Пес бездны, назад! (СИ) - Анастасия Разумовская
— Но если вдруг…
— Если вдруг, — он мельком глянул на меня, и я невольно вздрогнула, — сразу звоните мне.
Лифт распахнул двери, Яша шагнул в металлическую кабину, оглянулся:
— Почему вы за неё так вписываетесь? — спросил с неожиданным любопытством.
— В каком смысле? Она — моя сестра…
Парень насмешливо приподнял бровь, и я замерла. Он знает! Он совершенно точно знает, что это не так! Двери мягко закрылись, лифт отправился вниз.
— Стойте! — закричала я.
Когда я спустилась, Яши уже нигде не было. На звонок механический голос равнодушно ответил: «Абонент недоступен или…». Я позвонила ещё и ещё, и наконец парень снял трубку.
— Да.
— Извините, но… Вы ведь не из Первомира, да? Почему вы решили, что мы с Осенью — не сёстры?
— Алиса Романовна, ложитесь спать. Вам показалось. У вас стресс. Хороших снов.
И отключился.
А я прислонилась спиной к стене, запрокинув голову. Почему этот парень кажется мне столь жутким? И откуда ему известно, что я — самозванка?
* * *
Пёс злился. Шагал по дождливым улицам и старался наступать на упавшие листья.
Ярость плескалась в нём, как металл в котле сталевара. Город спал. Ни бандитов, ни пьяниц, никого, с кем можно было бы сцепиться в драке, выплёскивая злость напуганного зверя. Не было даже проституток, которых можно было бы неожиданно удивить.
Псы бездны ничего не боятся. Никого не жалеют. Не… он это всё знал.
«Прекрасны поля, ещё прекраснее леса, одетые в летний наряд…» — звучал тихий детский голосок в его голове, а Эйю казалось — отовсюду. К гимну присоединялся второй, за ним третий ребёнок. И надо было срочно кого-то убить, долго и мучительно, чтобы криками заглушить эти робкие голоса, чтобы чужой кровью затопить в себе страх.
И боль.
Но псам бездны не бывает больно.
— Ненавижу детей! — зарычал Эй.
Он вышел к Петропавловке и замер, угрюмо созерцая мощные стены бастионов. Крепость, выстроенная по всем правилам оборонительной науки. Крепость, прославившаяся не доблестью. Он чувствовал смрад сходивших с ума узников, чувствовал пепел женщины, облившей себя маслом. А сейчас они ходят туда и фотографируются. Смеются и едят сосиски в тесте среди куртин, угрюмо наблюдающих за ними. Понаставили везде забавных зайцев. Но Пса не обмануть. Он всегда чует смерть, как ни прячь её под афишами и яркими плакатами. Сломанные жизни, сломанные судьбы, страдания и разбитые надежды.
Часы на соборе пробили три.
— Мне нужно кого-нибудь убить, — устало прошептал Яша. — Или я сойду с ума.
Бездна манила и звала. Она нуждалась в нём, но она была слепа. Мать, пожирающая своих детей. И сейчас бездна настороженно принюхивалась к своему псу. Это пугало его. Раненных добивают. Больных добивают. Слабых сбрасывают с борта в море…
И вдруг Пёс понял, что ему делать. Усмехнулся.
Что ж… В эту ночь он всё же позабавится. Бездна получит свою жертву и перестанет вглядываться в него слепыми глазами.
Эй вернулся на Кронверкский проспект, повернул мимо серого дома с глупыми аистами на стенах, подошёл к припаркованному автомобилю и скользнул в наружное зеркало заднего вида. Машина дёрнулась, коротко пиликнула, но тотчас передумала блажить.
Как прекрасен Первомир с его страстью к зеркалам!
И как же Пёс бездны ненавидел эти самые зеркала. Он мчал, постукивая когтями и прижав уши, по зеркальному коридору, чувствовал, что шерсть на загривке стоит дыбом. Волк боялся, что останется в стекле навсегда. А прошлое заточение усиливало его первобытный ужас. Понимал, что его страх иррационален: теперь, когда есть маяк, зеркальная магия не сможет удержать Эйя, но кровь стыла в жилах вопреки доводам рассудка. И, конечно, в этот раз всё зверь благополучно выпрыгнул из зеркала аккурат в нужном месте.
Тёмная комната. В окно бьёт свет фонаря, и на светлых стенах криворукими ведьмами пляшут тени ветвей. С низкого топчана свесилась нога с неожиданно длинными для ступни пальцами и криво обрезанными ногтями. Запах дешёвых сигарет смешался с запахом дешёвого алкоголя и провонял всё: обои, мебель, постеры, постель.
Волк чихнул. Подошёл, сел, постукивая хвостом о ламинат и вывалив язык. С языка капала слюна, и жизнь удалась.
— Ну, привет, — весело осклабился хищник. — Доброго утра добрым людям.
— А? Что?
Голова со смятым кудрявым чубом поднялась с подушки, уставилась на видение мутным взглядом.
— Говорила тебе мама: не ложися на краю. Вот, я пришёл.
И клацнул зубами. А потом улыбнулся во всю пасть.
Парень вскочил на постель с ногами, заорал и швырнул пустой бутылкой в хищника. Волк поймал стеклотару, сжал челюсти и радостно выплюнул осколки.
— Давай ещё. А когда бутылки закончатся, я стану хрустеть твоими косточками. Сладкими-сладкими косточками. Начну с ног…
— Ты… ты мне снишься!
— Да ладно? Что наша жизнь, как не сон кого-то большого и отчаянно тупого. О, ты описался? Фу, совсем как маленький! Алкоголизм до добра не доводит, да. Но спасибо. Терпеть не могу откусывать их, когда внутри — моча…
Жертва рухнула на колени, протянула дрожащие руки:
— Нет, нет, пожалуйста, не надо…
— «Витэль, отпусти меня, — пропищал волк, уродливо искажая голос. — Пожалуйста!» Не переживай, я тебе заплачу́, малыш. От тебя не убудет… Ну, ладно, вру. Убудет. Но совсем немножко.
— Я не Витэль…
— Знаю, вкусненький, знаю.
Добыча посмотрела на хищника диким, полубезумным взглядом, швырнула несвежую подушку в зубастую морду и кинулась из комнаты. Хлопнула дверь туалета, и чуткий слух зверя уловил щелчок задвижки. Волк, посмеиваясь, направился за добычей.
Серьёзно? Ты, словно мальчик, веришь в чудеса? В снежного человека, в деда Мороза, в то, что вот эта хлипкая преграда остановит Пса бездны?
Какие люди всегда наивные!
Хорошее настроение стремительно возвращалось к нему. Внутренняя бездна вытесняла внешнюю.
* * *
Бертран мерил шагами садик у психоневрологической клиники. Потом сел на скамейку, опустив руки локтями на колени. Его душу раздирали страх и ненависть. Страх за жену, ненависть к тому подонку, который так напугал её. У Кота было не так много времени, чтобы разобраться во всём произошедшем. Надо было ехать, снова, но… Как оставить Майю одну?
Мужчина стиснул кулаки. Нелепо чувствовать себя настолько беспомощным.
— Где ты, сволочь, бездна тебя побери? — прошипел он.
— Кот…
Бертран оглянулся, подбежал к выходящей жене, взглянул вопросительно. Она сама обняла и прижалась к нему.
— Мне выписали курс, — сообщила тихо. — Давай поедем в Павловск? Хочу погулять по парку… Потом в аптеку зайдём.
Всю дорогу Майя подавлено молчала, и только на тропинках пейзажного парка вернулась к теме:
— Я всегда считала Сергея просто мерзавцем, но…
