино сокровище! Ведь этот камешек излучал энергию всех 9-ти миров. Поэтому-то я изучала книги по минералам. Меня интересовали свойства камня. Ведь я тогда еще не знала, что это метеорит. И он был у меня. Но куда я его могла деть?
Похоже, те взломщики не нашли его в музее института, поэтому вломились ко мне в дом, где тоже, видимо, ничего не обнаружили, поэтому и решили украсть меня саму. Чтобы хоть за что-то получить вознаграждение. Следовательно, в доме камня нет. А может, они просто плохо искали?
Я сидела, уставившись в одну точку, рассуждая о том, где может быть папин подарок, который я должна найти во что бы то ни стало. Фэя листала исторические книги с весьма скучающим видом. Видимо, она совсем не так представляла себе поиски улик, а ожидала захватывающих приключений. Что ж, может, она и права. Пора переходить к активным действиям.
— Поехали в деревню Вэроми, — неожиданно предложила я. — Вдруг там найдем что-нибудь.
Сев в маленький красный примвер Фэи, мы помчались через центральную площадь Хардирона, через район Золотых фонарей, что тянулся вдоль реки Врады к Заречью и далее за город. Деревня Вэроми находилась в лесной лощине. Пролетая над обгоревшими домами, и полуразвалившейся церковью, я узнала в большом разрушенном кирпичном здании, абсолютно без крыши и с выбитыми окнами, по краям черными от сажи, старый целительский корпус, в котором прежде начинала работать моя мама. Я вспомнила, что дальше по центральной улице раньше находилась кожевенная мастерская. Но из окна Фэеного примвера не смогла ее найти. Это здание было деревянным и, наверное, во время пожара сгорело дотла. Я блуждала глазами по обугленным стенам домов, пытаясь различить, кому они принадлежали прежде. Вот дом семьи Кортри, там — семьи Ферелли, этот — Мериды Гослинг — доброй старушки, которая всегда угощала ребятишек конфетами. Здесь жил Патриций Хавис, или, как мы его называли в детстве, мистер Хавис — учитель начальных классов в местной школе, которая безглазо пялилась на меня своими черными обгорелыми оконными проемами. Напротив некогда был дом семьи Манерсов. Мистер Манерс работал в кожевенной мастерской, его жена была помощницей целителя и работала с моей мамой. А их дочь Агата была моей лучшей подругой. Мы вместе учились в младшей школе. И хоть далее поступили в разные учебные заведения: я на целителя, а она на правозащитника, и в огромной столице редко виделись, но наша дружба осталась нерушимой. И каждые выходные мы приезжали навещать свои семьи и, заходя друг к дружке в гости, весело болтали, делилась секретами или ходили гулять по деревне и по лесу. После пожара я не знала, жива ли она, потому что мои миражи до нее не доходили. А квартирная хозяйка, у которой подруга снимала комнату в Хардироне, ничего про нее сказать не могла.
Мы с Фэей приземлились недалеко от того места, где раньше был мой дом. Мне в кроссовках было удобнее карабкаться по заросшим травой развалинам, чем Фэе в ее изящных туфельках. Я зашла в то, что осталось от моего дома. Переходя из комнаты в комнату, я вспоминала ту обстановку, которая здесь была прежде.
Остановившись в гостиной, передо мной, словно призраки пробежали образы веселящихся братьев. Вон Тилс опять что-то стащил из комнаты-лаборатории старшего Коригана. А тот угрожая братцу расправой, если он не отдаст недавно изобретённый «улавливатель звуков», бежит за ним, пытаясь уцепить его за что-нибудь. Но пронырливый Тилс как обычно, забежав к папе в кабинет, прячется среди полок с экспонатами. Невесомая полупрозрачная мимо меня прошла мама с ложкой в руках. На ее уже большом круглом животе смешно повязан фартук. Мама точно знает, что у нее родиться мальчик и ему уже приготовлено имя Тилсан. Она ищет по дому дочку-подростка, чтобы та помогла ей на кухне приготовить для «мужчин» обед. Но кудрявая девчушка сидит в кабинете отца с толстой книжкой в руках и делает вид, что ее нет. Это я. Мне 13 лет. В кабинет входит отец и строго отчитывает меня за то, что не помогаю матери. Я с трудом расстаюсь с интересной книгой и обреченно бреду на кухню. Образы прошлого развеиваются и комнаты с красивыми гобеленами на стенах и мебель исчезают, превращаются в черные головешки.
Проглотив слезы, я прошла к маленькому чулану, который находился под лестницей. В нем у меня в детстве был тайник: поднималась одна плашка в паркете, и в углублении пола я прятала разные богатства. Только лестница сгорела, упала балка с потолка. Я разгребла обгорелые деревяшки. Пола тоже нет. Но среди пепла я нащупала металлическую коробочку из-под конфет. Обтерев ее носовым платком, еле открыла крышку (от огня она деформировалась). Внутри лежала маленькая книжечка со стихами, которые я сама сочиняла в 13–15 лет, сломанная мамина брошь в виде снежинки, которую она хотела выкинуть, потому что застежки не было. Но я сохранила ее, так как белые фианиты были все на месте. И изображение студента, которого я зафиксировала однажды, ожидая отца в институте, где он читал лекции. Папа подарил мне маг-отображатель на мое пятнадцатилетие, и я как сумасшедшая снимала все вокруг. Я вытерла слезы и замерла с фотографией в руке.
