Ласточка в Академии Штормового ветра (СИ) - Юлия Марлин
Магическая дуэль — привилегия аристократов-мужчин. Женщинам участвовать в дуэлях запрещено. Если вызов брошен — придётся принять. Отказ равносилен потере репутации. Винсан, может, и хотел отказаться — доктор опасный соперник, но дворянская гордость не позволила. В итоге, схлопотал.
Я так крепко задумалась, и не сразу увидела мужчину возле кровати. Снежные волосы, стройная фигура, в руках очередной поднос.
— Как настроение? — Приятный хрипловатый баритон болезненно царапнул по нервам. Меня внимательно изучал Мальер.
— Хо… рошо, доктор. Спасибо.
Янтарь в глазах напротив был темным, умеренным. Красивое лицо — невозмутимо.
Совсем недавно защищал мою честь, а виду не подаёт. Наоборот, запретил об этом рассказывать. Нет, право слово, я совсем его не понимаю.
— Встреча с друзьями пошла тебе на пользу, — усмехнулся полудемон и поставил поднос с ужином.
— Считаете?
— Глаза блестят, на щеках — румянец.
Знал бы, из-за чего у меня румянец!
— Наверное.
— Сними верхнюю одежду и ложись, — велел привычно.
Подчинилась, а потом десять минут кусала губы и жмурилась из-за сладких мужских прикосновений.
Увы, сегодня доктор уделил мне мало внимания. Обработав ожоги, напомнил о лечебном зелье, наказал съесть ужин и отошел к раненым стихийникам, возле которых и провел до поздней ночи.
Я почти заснула, когда Рэн отправился к себе.
Дверь тихонько скрипнула, лазарет окутала темнота. Я перевернулась на другой бок, обнимая жесткую подушку. Мысли никак не покидала магическая дуэль. Все так странно. И запутанно. Почти незнакомец заботится обо мне, а я даже не знаю его полного имени и титула. А когда хочу спросить — все время кто-то мешает.
Вот и сейчас к Рэну нагрянули гости.
Я не сразу поняла, почему это так сильно раздражает, а потом сообразила — в его личных покоях спорят на повышенных тонах.
Минуло десять минут, пятнадцать. Часы пробили полночь, а спор продолжался.
Я ворочалась, зажимала уши ладонями — бесполезно. Крики то затихали, то становились громче и не давали уснуть.
Не выдержав, выбралась из кровати и на цыпочках отправилась на шум. Зачем? Чтобы, как минимум, попросить спорить тише. Ведь спать совершенно невозможно! Вон стихийники ворочаются и стонут, бедолаги. Я тоже скоро начну.
Через миг была возле изысканных апартаментов. Глубоко в животе карябал стыд, в висках вопила совесть.
Это неправильно, Анжелина. Так нельзя. Мало ли, чем доктор занят. Но я ведь только попрошу и сразу уйду. В этом нет ничего постыдного.
Секунда колебаний, и я заглядываю в щель. И тут же зажимаю рот ладонями. В центре спальни возвышался Рэн в расстегнутой белой сорочке, а перед ним стояла полностью обнаженная Сильвия Золейман.
Я застыла как вкопанная. Будто на полу был начертан ведьмин знак, из которого невозможно выйти самостоятельно.
Спальня хорошо освещалась. Я видела каждую мелочь: копну рыжих волос, бесстыдно рассыпанных по голым женским плечам. Отблески ночников. Игру света и тени на лицах любовников.
— Любимый, — Сильвия обрисовала ухоженными пальчиками овал мужского лица.
Узкая спина, стройные ноги, красивая фигура. Широкие молочно-белые ягодицы с бархатистой кожей.
— Ты ведь больше не злишься, правда? — Голос ласковый, игривый. — Подумаешь, пробралась утром в твою постель. Когда-то мы не спали до утра, и ты был вполне доволен.
