Хозяйка проклятого острова - Алина Углицкая
Диана заметила шкаф, где, как она помнила, Салар хранил снадобья, и подумала – так даже лучше. Видно, это судьба посылает ей знак, что так и должно было случиться.
Воровато оглядываясь на дверь, Диана бросилась к шкафу. Потянула створки, которые оказались заперты. Дернула еще раз, чисто из упрямства, а сама уже оглядывалась по сторонам в поисках того, чем можно зацепить неуступчивые дверцы.
Нож для писем, неосмотрительно оставленный на столе Доком, должен подойти. Она вставила лезвие в щель между дверцами и как следует надавила. Пришлось приложить больше усилий, чем Диана ожидала. Нож немного погнулся, но главное ей удалось – громко хрустнув, дверцы распахнулись.
Перед Дианой предстали полки, заставленные стеклянными баночками и холщовыми мешочками. В некоторых находились измельченные травы. В других – разноцветные порошки.
Она замерла, недоуменно разглядывая содержимое полок и отирая рукавом слезы. Все это было похоже на обман. Где склянка с изображением черепа и перекрещенных костей? А еще лучше с надписью “Яд”? Она же не может съесть все эти порошки и травы, чтобы добиться желаемого – умереть. Потому что жить и помнить о содеянном было невыносимо.
– Диана? – голос Ормонда за спиной заставил ее вздрогнуть.
Банка, которую Диана держала в руках, упала на пол и разбилась. Белый порошок рассыпался по грязным доскам.
– Что ты делаешь?! – вбежавший Салар возмущенно оттолкнул ее и принялся собирать порошок с пола прямо в ладони. – Это же выдержка из корня корфиниума. Ты оставила меня без кровоостанавливающего средства!
– Что случилось? – Ормонд взял всхлипывающую жену под локоть и вывел на улицу. – Диана, что случилось? На тебе лица нет.
Ему пришлось встряхнуть ее, чтобы она наконец отвела взгляд от окна лечебницы, через которое было заметно, как Док ползает на коленях и собирает свой драгоценный котофилий, или как он там называется?
– Диана! – муж встряхнул ее еще раз, прежде чем она сфокусировалась на нем.
И тут Диану прорвало.
– Ормонд, прости меня… – она зарыдала, хватаясь за рукава его куртки, прижимаясь к груди и тут же отталкивая.
Ле Блесс ощутимо напрягся.
– Тебя кто-то обидел?
Диана закивала, а потом замотала головой. Понятнее не становилось. Поэтому Ормонд обнял ее, крепко прижал к себе и позволил выплакать все, что скопилось у нее внутри.
Спустя несколько минут она отстранилась и отвернулась, пряча заплаканное лицо с опухшими глазами и красным носом.
– Я изменила тебе, – произнесла глухим голосом. – Я ужасная женщина. Ты будешь меня ненавидеть теперь?
Втянула голову в плечи, ожидая чего угодно – ругани, даже рукоприкладства. Где-то в глубине души, мазохистской глубине, которая сейчас упивалась горем, ей даже хотелось, чтобы Ормонд ее ударил. И не только потому, что она заслужила его ненависть. А она заслужила, в этом нет сомнений. Но и потому, что тогда ей можно будет злиться на него. Не на себя.
Но Ормонд не дал ей даже этой малости.
– Это я виноват… – тихо произнес он. – Прости…
Что? Она ослышалась?
Диана повернулась к нему. Но по его печальному взгляду и опущенным уголкам рта поняла – не ослышалась.
– Ты просишь прощения? За то, что я изменила тебе?! – внутри закипала злость на мужа. – В чем ты виноват?!
Ормонд был так добр к ней. Дал свое имя, свою защиту. Но не сделал главного – не сделал ее своей женой. Да, он прав – это он виноват в случившемся.
Ормонд промолчал. Потупился. Эта безобразная сцена привлекала внимание. На них глазели праздношатающиеся матросы. Пока еще издали, еще не решаясь подойти ближе, но уже выражая интерес к семейной разборке.
Впрочем, Диану сейчас это не волновало. Ею опять овладела та самая легкость, которая означала, что госпожа ле Блесс падает в пропасть.
Схватив его за грудки, она почти закричала:
– Почему ты не спишь со мной?!
Ормонд не отвечал. Упрямо смотрел в землю под своими ногами.
– Ты мой муж, ты должен проводить со мной ночи! Почему ты не спишь со мной?! – Диана трясла его, срываясь на крик, почти не осознавая, что делает.
Ее колотила крупная дрожь. Внутри разверзалась пропасть. Холодная, бездонная, отчаянная. Радужка глаз заполнилась тьмой, и эта тьма расползалась дальше.
– Отвечай! – щеку ле Блесса обожгла пощечина.
Диана сама не поняла, как ударила его. Только почувствовала, как заныла ладонь. И сердце тоже заныло.
Голова Ормонда мотнулась в сторону, но он нашел в себе силы, чтобы посмотреть на жену. Заглянуть в ее лицо, оценить боль и ненависть, которые сейчас жили в ней.
Его губы дрогнули, а затем изогнулись в болезненной ухмылке.
– Я не могу, – хрипло проговорил он. – Я уже давно не мужчина. Прости, надо было сразу тебе рассказать.
Признание оглушило Диану.
Она не сразу осознала смысл его слов. И даже когда осознала – не поверила. Не смогла принять правду, а ведь эта правда все время была на поверхности. С самого первого дня. С первой их встречи.
Пораженная, потрясенная Диана стояла в измятом, испачканном платье, прижимая руки к груди, и смотрела вслед мужу, которого только что прилюдно унизила.
Вокруг уже столпились зеваки. Они почтительно расступались перед ле Блессом, спеша убраться подальше от его мрачного взгляда.
Бывший капитан, прихрамывая, быстро шел прочь.
В голове Ормонда в этот момент не было ни одной связной мысли, а сердце заполнила гнетущая пустота.
Глава 24
Ормонд ушел. Не задержался ни на секунду. Не оглянулся.
Глядя ему в спину, Диана впервые за долгое время ощутила себя одинокой. Чужой. И этому миру, и этим людям.
Уже давно ее не посещали подобные мысли. А тут вдруг волной нахлынули. Словно кто-то убрал плотину, которая все это время сдерживала боль и тоску.
Пока она стояла, не зная, что делать дальше, матросы, не стесняясь разглядывали ее. И точно так же, не выбирая выражения, обсуждали между собой.
Праздник прошел, утро развеяло пьяный угар, а госпожа ле Блесс все еще ходит неподпоясанная, с распущенными волосами, как распутная девка. И под балахонистым платьем у нее наверняка
