Гимназистка. Нечаянное турне - Бронислава Антоновна Вонсович
Соболев принял это на свой счет и разозлился еще сильнее:
– Видите ли, любезный, артефакт сломался не сам по себе, а потому что на него воздействовали магией. И не надо мне говорить, что этого не было! В комнате мисс Мэннинг точно была посторонняя магия.
Я дипломатично промолчала, что в моей комнате не посторонняя, а только моя магия, остальной там делать нечего, поскольку про свою магию говорить было нельзя. Вся надежда была на Песцова, и он не подвел.
– Почему не было? – Компаньон был сама невозмутимость. – Мы использовали артефакт полога тишины. – Он достал из внутреннего кармана крошечную пирамидку, увенчивающуюся крошечным же изумрудиком. – Как видите, ваша светлость, простейший артефакт. Уж не знаю, чем он так не понравился вашему. Возможно, новизной?
Соболев молча протянул руку, в которую Песцов беспрекословно, пусть и с явным нежеланием, вложил артефакт. Соболев начал пристально его изучать, я к нему присоединилась. Артефакт действительно был простеньким и очень легко обходился. Мое плетение выглядело куда сложнее и интереснее.
– То есть вы утверждаете, что использовали свой артефакт, после чего мой загорелся?
– Мы использовали защиту от прослушивания, – почти подтвердил Песцов, – и это ужасно не понравилось вашему артефакту. Кстати, а за что он отвечал, ваша светлость?
Светлость вопрос проигнорировал, вместо ответа спросил сам:
– И зачем вам этот артефакт?
– Ваша светлость, я добываю себе на жизнь сам, вот этими самыми руками. – На всякий случай Песцов повертел руками перед князем, наверное, чтобы тот случайно не перепутал его руки и мои. – Иной раз приходится вести серьезные переговоры, суть которых не должна попасть к конкурентам.
Говорил он столь убедительно, словно речь шла не об организации концертов, а о продаже золота с приисков. Соболев тоже не проникся важностью подобных дел и насмешливо спросил:
– И о чем таком вы собирались беседовать с мисс Мэннинг, если побоялись подслушивания? Не перехватит ли конкурент в моем лице часть репертуара певицы? Или саму певицу?
Песцов подначку проигнорировал, выпятил грудь и важно ответил:
– Ваша светлость, мало ли о чем могут наедине разговаривать мужчина и женщина, не желая, чтобы их беседа стала достоянием третьих лиц? Мисс Мэннинг – красивая молодая женщина, я тоже красив и полон сил, ну и… сами понимаете, о чем мы беседовали, не желая быть услышанными.
– Об артефакте «золотой соловей»? – предположил Соболев. – Который лежит в вашем саквояже. Неужели вы думали, Дмитрий Валерьевич, что мы его пропустим? Запрещенный артефакт в моей губернии. Ай-ай-ай, – он укоризненно покачал головой, – я был о вас лучшего мнения, Дмитрий Валерьевич.
Если Песцов был огорчен провалом своего плана, то он этого никак не показал. Даже тень раскаяния не коснулась его лица.
– Иметь что-то не равно использовать, ваша светлость, – нашелся он.
– Хотите сказать, что не использовали? – Соболев нехорошо усмехнулся. – Кажется, я начинаю понимать, почему Рысьины не только отказали вам от дома, но и запретили гастроли мисс Мэннинг в Ильинске. Фаина Алексеевна всегда славилась нетерпимостью к жуликам.
– Ваша светлость! – возмутился Песцов. – Я веду свои дела честно. Должен вам напомнить, что этот артефакт возможно использовать конечное число раз, после чего он становится обычным куском металла, если, конечно, не настраивать заново. Гастроли настройку не окупят, как вы понимаете. Так что артефакт – на самый крайний случай. Последняя страховка, так сказать, для сохранения репутации. Обратите внимание, ваша светлость, что артефакт почти полностью настроен.
Интересно, как это определил Песцов, у которого магии нет или есть столько, что ею можно пренебречь? А ведь точно как-то определил, потому что Соболев хоть неохотно, но кивнул, признавая его правоту.
– Мисс Мэннинг, как часто вы использовали этот артефакт в Российской империи? – перевел он огонь на меня.
– Ни разу, – честно ответила я.
Могла бы еще добавить, что и не собираюсь, но роль обязывала молчать и притворяться, что горло повреждено.
– Вот видите, ваша светлость, – воодушевился Песцов. – А вы нас подозреваете абы в чем. Но даже если бы использовали, запись-то все равно голоса мисс Мэннинг. Так что никакого обмана в любом случае нет. Все кристально честно.
– Ой ли? – хмыкнул Соболев и недовольно сказал: – Видите ли, Дмитрий Валерьевич, в этом деле слишком много непонятных моментов.
– Что вы говорите, ваша светлость? – Песцов не слишком похоже изобразил удивление. – Каких же?
– Например, в ювелирном салоне мисс Мэннинг потребовала, чтобы переводчица прикоснулась к серебру. Продавцы утверждают, что брала та серебро голой рукой. Вы же утверждаете, что изуродованное тело крэга принадлежит именно переводчице…
– Потрясающе! – воодушевленно сказал Песцов. – От внимания вашей светлости не скрылся даже столь незначительный эпизод. Действительно, такое происшествие имело место. Я не знаю, что заставило Филиппу заподозрить в переводчице крэга, но она всегда отличалась проницательностью. Даже ваша родственница, глубокоуважаемая Ксения Андреевна, сказала, что Филиппа – прирожденный медиум. Наверное, интуиция ей подсказала, что с переводчицей что-то не то.
– И тем не менее проверку она прошла, но в результате оказалась крэгом. Как вы это объясните, Дмитрий Валерьевич?
– Вы слишком высокого мнения о моем уме, ваша светлость, – скривился Песцов. Действительно, не все же ему придумывать, пусть и князь мозгами пошевелит. – Возможно, Филиппа предчувствовала поглощение крэгом несчастной Павловой и проверила раньше, чем оно состоялось? Интуиция – сильная сторона мисс Мэннинг, правда, дорогая?
Я неопределенно пожала плечами, думая, что если бы интуиция была моей сильной стороной, то я бы сбежала сразу, как мы вернулись от Соболевой, или даже до того, как к ней попали. Тогда не сидела бы здесь без шансов выбраться. Нет, Песцов – это диагноз, буду знать, что связаться с ним – значит утратить удачу…
– Темните вы что-то, Дмитрий Валерьевич, – хмыкнул Соболев. – Я начинаю подозревать, что замена произошла вовсе не та, на которую вы намекаете. Между прочим, некоторое время назад мы с мисс Мэннинг состояли в близких отношениях…
И князь сделал весьма выразительную паузу. Песцов повернулся и посмотрел на меня так, словно я наплевала ему в душу. Словно дала обещание хранить верность и не выполнила. Но этого наверняка не обещала и сама мисс Мэннинг.
– Неправда! – выпалила я, даже не дав себе труда подумать.
Голос прозвучал достаточно хрипло, но больше от возмущения, а не оттого, что я вдруг вспомнила о необходимости придерживаться легенды, в которую принимающая нас сторона уже не верила. Похоже, вопрос был всего лишь проверкой. Вряд ли мисс Мэннинг не упомянула бы о столь важном знакомстве и не стала бы ломаться, когда ее уговаривали на дополнительный концерт у бывшего сердечного друга.
– Выдумываете,
