Люче Лина - Землянка для дракона
Накануне она, казалось, очень спокойно приняла удар. Выслушав его, она немного помолчала и спросила:
— Это будет похоже на то, что ты делал со мной?
— Да, во многом, — с готовностью ухватился он за понятные, знакомые ей образы.
— Только против его желания.
— Да.
Тхорн старался сдерживать свои эмоции, но совсем закрыть негатив не смог — это было бы фантастикой, учитывая то, что они были слиты. И Асхелека ухватила его инстинктивное отвращение и опаску.
— Это может повлиять на твою психику? — уточнила она.
— Не сильно, — уклончиво ответил он, тщательно скрывая ложь. Его превосходство в уровне всё ещё позволяло ему маскировать такие вещи — не идеально, но, к счастью, она не приглядывалась, поглощённая своими мыслями.
На самом деле он понятия не имел, как это повлияет на него. Сезар придумал ему невероятно изощрённое, жестокое, и в то же время безупречно-справедливое наказание за то, что Тхорн пытал в уводе Скертиса эс-Шетте и, вразрез с приказом, искал жену. Теперь ему предстояло фактически пытать инопланетянина, который руководил похищением Асхелеки.
Более ухищрённого наказания для него никто бы не смог придумать — Величайший словно насмехался над ним: возомнил себя безнаказанным, так крут, что используешь телепатическое преимущество направо и налево? Валяй, продолжай. Отомсти обидчику.
Вот только избить кого-то в уводе, на эмоциях, в иступлённой ярости, и планомерно лечить против воли законченного садиста с недоразвитой планеты, ежедневно сходя вместе с ним с ума внутри его травм, обид и жестокости — не одно и то же. Тхорн не сомневался, что найдёт в его прошлом десятки эпизодов, от наблюдения за которыми у кого хочешь волосы дыбом встанут. И не считал себя неуязвимым. Он понимал, что как только окажется внутри вместе со своим «подопечным», то станет проживать заново вместе с ним всю его жизнь. Как проживал со всеми, кого лечил от серьёзных травм.
А сомнений в том, что серьёзность травм октианца превзойдет всё, с чем он сталкивался ранее, у Тхорна не было. Он вообще не был уверен в том, что лечить такого человека этично. Может ли это вообще считаться лечением, или будет просто бессмысленным причинением боли с непредсказуемыми последствиями? Он бы поставил всё свое имущество на то, что октианец по итогам окажется под вечным наблюдением психиатров и будет зависим от постоянной медикаментозной поддержки. Так не лучше ли сразу прописать ему таблетки?
Только вера в то, что Сезар не издевается над людьми просто так, даже над упырями, вроде октианца, давала Тхорну надежду на благополучный исход. Только вот вероятность крайне мала, и полностью зависит от того, как он справится. А он впервые в жизни не мог поверить в то, что справится. Почему-то не мог — и всё.
Глава 10
Ариадна.
Спустя несколько дней она поняла, что удивительно быстро привыкла к своему новому статусу, к постоянным выходам на публику с Эльтесеином, к неспешным разговорам поздними вечерами, к мельтешению огромного числа людей вокруг них — её помощниц, его помощников, её учителей и его советников, журналистов, работников Сезариата. Все постоянно от них чего-то хотели, но это почти не раздражало. Мысль о том, что Сезар каждый день уделяет ей немало времени, несмотря ни на что, поддерживала её так, как она и не ожидала.
И стоило признать, что она всё-таки привыкла к нему… и нашла в себе море энергии на учёбу, занятия телепатией, в том числе с женихом, на знакомства с десятками людей, на общение с ними, на освоение дурацкого этикета. Эльтесеин тактично подсказывал ей, когда она забывала выпрямить спину или позволяла себе неуместные в горианском светском общении улыбки, или когда не знала, как ответить кому-то. Они много разговаривали, но теперь ей хотелось большего.
Но ее жених по-прежнему не открывал своих секретов, отказывался снимать блок с её воспоминаний, и больше не пытался целовать её. Как будто потерял интерес и просто ждал окончания помолвки. А у неё только-только. А ей только-только стало интересно. А она только-только начала думать, что может… что-то и получится. И от нее, тем временем, требовалось все больше. И за чередой новых дел и обязанностей не хватало времени все хорошенько обдумать.
— Эльте, со мной сегодня говорила жена советника Эс-Фарфе, — начала Ариадна за ужином.
Эльтесеин поднял глаза, и она ощутила сканирующее проникновение.
— Ты мог бы дослушать вместо того, чтобы читать мои мысли!
— Но так быстрее. Так почему ты отказалась войти в общество помощи больным детям?
Ариадна воззрилась на жениха с немым возмущением, в тот момент не зная, что её больше раздражает: беспардонное чтение её мыслей или непонимание элементарных вещей.
— И что же такого элементарного я не понимаю? — осведомился Эльтесеин, демонстративно отводя глаза в сторону.
— Они пригласили меня, потому что я твоя невеста. Какой смысл начинать работу, если я не знаю, что будет через месяц?
— Боишься перетрудиться? — насмешливо спросил Эльтесеин, но почти сразу, в ответ на прилив бессильной ярости в её эмоциях, добавил другим тоном, — Тебя беспокоит неизвестность?
Ариадна стиснула зубы. Её ноздри сами собой расширились. Это было слишком, ведь она не готова ни к каким признаниям. Начинать разговор не стоило, дошло до неё с опозданием. Теперь придётся признать, что её беспокоят его планы. И что ей уже не хочется расторгать помолвку, а про его желания ей ничего неизвестно. Что, если он уже решил, что она не достойна?
— Я привыкла к тебе, — еле слышно выдавила она, борясь с комком слёз в горле. — Я не хотела бы привлекать больше, если… если…
— Я испытываю те же чувства, — медленно сказал он, и поднялся из-за стола, обходя его. Ариадна молча задыхалась, все еще не поднимая глаз, но когда его слова дошли до ее сознания, он постепенно подняла лицо:
— Это правда?
— Да. И я знаю, что это нормально, испытывать такие чувства во время помолвки. Я сканировал сотни и сотни людей, и почти все они переживали нечто похожее. И ещё я знаю, что большая часть помолвок на Горре заканчивается слиянием. Но иногда бывают и неудачные. И даже мне неизвестно будущее.
— Обними меня, — попросила Ариадна. Всё это время она не могла даже подумать, чтобы попросить о таком, хотя ей хотелось не раз, но теперь вдруг стало плевать на гордость.
— Наконец-то, — с улыбкой сказал Эльтесеин, и мгновенно поднял её на руки, крепко и очень нежно сжимая в объятиях.
— Можно спросить?
— Да.
— Про поцелуи.
— Хочешь целоваться?
Его взгляд был таким довольным и хитрым, что Ариадна рассмеялась:
