Шеррилин Кеньон - Инферно
– Прости за это. Ты в порядке?
Нет, он не был.
– Правда, что ты такое, Эш?
– Последний из моего вида на земле. Ты знаешь это.
Ага, но…
– У всех Атлантов глаза как у тебя? Почему они так… закручиваются?
Челюсть Эша сжалась, показывая, что Эш невероятно стеснялся их… видимо, поэтому он всегда прикрывал их, не важно, как темно было.
– А почему у тебя голубые глаза, Ник? Плохая генетика. Твои глаза такие же аномальные, как и мои. Просто многие люди разделили твою мутацию.
Неожиданно, он почувствовал себя плохо за произнесенные слова.
– Прости, Эш. Хотя, если хочешь правду, они крутые. Можно еще раз посмотреть?
– Я не экспонат в музее, который висит на стене для твоей потехи.
– Я не это имел в виду.
Эш раздраженно поднял руку.
– Знаю, Ник. Но за века они принесли мне много горя. Ты и не представляешь… и это больной вопрос для меня.
И Эш не был таким спокойным, как казался. Ник записал себе в голове то, что он сказал в машине о его характере. Чтобы он не делал, не стоило толкать Эша за грань.
– Я считаю, они восхитительны.
– Это потому что ты не сталкивался с негативным аспектом уродства в человеческом понимании.
В это момент до Ника дошло, каким, возможно, было детство Эша. Древнее общество было еще менее терпимо к людям, которые отличались, чем современная школа. И по какой-то причине Эш рос без родителей, которые могли защитить его. О да, его прошлое о-т-с-т-о-й.
– У твоего брата были глаза как у тебя?
Эш покачал головой.
– Его глаза были цветом как твои… так люди и отличали нас.
О да… Это так. Эш говорил ему, что они были близнецами, но Ник забыл.
– Поэтому ты ненавидел его?
– Нет, и скажу тебе один секрет. Я никогда по-настоящему не ненавидел брата. Я ненавидел себя, и переносил это на него, и винил его во многом, в чем не было его вины, скорее была моя. Когда ты испытываешь постоянные мысленные муки, от того, что не можешь сбежать, как бы не пытался, ты переводишь свою злость на другого, потому что гораздо легче сосредоточить свою ненависть на том, кого не видишь в зеркале. И моего брата было легко винить, ведь он был всем, чем я хотел быть – уважаемым, умным, умелым, прирожденным лидером, и я не мог выносить, что находился в его тени, как худшее существо.
Ник нахмурился.
– Ты говоришь мне то, что в голове не укладывается. Ты Ашерон Патинопайус – самый крутой парень… и лидер армии бессмертных защитников, которого боятся и любят. Ты предел всех мечтаний и у тебя самые великие силы, о которых я когда-либо слышал. Я бы убил, чтобы хотя бы на десятую часть выглядеть как ты. Как ты мог смотреть на себя и видеть изъяны? Серьезно?
– Потому что я не тот, каким был человеком. Я изменился так, как тебе и не представить, и я выучил, что детство, это то, что ты пытаешься исправить в юности. И когда оно плохое, никакой успех или богатство не ослабит злобные, ненавидящие голоса, которые продолжают звучать, когда твои мучители мертвы и похоронены. Ты несешь эту ненависть везде, куда бы ни шел. Именно поэтому я продолжаю говорить, чтобы ты не слушал тех, кто нападает на тебя. Не запускай этот бесконечный саундтрек. Это самая разрушительная вещь, которую ты можешь сделать с собой.
Эти душевные слова, задели что-то хорошее в душе Ника. Они затронули его, как ничто другое раньше.
– Эш?
– Ага?
Ник прокашлялся.
– Не… ну я о… не… воспринимай это неправильно, ладно? – И он обхватил Эша руками и обнял.
– Я всегда буду твоим братом, – прошептал он Эшу на ухо, – И я никогда не буду тебя ненавидеть.
И лишь тогда Эш обнял его в ответ, и его неловкость показала, что Эш не так уж много получал и раздавал объятий за всю свою невероятно долгую жизнь.
– Ты такой странный ребенок, Ник.
Засмеявшись, Ник отпустил его.
– Так все говорят. Но мне нравится быть странным и отличаться… чаще всего.
Эш грустно улыбнулся ему.
– У тебя прекрасное сердце, Ник. Не позволяй жизни изменить его.
– Я и не планирую.
Но произнеся это, Ника посетило плохое чувство, что в конце концов эти изменения зависели не от него. Судьба может двигаться вперед независимо от его желания. Амброуз пытался снова и снова не дать ему превратиться в Малачай.
И каждый раз проигрывал.
По словам его будущего я, это была их последняя попытка спасти их всех. Повторений больше не будет.
И если Ник облажается снова…
Его мама, Бабба, Калеб, Кириан и все дорогие ему умрут. Он и Эш станут заклятыми врагами. И Ник уничтожит мир и всех в нем.
Он едва обдумал эту мысль, как леденящий крик раздался эхом в гостиной.
Глава 13
– Ник!
Крик ударил по нервной системе Ника, как шокер, пока он бежал в гостиную из спальни, Эш был в шаге от него. Из-за пронзительного крика и чистой паники в нем он ожидал увидеть кровь на стенах, и по меньшей мере десять-двенадцать дюжин вооруженных мужчин, атакующих его мать.
Так что вид ее завывающей в одиночестве в гостиной, заставил его резко затормозить, и Эш врезался в него. Напуганный, что возможно упустил что-то из виду, он начал бешено оглядываться в поисках того, что заставило ее взвиться в воздух.
Но в комнате были только они.
Без предупреждения она обняла его крепко, как никогда. Черт, для такой крошечной женщины она была сильна.
– Ма, ты убиваешь меня. Я не могу дышать.
Вместо того, чтобы ослабить хватку, она сжала его еще сильнее и расплакалась на его груди. Он беспомощно посмотрел на Ашерона.
К его чести, Эш никак не отреагировал на сумасшедшую истерику его мамы. Он засунул руки в карманы с безразличием, которому позавидовал Ник.
– Считайте меня сумасшедшим, но я предполагаю из всего этого, что она услышала о твоем небольшом происшествии сегодня вечером.
Отступив, она обхватила лицо Ника руками и начала поворачивать его голову, проверяя.
– Где больно, малыш?
– Думаю, у меня только что появились синяки на ребре или двух.
Она раздраженно закатила глаза.
– Не из-за меня, мальчик! Из-за животного, который атаковал тебя. Он навредил тебе?
– Нет, я в порядке.
Она посмотрела на кровь на его одежде.
– Чья кровь?
– Не моя, клянусь. Ну, почти.
Только тогда она отпустила его и перешла к Ашерону. Она обняла его почти так же сильно, хотя едва доставала ему до талии.
– Большое спасибо, что привез моего малыша домой и был с ним, пока я не пришла.
Ух ты, Эш казался еще смущенным и неуверенным, когда мама Ника обняла его, чем был, когда Ник обнял его пару минут назад. Этот мужчина точно не привык к проявлению любви. Он напоминал Нику щенка, которого держал маленький ребенок. Хотя он и терпел это, но очевидно, что он бы лучше перенес чистку канала зуба или колоноскопию.
