Отвергнутая жена - Мартиша Риш
Когда старик выдернул пробку зубами, он различил шаги. Сквозь кусты было толком не видно, кто так неспешно спускается вниз. А и черт бы с ним! Пауль вознес молитву, перерезал ножом вену. Ребенок даже не вздрогнул. Капля зелья попала в младенческий ротик, благо тот приоткрылся. Заклинание Паул читал по памяти шепотом, чтоб никто его не смог разобрать.
В глазах старика стояли слезы. Он был уверен, что поступил верно, помнил о судьбе вышивальщицы и все одно, ему было невыносимо жаль малыша. Проснется тот сиротой, никогда больше не почувствует рук любящего отца. Ясно, что Розена опоили, теперь ясно и кто это сделал.
Он спрятал нож в голенище сапога, поднял малыша на руки и только теперь обернулся. Кардинал стоял под рябиной, одна бровь мужчины слегка приподнялась и он улыбался.
- Вы верно служите церкви. И делу инквизиции. Напрасно я сомневался в вас, отец Паул. Долг выше жалости и любви. Мальчик напоролся на острый сучок. Я сам видел, как вы сняли его с ветки, - кардинал переломил веточку божьего дерева.
Никто не смеет ломать рябину – то грех большой. Паул едва вздрогнул, хотел было встать на колени перед кардиналом, как учили его. Но тот сам остановил его жестом.
- Не стоит, ведь мы теперь заодно. Я ценю преданных людей. Вы исполнили долг.
***
Ни сапог, ни пояса, ни пряжки, ничего не досталось Герберту. Разбойники отступили, как только поняли, что их перебьют, так нередко бывает. Проще выждать новую добычу, чем тягаться с сильным врагом.
Хуже было только то, что парень упустил из виду Зенона, а когда понял, что стряслось, чуть не умер. Младенца выронил из рук этот недоумок! Как же он не догадался проехать вперед? Почему не стал спасать самое ценное? Может, есть еще шанс? Говорят, маленькие дети очень живучи. Вон, взять, к примеру, хотя б его братьев. Все они еще малышами должны были помереть, кто из-за шалостей, кто по недосмотру. Парень хотел спрыгнуть с лошади, но его остановили.
- Не суйся! Кардинал пошел следом за нашим святым отцом.
- За отцом Паулом?
- А то за кем? Старик сразу бросился за младенцем, как увидел, что стряслось. Чуть конями его не затоптали.
Герберт обернулся на Розена, тот словно закаменел, сидел на лошади наконец-то прямо, взгляд стал осмысленным, будто бы барон протрезвел. И глаз он не сводил с края обрыва, откуда должен был появиться Паул. Кардинал первым поднялся на дорогу.
- Ваш сын погиб, - холодно сказал он.
Паул поднялся следом, держа у груди сверток. Розен закричал в голос, будто взревел разъярённый вепрь. На миг Герберту стало жаль его. Быть может, Розен должен был все потерять, чтобы понять, насколько сильно любил?
- Младенца нужно похоронить, - как ни в чем не бывало объявил Паул.
- Нельзя делать это на кладбище, он был сыном колдуньи, - отрезал кардинал, - Незачем возвращаться обратно.
- Мой сын! Я должен его увидеть! У него глаза Люции! Мы так любили его!
- Я запрещаю вам делать это, - кардинал взлетел в седло, развернул своего коня между Розеном и Паулом, перекрыл путь.
Герберт направил лошадь к старику, склонился к его уху.
- Я похороню. Выберу хорошее место.
- Бери его осторожно, я сяду на лошадь и помогу тебе. Подожди минуту-другую.
- Нет.
Кардинал пытался ухватит лошадь Розена за поводья, несколько стражей безуспешно старались ему помочь, сам барон упорно пытался вырваться, развернуть своего коня к Герберту, к его ноше.
- Вы нужны нам здесь! Помогите унять барона, он обезумел!
Старик в последний раз обернулся к Герберту. Он понимал, что малыш может проснуться от крика своего отца, от всей этой суматохи. И что тогда? Кардинал видел рану на его горлышке. Убедить его в том, что мальчик не умер, не удастся. Младенца просто сожгут.
Паул сунул сверток в руки Герберта.
- Сделай это и запомни, как следует, где похоронил. Я приду помолиться потом. Обязательно запомни место! Обозначь его чем угодно!
- Святой отец, сюда! Его нужно повалить на землю!
Герберт направил лошадь галопом в сторону от всех. Он заприметил отличное место на пути сюда. Мечом копать землю все одно не удобно. Гораздо лучше положить мальчика в расселину между двух валунов, а сверху прикрыть тяжелым камнем. И тогда никто не достанет ребенка. Получится что-то вроде саркофага из камней.
Герберт быстро добрался до нужного места, привязал лошадь к дереву, прошел по мху к двум камням. Они стояли как раз над обрывом. В последний момент он откинул с личика покрывальце, увидел рану на шее малыша. Неужели кто-то убил такую кроху? У кого могла подняться рука? У святого отца герцога Улисского? Он зарезал ребенка, пока все другие были заняты битвой? И потом кинул в овраг? Или это сделал святой отец Паул? А может, сам кардинал? Кто из них? Парень осторожно положил малыша в расселину.
- Прости меня, Люция. Я не смог сохранить его жизнь, но хотя бы похоронил достойно. Обещаю, никто не узнает об этом месте. Не нарушит могилы твоего сына! Разве что отцу Паулу открою секрет. Или нет? Зачем молиться над Зеноном, если душа ребенка и так безгрешна? - Герберт отер рукой слезу, которая выкатилась на его щеку. Прикрыл расщелину камнями, сверху набросал мха. Теперь никто не заметит это место.
Он неспешно отвязал лошадь, забрался в седло. Куда ехать теперь? Следом за всеми? Сопровождать Розена? А может, стоит вернуться в окрестности замка, забрать плащи из тайника и поспешить на родину? По эту сторону от границы его больше ничто не держит. И оставаться здесь, пожалуй, выше его сил. Только стоит предупредить главу стражи о своём намерении, так будет честно.
Герберт направил лошадь к дороге. Здесь его поджидал Розен. Барон пришел в себя, он яростно сжимал меч в руке, готовый к битве.
- Ты украл у меня любовь жены! Ты не дал попрощаться с сыном! Где мой мальчик? Ответь!
Дорога в сторону замка была перекрыта лошадью барона. Броситься к ручью? Там ивы растут слишком уж густо, не пробиться будет коню через них, Розен быстрее нагонит. Спустится с обрыва вниз? Конь кован, он заскользит по крутому склону. В перелеске тоже нет ничего хорошего, лошадь быстро через него не поскачет.
Герберт выслал лошадь галопом к отряду, если его
