Одержимые сердца (СИ) - Морион Анна

Несмотря на то, что моя любовь к Брэндону руководила моей жизнью, а отношения с ним были для меня абсолютным приоритетом, я не забывала о своей любимой работе. За три года я сумела собрать достаточно материала, чтобы провести четыре, получившие успех и одобрительные отзывы критиков, выставки. Спонсированием занимался Брэндон — я не вложила в них ни цента. Но дальше спонсирования интерес к моим выставкам у Брэндона пропадал, и их организацией занимались я и мистер Аттик. Однако, это было мне на руку: выставки проходили строго по моему плану и оформлялись именно так, как желала я. У меня было много идей, и я ценила то, что мой возлюбленный, а заодно спонсор галереи, не вмешивался в мои затеи и дал мне абсолютную свободу выбора. Я зашла так далеко, что мои работы стали печатать в серьезных журналах, и я даже успела получить два приза в области репортажной фотографии. И как же мне льстили те две статуэтки, украшающие стол моего большого рабочего кабинета, в который я превратила одну из спален для гостей! Замок был такой огромный, что я не утруждала ознакомиться со всеми его комнатами и залами. «Боюсь, что в замке нет ничего занимательного. В основном — спальни для гостей» — сказал мне Брэндон.

Так как почти каждый день мы уезжали в Лондон: Брэндон — в свой офис, а я — по личным делам и вопросам, связанным с моими выставками, или в поисках нового материала, лондонская квартира Брэндона превратилась в наш второй уютный уголок, когда мы спонтанно принимали решение провести пару дней в городе. Такие дни были редким явлением, потому что Брэндон настаивал на том, чтобы мы всегда возвращались «домой». Домой в Сансет-холл. Меня же постоянное пребывание в замке удручало, и иногда я сбегала в Лондон, в городскую квартиру. Через некоторое время Брэндон тоже начал совершать такие побеги и по нескольку дней оставался в городе, в своей квартире. Разумное решение: порой нам необходимо было отдохнуть от общества друг друга.

Во всем остальном — мало что изменилось. Родители Брэндона прислали мне открытку с вежливыми поздравлениями и надеждой на скорую встречу, которая так ни разу и не состоялась. Леди Грейсон написала, что будет рада видеть меня в клане Грейсонов. Она имела в виду, будет рада видеть меня своей невесткой. Но за три года Брэндон ни разу не заговаривал о том, чтобы узаконить наши отношения, хотя я была совершенно не против сменить свою родовую фамилию Мрочек на титул Леди Грейсон. Леди Мария Аделаида Грейсон. Графиня, ведь, как я с изумлением узнала позже, Брэндон был графом, и титул был получен им еще двести лет назад. Однако, как ему удалось сохранить этот титул все эти двести лет, было для меня тайной, а на мои вопросы он мило улыбался и отвечал: «все просто» и совершенно не утруждал себя объяснениями.

Глубоко в душе я ждала. Ждала и надеялась, что он сделает мне предложение. Но он должен был прийти к этому сам — я не желала подталкивать его к такому решению. Я не желала, чтоб он женился на мне лишь потому, что так было бы «правильно» или потому что я этого хочу. Поэтому я ждала. Смирно. Терпеливо. Это случится, обязательно случится.

В свое время.

***

— Мне нужно уехать в Норвегию.

Брэндон устремил на меня удивленный взгляд.

— У меня есть идея нового проекта, — объяснила я. — Представь новую выставку под названием «Лелея прошлое!».

Мы были в лондонской квартире и, недавно вернувшиеся с шумной вечеринки, наслаждались тишиной, покоем и обществом друг друга. Брэндон сидел на софе, вольготно откинувшись на спинку, и читал книгу. Я лежала рядом с ним, положив голову на его колени. И мне было так уютно.

— Очень интригующе, — протянул Брэндон и даже отложил от себя книгу. Видно, я заинтересовала его.

— Спасибо. Это будет что-то новое! Свежее! — продолжила я. — И почему эта идея не приходила мне в голову раньше?

— Что за идея? — поинтересовался он.

— Нет, милый, это будет моим секретом! Результат ты увидишь только на открытии новой выставки! — воскликнула я и, полная энергии и вдохновения, вскочила с софы и подошла к окну.