Мальер (в отличие от гостьи) был холоден и суров. Смотрел свысока. Лицо надменное. В глазах пульсировала злость.
— Мы в лазарете учебного заведения. Такое поведение здесь не уместно.
— Я хотела тебя порадовать.
— И для этого разделась и легла рядом?
— Если хочешь, буду делать так каждое утро. Или вечер. Только помани.
Сильвия прижалась голой грудью к обнаженному мужскому торсу и потянулась к губам.
Доктор отклонился.
— Тебе лучше одеться.
— Я думала, мы уже все выяснили.
— Выяснили. Возвращайся к себе.
— Нет, — она вцепилась в белоснежную мужскую сорочку.
— Сильвия, — рыкнул доктор.
Холеные дамские пальчики ласкающе пробежались по мускулистой груди. Затем она медленно опустилась на колени, обхватила завязки мужских брюк и потянула.
— Позволь сначала доставить тебе удовольствие? А потом уж решай, прогонять или нет.
Женщина попыталась стянуть с него брюки, но в последний момент Мальер перехватил узкую руку.
— Хватит.
— Почему? — В томном голосе звенела обида.
— Сейчас не время.
Сильвия выпрямилась.
— Ты говоришь это второй месяц подряд. Что происходит? Вдруг стал так холоден, отстранен.
— Я всегда был таким, — глядя сверху вниз, усмехнулся демон.
— Не важно. Я замерзла.
Прильнув теснее, она прижалась к мужским губам в поцелуе.
Неожиданно мне стало дурно.
До этого кроме отвращения и стыда никаких чувств я не испытывала. Хоть и было неприятно наблюдать, делала это спокойно. Если б могла — убежала, честное слово! Я скромная, воспитанная девушка. Знаю, что подглядывать за другими — верх невежества.
Но могучая, неподвластная мне сила удерживала у двери. Опутала ноги, будто вросшие в пол, как корни врастают в сухую почву. Все изменилось в миг, когда ее губы слились с мужскими.
Я неожиданно получила свободу, а еще грудь выжгло пробужденное Пламя Унсурэ.
К горлу метнулся неумолимый божественный жар. Я чувствовала, как темная магия рвётся наружу. Жаждет жечь, пожирать, обращать металл и камень в серый безжизненный пепел.
Согнулась пополам и, прижимая ладонь к груди, побежала в лазарет, в надежде, что там мне станет чуточку легче.
Глава 20. В Огне
Боль плавила тело, застилала глаза.
Добежав на ощупь до койки, рухнула на одеяло и, запрокинув голову, выгнула спину дугой. Меня будто заживо резали тупой пилой. Из горла рвался Огонь. Стекал по вискам раскаленными слезами.
Почему оно не успокаивается? Почему не затихает?
Браслет-подавитель должен поглощать излишки магии, но не поглощает. Хотя сам ледяной и очень тяжелый. И повода для выброса тоже нет! В тот раз меня домогался похотливый Эмиш ле Брок, я не выдержала — разозлилась. Сейчас все иначе. Подумаешь, подсмотрела поцелуй…
В груди распускался пламенный цветок.
Высшие Изначальные, как больно!
Я закусила кулак, сдерживая мучительный стон. Еще мгновение и пламя обратит мое сердце в обугленную головёшку. Оно и так бешено лижет ребра раскаленными языками; дышать почти невозможно.
Вдруг в виски хлынула спасительная прохлада. Огонь в крови еще кипел, бурлил, но словно в один миг растерял весь запал. Лица коснулось чужое дыхание.
— Дыши.
Рэн Мальер.
Упав у койки на колени, обхватил мою голову руками. Янтарные глаза полыхают, встревоженное лицо напряжено.
Невероятно, как только доктор меня коснулся, я почувствовала облегчение. Он неведомым образом «забирал» пламя себе. Жар покорно утекал в мужские ладони, оставляя внутри пустоту и прохладу. Через мгновение я сделала вдох,
