Сердце степи - Ася Иолич
Вода была тёплой, но недостаточно тёплой, чтобы унять дрожь.
- Нужно погорячее, - сказала Камайя другой девушке, которая стояла сзади, расчёсывая её волосы. - Вы из гарема?
- Да, госпожа. Такие красивые волосы, - восхищённо выдохнула та, снимая с очага ковшик с кипятком. - Тулым просит отодвинуть ноги, вода очень горячая.
Девушка выглядела бойкой и сообразительной, и Камайя улыбнулась ей.
- Тулым, останься после купания… поможешь мне расчесать волосы после мытья, - сказала она, поднимая ноги на край купели. - У вас есть жёсткие щётки для пяток? Я проделала очень, очень долгий путь.
- Конечно, госпожа, - прощебетала третья, самая юная служанка, доставая из корзинки жёсткую мочалку.
Вода остывала, и небольшой брусок мыла, пахнущий земляникой, сделал её непрозрачной, похожей на жидкий опал, один из тех, что она носила на пальцах. «Твоя кожа такая же чистая, как эти опалы», - сказал ей кир Улдар на балу. Она скромно улыбнулась, и он коснулся незаметно её руки, а потом касался её глазами, пока она танцевала с Кадамом танец «Три жемчужины». Семь лет прошло, а те опалы на пальцах до сих пор перед глазами.
Она вытянула руки перед собой и долго рассматривала пальцы, вспоминая драгоценности, что носила когда-то, а служанки неистово тёрли её пятки, сдирая ороговевшую кожу, как память о долгом, долгом пути в эту дикую степь, полную горькой полыни, пепла старых пожарищ, плачущую голосами степных волков каждую ночь, размеченную камнями пути на плоских холмах.
- Госпожа, вода остыла, - тихо сказала Тулым, разворачивая большое полотенце. - Госпожа желает, чтобы Тулым осталась?
- Желает.
Полотенце пахло благовониями, и дым таких же благовоний поднимался и улетал к вечереющему небу, сменяясь холодным колючим воздухом сверху, из круглого отверстия в куполе.
- Тулым, поешь со мной, - улыбнулась Камайя, глядя, как служанка провожает глазами кусочки жареной птицы с овощами. - Пожалуйста, не робей.
Тулым для вида помялась, но, видя улыбку Камайи, бодро подсела с другой стороны небольшого резного столика.
- Сколько тебе лет? - доброжелательно спросила Камайя, глядя на нежные пальцы девушки, блестящие от жира. - И давно ты тут служишь?
- Мне семнадцать, госпожа. Я из Удэ-хасэна. Мой брат смотрит за лошадьми в конюшне Ул-хаса.
- Как живётся тебе в гареме?
- Хорошо, госпожа. Я служу в шатрах наложниц господина Нады.
- Младший сын Ул-хаса Бутрыма?
- Да, госпожа. У него шесть наложниц, и я помогаю в их шатре.
- Не обижают?
- Ну, если не ошибаться, не обижают. Я же не невольница, - улыбнулась Тулым. - Мне и монетки дают. Спасибо, госпожа, - расплылась она в широкой улыбке, восторженно глядя на серебряный, который Камайя сразу же положила перед ней. - Спасибо!
- Господин Нада ласков со своими наложницами? - спросила Камайя, отрезая маленьким ножичком ломтик сладкой тыквы. - Как тут вообще с девушками обращаются?
- Господин Нада ласковый… - Тулым замялась, но блеск ещё одного серебряного разрешил её заминку. - Мужчины хорошие. А вот улсум, что гаремом заправляет - это беда. Уж как она наложниц в строгости держит! Ну, конечно, кроме жён. Улхасум Гатэ, правда, очень плоха…
- Старшая жена?
- Да. И видит плохо. А вот младшая, хасум Йерин… Она всем гаремом заправляет. Говорят, она ворожея. Приворожила Ул-хаса. Говорят, это она Гатэ попортила, чтобы под ногами не мешалась… Только про то говорить нельзя. Накажут.
Камайя сидела, хрустя тыквой, и разглядывала гладкое юное лицо Тулым в отсветах огня. Ворожея! Какая чушь… Наверняка частые роды подорвали здоровье. Слыханное ли дело — восьмерых родить…
40. Кам.Эным-дада
Дым благовоний, похожих на теларские, плыл по шатру, колебался над пламенем свечей, и глаза Тулым сверкали, как два тёмных топаза в бронзовой оправе изящных узких век. Из соседних шатров долетала тягучая, однообразная мелодия умтана, а с другой стороны - вскрики эным, обходившей шатры с бубном, чтобы отогнать духов, неизбежно, по преданиям, появляющихся в местах скопления такого количества хасэ. Внезапно что-то внутри задрожало, как струна умтана под смычком, и Камайя тряхнула головой, отгоняя неожиданную мысль — а что если всё правда?
- О, ты ещё тут, - сказал Руан, тяжело шагая в шатёр. - Парни спать собираются, да и мне пора. Завтра рано вставать. С утра поговорим. Ступай тоже спать. Тут ещё воду вынести надо. А ты держи. - В протянутую ладонь скромно потупившей взгляд Тулым опустились несколько медяков.
- Спасибо, щедрый господин, - тихо сказала та и исчезла за порогом.
Камайя накинула плащ и вышла наружу, под холодное звёздное небо, синее, бескрайнее, раскинувшееся над шатрами, над плывущим к нему ароматным дымом и над глиняными стенами Улданмая. Ичим лежал у небольших ворот и поднял голову, услышав её.
За спиной тихо переговаривались парни, выплёскивая мыльную воду из купели. Камайя шла, размышляя над словами Тулым о ворожбе Йерин. Она шагнула к маленькому шатру, откинула полог и сразу отвела взгляд, пятясь, торопливо опуская на место толстую кожу, простёганную с пахучим войлоком. Гамте. Надо было окликнуть… Перед глазами стояло хрупкое, гибкое тело Алай, обвившей ногами Харана, её пальцы в
