Шеррилин Кеньон - Инферно
Прерывисто вдохнув, она отпустила Эша и вернулась к Нику, который отошел, прежде чем она обхватила его, как анаконда.
– Ну все, – рявкнула она. – Завтра ты получаешь свои права, и я не хочу слышать никаких возражений. Не желаю, чтобы ты больше ходил пешком. С этого момента, ты ездишь на моей машине куда тебе нужно, включая школу, слышал?
Она с ума сошла? Он будет ехать в школу в два раза дольше, и ему вероятнее всего придется парковаться от нее еще дальше, чем была их квартира.
– Ма, но она же за углом.
– Мне плевать. Лучше не рисковать, – она расплакалась еще сильнее.
Сморщившись, но понимая, что ему нужно сделать что-то, чтобы успокоить ее, Ник заставил себя вернуться в ее объятия анаконды, и прижать ее к себе, чтобы та могла выдавить всю кровь ему в голову. Он беспомощно смотрел на Ашерона.
Эш пожал плечами.
– Не смотри на меня такими несчастными глазами, парень. Это у Кириана были мама и сестры. Может, он скажет, что делать с ней. Я не знаю.
– Да прекратите вы оба, – его мама отошла и прижала руки к лицу, наконец, успокоившись.
– Сама знаю, что я ненормальная, ладно? Не могу ничего поделать. Вы оба не представляете, что значит для родителя узнать, что что-то плохое случилось с твоим малышом, когда ты не мог помочь ему. Будто вселенная высасывает весь воздух из твоих легких, и ты не можешь дышать, пока не увидишь, что он в порядке. Это невообразимый ад.
– А я ничего и не говорю, Миссис Готье. У меня нет проблем с вашим материнским инстинктом. Это вам плюс.
Ник поднял руки, защищаясь.
– Я не тупица и не хочу быть наказанным. Плачь сколько хочешь, мам. В любое время.
Она издала очень раздраженный звук, а затем нахмурилась, заметив новую одежду Ника.
– Что на тебе?
Ник посмотрел вниз и его посетило плохое чувство. Из-за всего произошедшего дерьма он совсем забыл переодеться.
«Я попал…»
– Одежда, – сказал он с сомнением.
От злости она зашипела, и в ожидании ее чрезмерной реакции сработал рефлекс Павлова – его желудок сжался.
– Ник, ты выглядишь как пошлый бандит, от которого не ждешь ничего хорошего, лишь проблемы! Хорошие мальчики не выходят на улицу во всем черном. Может ты еще отрастишь себе волосы до спины и проколешь уши и другие части тела, чтобы каждый думал, что ты обычный мусор, на которого всем плевать?
Напуганный ее тирадой, Ник бросил взгляд на Ашерона, который был обмотан в черное с ног до головы, и чье волосы спускались до середины спины. Плюс сережка в левом ухе и гвоздик на правой ноздре.
Эш был отличным примером того, что сейчас забраковала его мама…
Когда мама поняла, что необдуманно сказала о его друге, ее лицо запылало. Она повернулась к нему.
– Я не это имела в виду, Эш.
Эш по-доброму улыбнулся.
– Без обид, Миссис Готье. Меня и похуже называли и всего лишь пару часов назад.
Но его мать по-прежнему была в ужасе от своих бесчувственных комментариев.
– Я и не думала о тебе. Я знаю, что ты хороший человек и я не подразумевала иного.
– Да все нормально. Я вовсе не обижен, – в который раз повторил он. – Я так одеваюсь, потому что хочу, чтобы люди оставили меня в покое и переходили улицу, заметив мое приближение. Все что вы сказали Нику о восприятии других людей правильно, и я на вашей стороне на сто процентов.
– Но все равно это было необдуманно и жестоко, я бы не хотела так обидеть тебя, Эш.
– Знаю.
Ее лицо было грустным, она притянула лицо Эша к себе и поцеловала его в щеку.
– Я хорошего мнения о тебе и рада, что ты друг Ника.
– Спасибо… и на этой ноте я собираюсь испариться, чтобы вы могли переодеть сына, не волнуясь о чувствах, которых у меня нет, – он усмехнулся, затем посмотрел на Ника. – Увидимся завтра, симпатяга. Постарайся не влипнуть в неприятности до этого времени.
– До встречи.
Его мама не разговаривала, пока не ушел Эш, затем повернулась к Нику с таким взглядом, что ему захотелось выставить перед лицом распятие, чтобы отразить надвигающееся зло.
– И как ты объяснишь эту одежду, мальчик, и то, что я слышала от Алекса Пельте о том, что ты вступил в группу? Группа, Ник? Шутишь?
Он пожал плечами.
– Это же безобидно, мам. Я думал попробовать что-то новое.
– Тогда попробуй выносить мусор без моего ворчания. Заправляй по утрам постель за меня. Чисти ванну и опускай стульчак. Я могу придумать тысячи вещей, за которые мне хочется тебя отшлепать, хоть ты и выше меня.
– Ну мам. Не хочу показаться грубым, но ты слишком реагируешь на это. Ты знаешь Алекса и всю его семью. Он порядочный, как и они все. Я играю у него на барабанах. Мелочь. А насчет моей одежды… я ненавижу эти подержанные вульгарные гавайские рубашки, я многие годы тебе об этом говорил. Эш, Калеб, Кириан и Дев и дюжины других людей носят черное все время. И никто об этом не думает, правда.
Она сузила глаза.
– Для тебе я хочу лучшее, Страшилка. Я всю свою жизнь провела с людьми, которые косо смотрели на меня и называли мусором.
– И я был с тобой, мам. И слышал их тоже. И я точно знаю, что ты чувствовала, и клянусь, эти кошмарные рубашки, которые ты заставляла меня носить не спасали от насмешек и оскорблений моих придурков-одноклассников. Если меня и должны оскорблять, то позволь мне выносить это в Dolce Gabbana и настоящих замшевых туфлях, а не в безвкусной одежде.
Прикусив губу, она кивнула.
– Ладно, ты прав. Тебе шестнадцать, у тебя работа, за которую хорошо платят. Как бы я не ненавидела это, но ты мужчина, а не мой малыш больше. Я просто… - она прервалась, тихонько зарыдав.
Он притянул ее к себе и крепко обнял.
– Все хорошо. Я все еще твоя крохотулечка, но я не хочу, чтобы и остальной мир меня так называл. Лишь ты.
Она засмеялась и крепко обняла его.
– Мы та еще парочка, да?
– Нам вдвоем хорошо, тепло, светло и мухи не кусают, – сказал он, цитируя ее любимую поговорку, которую она говорила ему в детстве. Когда он болел или плохо себя чувствовал, она сажала его к себе на колени и шептала ему это, чтобы он почувствовал себя лучше.
Господи, как же он любил свою маму…
Она запустила руку ему в волосы, затем отпустила.
– Ты ел?
– Нет, мадам. Я шел за этим, когда… – он остановился, осознав, что собирался сказать. Ему вовсе не хотелось довести ее снова до слез.
К его облегчению, она сдержалась.
– Я тебе что-нибудь разогрею.
– Спасибо, мама. Буду через секунду. Сначала я собираюсь переодеться во что-нибудь без пятен крови.
Она рявкнула:
– Не смешно.
Не комментируя, он вернулся в комнату и обнаружил Калеба, стоящего у закрытого окна. Резко вдохнув, он быстро закрыл дверь, прежде чем мама заметила еще одного оккупанта и снова разозлилась.
