Апельсиновый вереск. Дорога возврата - Вайолет Девлин
— Да, это так, но… — она запнулась, слова не хотели вылетать, словно поперек горла встала кость. — Конечно, ты мой друг, Элфи.
“Но я не думала, что ты тоже считаешь меня другом”, — про себя подумала Этери.
— Славно! — засиял он. — А теперь обернись назад.
Уже предчувствуя подвох, девушка повернулась.
Людей в ресторации было не так много. Пожилая чета с маленькой внучкой, обворожительный молодой человек, подмигнувший ей, стоило Этери задержать на нем взгляд, и мужчина, что занимал крайний столик в углу. Со сцены, располагающейся в середине зала, доносились тихие переливы лютни. Мужчина внимательно слушал не громкую песнь музыканта, смотрел в одну точку перед собой и пил.
Этери повернулась к Элфи.
— Знакомое лицо? — альв склонил голову к плечу. — Когда-то хьенд Кадоган возглавлял первую армию, а его сын подавал большие надежды, — лицо Элфи исказила злая ухмылка. — Людские жизни так легко рушатся. В один миг он потерял все: уважение, звание, семью. Предвосхищая твой вопрос, его подставили и бросили гнить в Кейтонской тюрьме. Если бы не всадники и твоя мать, то Хагалаз до сих пор сидел бы за решеткой.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — вопросительно выгнула бровь Этери.
— Затем, дорогая моя, что никто не был так приближен к императорской семье, как хьенды. Хагалаз может многое поведать тебе о младшем принце. К тому же, — с озорством улыбнулся Элфи, — он отец человека, которого ты любишь. Представляешь, сколько всего можно узнать…
Этери со всей силой вцепилась пальцами в подлокотники.
— Прекрати, — грубо бросила она. — Никого я не люблю. Ясно?
— Как знать, — не стал спорить альв. — Поговори с ним, нам нужна информация.
С этими словами Элфи растворился в вихре волшебных лент.
Вопреки словам альва, девушка не спешила к столику хьенда. Она заказала горячий имбирный чай и, чувствуя горечь на языке, обдумывала дальнейший план действий. Что она знала об этом сильном, но жестоком мужчине? Увы, но ее знания начинались и заканчивались тем, что он причинил боль ее близким людям. Из-за него чуть не умерла Авалона, и он готов был пожертвовать ее жизнью ради империи. Хагалаз истязал своего сына, не воспринимал его мечты и желания всерьез, думал только о себе и Империи Сион. Иронично, что именно преданность империи его погубила.
Сделав последний глоток чая, Этери встала и направилась в сторону мужчины. Он так и сидел, уставившись в одну точку перед собой. Даже когда Этери приблизилась, он не обратил на нее внимания, пока она не произнесла:
— Позволите?
Хьенд Хагалаз медленно поднял голову вверх. Его волосы растрепались, в неухоженной бороде можно было заметить седину, а зелень глаз стала мутной, словно болотистые воды. Ему понадобилась секунда, чтобы понять, кто перед ним стоит. И когда в глазах промелькнуло узнавание, он сжал хрустальный бокал в руке с такой силой, что костяшки пальцев стали неестественно белыми.
— Ты, — он встал, так и не выпустив из руки бокал, — Все это случилось из-за тебя.
Этери выдержала прямой взгляд хьенда и равнодушно пожала плечами.
— Ошибаетесь. Я не выбирала свою судьбу. Пророчество выбрало ее за меня, — она попыталась улыбнуться. — Но я понимаю, что вы чувствуете.
Девушка села за стол, больше не спрашивая разрешения.
— Он очень похож на вас, — в этот раз улыбка вышла искренней, — он тоже считает, что вина лежит на мне.
— Кто он? — Хагалаз рухнул в кресло, одним глотков осушив бокал с темной крепкой жидкостью.
— Иэн.
Хьенд несколько раз моргнул, все так же не сводя опьяненного взора с Этери.
— Я помню, как ты спасла ему жизнь во дворце, — медленно растягивая слова, произнес он на приморском. — Мой сын небезразличен тебе?
Сердце в груди Этери затрепетало, словно запертая в клетке птичка.
— Я не могла позволить ему умереть, — уклончиво ответила она. — Вы знали, что у него есть дочь?
Вопрос вырвался сам по себе и прозвучал откровенно жалко.
— Ты спрашиваешь, знал ли я, что стал дедом? — хохотнул мужчина. — Мы не были близки. Я не знал, что происходит в его жизни, но, честно говоря, не удивился бы, узнав, что он женился на красивой девушке и обзавелся сворой детишек.
Этери стиснула зубы, резко выдохнув.
— Почему вы так его ненавидите? Он ваш сын!
— Он предал империю, а значит, предал меня.
— Иэн делал все, что вы хотели, — в ее груди разрастался знакомый жар. — Он ломал себя и свои мечты в угоду вашим желаниям. А что сделали вы? Унизили и растоптали. Вы отвратительный отец.
— Я знаю.
Хьенд Кадоган улыбнулся. По его лицу прошла мученическая судорога. Его пальцы все сильнее сжимали бокал, пока тот не треснул и рассыпался на осколки, мелкие из которых впились в его ладонь, оставляя алые порезы.
— Поэтому я не хочу, чтобы он повторил мои ошибки.
Усмехнувшись, Этери подобрала один из больших осколков и стала крутить его в руке.
— А как же Авалона? — при упоминании имени всадницы хьенд едва заметно вздрогнул. — Она предала вас намного раньше. Ее вы тоже ненавидите?
— Ты знаешь, что я пытался ее убить? — спросил мужчина, поднимая голову.
— Конечно, — прищурилась Этери. — Она умирала на моих руках и умерла бы, не будь там меня.
Хагалаз нахмурился, сжав раненую ладонь в кулак, чтобы остановить кровь.
— Значит, ты спасла двух моих детей?
Этери бросила недоуменный взгляд на хьенда.
— Разве Авалона…
— Нет, — перебил он ее, — разумеется, нет. Забудь то, что я сейчас сказал.
Но его слова вновь и вновь звучали в ее голове.
— Ваш эль, господин, — около стола возникла миловидная девушка в форме официанта. Она быстро убрала осколки со стола и водрузила шаровидную бутылку из темного стекла и два новых бокала. — Вам нужна… помощь? — неуверенно спросила она, заметив, как по запястью Хагалаза стекает кровь.
— Нет.
Девушка кивнула и убежала в сторону кухни, а хьенд откупорил бутылку, щедро разливая напиток по бокалам.
Этери, не задумываясь, пригубила эль. На вкус он был как жаркое солнечное лето, полное фруктовой сладости.
— Ты что-то хочешь от меня, — сказал Хагалаз, наблюдая за тем, как бокал окрашивается в светло-янтарный. — Говори или проваливай.
— Вы долгое время были правой рукой императора, — произнесла Этери и, заметив, с какой силой мужчина сжал бокал, поспешно добавила, — давайте оставим в сохранности набор бокалов Эллиота Моро.
Он усмехнулся, ослабляя хватку.
— Правой рукой императора являлся Филберт Белый Ворон.
— Значит, левой. Не имеет значения, — она поджала губы и потянулась за бутылкой, стараясь не замечать, как образ Хагалаза постепенно начинает расплываться перед глазами. — Расскажите о ней. Об императорской семье.
— Зачем мне это?
— Глупо хранить верность
