Моё (не)летучее счастье (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова
— Пойду, подышу свежим воздухом, тут душно.
Драконесса вежливо улыбнулась, взмахнула ресницами, словно бабочка крыльями, и прощебетала, не забыв ласково погладить Охотника по руке:
— Конечно, дорогой, как скажешь.
Хозяину дома подобные нежности не пришлись по вкусу, да что там, его откровенно передёрнуло от столь явной демонстрации привязанности супругов друг к другу, но резкое, словно выстрел в ночи, замечание полетело не Ариону и его жене, а пучеглазому, похожему на промокшего воронёнка парню в потрёпанной, местами испачканной разноцветными пятнами одежде:
— Вот, смотри, как нужно с женщинами обращаться, а не опыты на них ставить!
Витавший в облаках юноша закашлялся, непонимающе глядя на ала, тот объяснять ничего не стал, махнул рукой, брезгливо дёрнув уголком рта:
— Не спрашивай ничего, всё равно не поймёшь. Р-р-родственничек, драконы тебя пожри. Девиц изводит почём зря, а толку никакого.
Риоле очень захотелось спросить, какой именно толк хотел бы получить Истребитель дракона от уничтожения женщин, но пришлось прикусить язычок, ведь говорить без разрешения мужчины женщине не дозволялось. Дурацкие правила, какой женоненавистник их только придумал!
Пока драконесса терзалась от любопытства, из всех сил изображая милую куколку, не имеющую своего мнения и желаний, Арион быстро догнал стражников, медленно тащивших извивающуюся Брититту и со вкусом обсуждавших, что и как с ней можно сделать. Хранители порядка так увлеклись разговором, упиваясь сладостью собственной власти, что даже не слышали шагов Охотника.
— Эй, — окликнул Арион, медленно приближаясь и побрякивая засунутыми в карман на всякий случай монетами, — продайте мне эту милашку.
— С чего бы вдруг? — набычился сивоусый стражник, пытаясь втянуть живот и поправить съехавшую на глаза шляпу.
— Моей жене служанка нужна, а эта Охотница сможет не только одеть-раздеть, но и защитить при необходимости.
— А то и кровать твою согреть, — хохотнул бледный, словно на него у природы красок не хватило, стражник и подтолкнул локтем приятеля. Тот с готовностью захохотал, тряся внушительным брюшком.
Арион возражать не стал, плечами пожал, мол, ничего от вас, проницательных, не скроешь, и повторил:
— Так как, продадите? Опала ала Олзерскана пройдёт, он Бригитту снова к себе приблизит, а она вам обиду не простит, непременно отыграется. А коли вы мне её отдадите, она вам мстить не будет.
— Ой ли? — недоверчиво протянул сивоусый.
— Я её заклинанием подчинения свяжу.
— Я служанкой не стану, — с ненавистью прохрипела Бригитта, но получив слаженные удары в живот от стражников, захрипела и согнулась пополам, отчаянно хватая ртом воздух.
— И сколько дашь? — блёклый дёрнул Охотницу за руку, словно она была собакой, которую за верёвку тащит мальчишка.
Арион прищурился, задумчиво потёр подбородок:
— Ну… Учитывая, что ал Олзерскан её всё равно отберёт… Опять-таки служанка она пока неумелая… — Охотник помолчал, вспоминая, сколько денег сунул в карман. — Тридцать монет.
Стражники охнули и присели от неожиданности, даже Бригитта перестала хрипеть и, выпучив глаза, посмотрела на Охотника.
— Ско-о-о-олько? — недоверчиво протянул сивоусый.
Арион понял, что с ценой промахнулся, но отступать было некуда, последнее дело из-за живого человека словно ржавой кастрюли торговаться!
— Тридцать монет. И торг неуместен, — сурово отчеканил Охотник, доставая деньги.
Стражники переглянулись, Ариону показалось, что они с трудом удерживаются от того, чтобы покрутить пальцем у виска, после чего бесцветный сплюнул на пол и решительно протянул ладонь:
— Давай деньги.
Охотник знал: обмануть его не посмеют, побоятся, а потому выложил на широкую мозолистую ладонь тридцать серебристых монет и уточнил:
— В расчёте?
Стражники опять переглянулись, сивоусый облизнул пересохшие губы, смахивая трясущейся ладонью текущий по багровым щекам пот:
— В полном.
Мощным тычком в спину Бригитту перебросили Ариону, девица буквально распласталась по груди Охотника и, не растерявшись, тут же обняла его, прижалась грудью, уткнулась лицом в шею, жарко шепча:
— Благодарю тебя, мой спаситель.
По закону подлости, именно в это самое время из столовой под руку с алом Олзерсканом вышла Риола. При виде висящей на шее Охотника девицы синие глаза драконессы потемнели от гнева, но хрупкая ладошка на локте хозяина дома не шевельнулась, на лице не дрогнул ни единый мускул.
— Похоже, ваш муженёк нашёл себе новую игрушку, — демонически улыбнулся Истребитель драконов, предвкушая семейный скандал. В конце концов, не зря же он разыграл всю эту сцену с наказанием Охотницы!
Риола вежливо улыбнулась, чуть повела точёным плечиком:
— Мы с моим супругом можем себе это позволить.
Арион с трудом отодрал от себя липнущую к нему точно пиявка Бригитту и вежливо поклонился хозяину дома:
— Благодарю за обед, он был чудесным.
— Особенно удался десерт, — ал Олзерскан выразительно посмотрел на Бригитту.
Охотник улыбнулся с видом гурмана, которому подали простые деревенские лепёшки, ещё и подгоревшие:
— Я предпочитаю более изысканные.
Охотница пошла ярко-малиновыми пятнами, сделавшими её откровенно безобразной, открыла рот, чтобы выпалить что-то, вне всякого сомнения, оскорбительно резкое, но под тяжёлым, словно могильная плита, взглядом ала Олзерскана смешалась, потупилась и сникла, отползая побитой собакой в тень. У Бригитты был такой несчастный вид, что Риола, будучи хоть и вспыльчивой, как все драконы, но всё-таки весьма добросердечной девушкой, искренне пожалела её, а потому обрадовалась, узнав, что Охотница будет её горничной. Царящие в поместье Истребителя драконов нравы, особенно в отношении дам, драконесса успела уже ощутить на собственном опыте, а потому была рада взять внешне сильную и резкую, но всё-таки уязвимую Охотницу под свою с Арионом защиту.
Благие намерения очень скоро привели во мрак: первые полчаса жмущаяся в тень Бригитта, убедившись, что третировать её никто не собирается, становилась всё смелее, бросая на Охотника пламенные призывные взгляды мартовской кошки. Арион внутренне посмеивался над этими балансирующими на грани приличий заигрываниями, благо Риолу они ничуть не задевали, но, когда окончательно осмелевшая, а правильнее сказать обнаглевшая Охотница дерзнула огрызнуться на довольно невинный вопрос своей госпожи, Охотник, не медля ни минуты, выпустил серый туман, пришпиливший пышногрудую нахалку к стене, словно бабочку.
— Ты забываешься, дорогуша, — от негромкого голоса Ариона, казалось, по стенам поползли льдистые узоры. — Ала Виолетта — твоя госпожа, и ты обязана ей повиноваться, в противном случае я верну тебя стражникам, и они с помощью плетей быстро научат тебя покорности. Кивни, если ты меня поняла.
На миг, единый краткий миг лицо Охотницы исказила гримаса
