Позволь мне согреться - Ольга Вадимовна Гусейнова
– Я вас прекрасно понимаю, господин Теоль, – вкрадчиво заговорила я, не отпуская внимания призрачного «волка». – О чем никто не должен знать? Уточните, пожалуйста, что именно мы непременно должны скрыть от общественности? А то вдруг ошибемся и правда всплывет. Это же не ваших интересах?
– Да-да, – по-человечески закивала волчья морда. – Видите ли, Питти хоть и первым познакомился с Мартой, когда увидел ее игру на сцене, но своей помощницей предложил ей стать я. Так что она – моя! Но Марта начала водить нас обоих за нос. Поэтому пришлось идти на уступки.
– Какие? – спросила я.
– Марта поставила условие: она выберет того из нас, кто лучше и достовернее сыграет роль в ее спектакле «Синяя Шапочка и Серый Волк». Я играл Волка, она – Синюю Шапочку, а Питти стал Охотником. Я должен был съесть ее, а он – застрелить меня из лука и освободить красавицу из желудка зверя. В общем, как в сказке.
– Какая… любопытная идея выбора возлюбленного, – протянула я изумленно. – А что пошло не так?
– Все! – заревел озлобленный дух, а я усилила щит, закрывая им и Дагорана. – Все должно быть натурально, я хотел выиграть ее в честном споре. Подкрался к ней, зарычал, а она испугалась, завизжала и рефлекторно ударила меня в грудь ножом для писем, который крутила в руках. Весьма неудачно попала, прямо в сердце. В этот момент прибежал этот трус и нытик Питти и, увидев меня в крови, так испугался, что нечаянно спустил тетиву… и стрелу. Марту вон к стулу ударом снесло и пришпилило к стенке.
– О-о-о… а потом?
Окружающие уже сгорали от любопытства, глядя на шокированную историей меня, а участвовавший в этом представлении Питти сполз по стеночке на пол с муками душевных терзаний на лице.
– Бедняга Питти остался один с двумя трупами. И потерял сознание, рухнул как подкошенный, попутно ударился головой о стол. Провалялся так пару часов, наверное, потеряв уйму времени. А как очухался, дошел до полного идиотизма: снял с меня костюм Волка и спрятал его в шкафу в спальне. Видно, и впрямь сильно ударился. Про одежду Марты и свою впопыхах забыл, конечно, ведь без моего руководства остался. Когда что-то надо быстро решить в критической ситуации, мозги ему отказывают напрочь. Ведь мог бы нас полностью переодеть, посадить в карету и инсценировать ограбление. Но нет, оставил нас прямо здесь, а меня и вовсе в одних подштанниках! И наплел законникам, что пришел сюда, его ударили по голове неизвестные в масках, и больше он ничего не знает и не видел. Этот ошметок дурака только усугубил все и опозорил меня окончательно! Растоптал репутацию, мою и банка! Если о наших ночных игрищах узнают – всему придет конец. Меня снимут с должности, я потеряю все!
Я негромко, пока призрак забылся в праведном гневе, пересказала законникам детали преступления. Затем уточнила:
– Можно его развеять или он еще нужен? А то слишком силен, зол, яростью так и хлещет, может причинить вред окружающим.
Уточнив через меня еще несколько деталей, Дагоран разрешил отправить призрака за грань. Чем я и занялась, пока он составлял отчет. Покончив со своими делами, я встала рядом с ним.
– Я чувствую себя идиотом! – пожаловался Питти, отрывая меня от любования красивым, каллиграфическим почерком Дагорана, трагично взирая на бывших соперника и возлюбленную.
– Вы же ударились головой? – равнодушно уточнил главный важняк, не подняв головы и продолжая писать.
– Да, а что? – с непонятной надеждой встрепенулся Питти.
– Все может быть, своим чувствам надо доверять, – совершенно серьезно посоветовал Дагоран.
«Потерпевший» недоуменно вытаращился на Дагорана пока тот, не обращая ни на кого внимания, дописывал отчет на месте преступления, описывая события, здесь произошедшие, а вот Алеуш Хан, Рейвик и я с трудом сдерживали смех.
Спустя минут десять, Питти, вскинув на Дагорана уязвленный взгляд, возмутился:
– Постойте, вы что – назвали меня идиотом?
Дагоран смерил равнодушным взглядом пышущего негодованием банкира, уделив внимание его охотничьему костюму, потом посмотрел на трупы Синей Шапочки из Серого Волка Без Шкуры, из «труппы» домашнего театра и холодно ответил:
– Скорее заметил, что актерство не ваша стезя. Впрочем, как и банковское дело… уже.
Пока Питти хватал ртом воздух, Дагоран дописал последнюю строчку, поднялся и, подхватив меня под локоть, направился к выходу, кивнув остальным:
– Так, ладно, здесь все очевидно. Полагаю, Шик справится дальше сам. А у нас и без этих затейников в управлении дел невпроворот. Алеуш, сейчас же доложи первому советнику все обстоятельства дела, он не должен ждать нашего отчета.
Питти побледнел, растерянно оглянулся на Шика, который в это время с горячим любопытством изучал красивые граненые бутылки с дорогим алкоголем в баре гостиной, и словно сдулся. Окончательно потерял былую уверенность и весь как-то сжался. Мне стало его жаль: что подумают сильные мира сего о том, кто недавно возглавлял главный банк королевства? Сомнительно, что этому господину простят убийство помощницы его патрона, пусть и такое нелепое и случайное. И уж тем более позволят управлять банком и дальше. Видно, господин Питти осознал, что на его великолепном будущем поставлен жирный черный крест. И все из-за любви к театру и женщине!
Да, иной раз бывают такие преступления, что впору продавать билеты на допросы – сплошное представление.
Глава 12
Кошмар на площади Просвещения
Первое денежное довольствие за месяц службы в Департаменте безопасности я обмывала, вернее, «объедала» в кафе-кондитерской «У Литской». Заведении для сладкоежек, популярном и престижном, где позволила себе полакомиться сказочно-вкусным сливочным тортом. Таявшем во рту, как мамин, а самой мне такой кулинарный шедевр вряд ли создать. Дорогое удовольствие, но почему бы не получить в выходной этот кусочек наслаждения с чашечкой ароматного чая. И, старательно игнорируя призрачных посетителей, предавалась чревоугодию.
– Жрешь? – Рядом появилась призрачная неопрятная старуха с большой бородавкой на носу и бесцеремонно продолжила: – Знаешь, сколько сейчас народу голодает? Ты вот сливками тут рот набиваешь, а они там пухнут… чернеют с голодухи… их гниющую плоть заживо едят мухи…
Кусочек торта застрял у меня в горле, а сливочный крем начал горчить.
– Уважаемая, вам не кажется, что неприлично приставать к приличным людям, – вмешалась другая призрачная дамочка, очень приятная, с пышными формами. К тому же еще яркая, в «цвете», значит, недавно умерла. И мечтательно, с придыханием добавила: – Я знаю это волшебное местечко много лет,