Была поздняя ночь. Окно было раскрыто настежь и наполняло комнату свежестью моросящего на улице дождя. Огни Лондона ярко светились в темноте июльской ночи.

Норвегия. Страна холодных суровых фьордов и красивых людей. Страна, в которой находились остатки прошлого: старенькие мужчины и женщины, живущие далеко от цивилизации, в маленьких старых деревянных домах. И каждый такой домик — полон мебели и предметов быта, оставшихся от их предков. Свидетели прошлых веков. Каждая маленькая вещица. Кладезь осколков людского бытия…

— На сколько ты уезжаешь? — спросил Брэндон.

— Не знаю. Мне нужно найти их всех, — задумчиво пробормотала я.

— Людей?

— Да, людей… Возможно, это займет у меня пару месяцев. Хм! Совсем забыла, что у меня есть квартира в Осло! — вдруг воскликнула я.

— Какие новости, — отозвался на это Брэндон.

Я обернулась к нему и обнаружила, что он вновь принялся за чтение своей книги.

— Тебе неинтересно? — обиделась я.

— Интересно, но ты ясно дала мне понять, что я увижу результат только на выставке, поэтому я не вижу смысла в допросе, — улыбнулся он, не отрывая взгляд от книги.

— Прекрасно! — Я отобрала у него книгу и забралась на его колени. — Но ты уверен, что не будешь скучать по мне и плакать от одиночества?

— Думаю, я справлюсь. К тому же у меня есть любимая работа, — усмехнулся он.

Мы поцеловались.

— Не волнуйся, мой милый, я не собираюсь прыгать на ближайший самолет. — Я погладила красивые темные волосы возлюбленного.

— Какое счастье. — Он вновь поцеловал меня.

— Я подожду до осени. Это лето выдалось чересчур солнечным. К тому же Миша и Фредрик будут в Лондоне на следующей неделе.

— Кстати, насчет следующей недели: Маркус, Маришка и малыш Седрик приедут к нам на пару дней.

Мои глаза округлились: ха! И почему меня ставят перед фактом? Почему никто не удосужился спросить меня, желаю ли я гостей? Маришка в моем доме? Ни за что!

— И почему я узнаю об этом сейчас? — нахмурилась я.

Меня охватила некоторая злость, и я тут же покинула колени Брэндона и вновь подошла к окну.

— Маркус позвонил мне сегодня, на вечеринке. Ты была занята. — Брэндон поднялся с софы и подошел ко мне. Его руки обвили мою талию.

— Маркус, а тем более малыш Седрик всегда желанные гости для меня. Но ты прекрасно знаешь, какие отношения меня связывают с Маришкой! — тихо воскликнула я.

— Да, я знаю: никакие. — Он поцеловал мою макушку.

— Вот именно! И эта дива приедет сюда? В мой дом? — Я не желала принимать эту новость.

— Тебе не обязательно общаться с ней. К тому же Миша будет здесь, в Лондоне, и ты можешь спокойно проводить время в ее компании. Ну же, моя маленькая упрямица, не будь так категорична.

— Хорошо! Но, пока Маришка будет здесь, нога моя не ступит в замок! Я буду здесь, в квартире! — все же, невольно согласилась я.

Я не желала видеть Маришку. Все мое существо кричало от неистового нежелания встречать ее холодный презрительный взгляд. Ее ненависть. Ко мне. Ведь теперь я знала: она ненавидит меня и лелеет свою ненависть. За что? За то, что произошло много лет назад? Ханжа! Пора бы оставить все в прошлом и жить дальше!

Но на самом деле, мое сопротивление ее приезду было вызвано не моим отвращением к собственной сестре. Причиной была я сама. С тех пор, как я поняла, что ее ненависть заслужила, заработала, вызвала именно я, мое отвращение к ней исчезло. И вот уже три года, при мысли о Маришке, меня охватывало лишь одно чувство: чувство вины. За то, что я играла ее чувствами. Издевалась над ее светлой любовью к Маркусу. За то, что я намеренно флиртовала с ним, чтобы унизить Маришку и причинить ей боль. И я ни разу не принесла ей ни слова извинения. Она была вправе ненавидеть меня.

Однако Брэндон был прав: я не обязана разговаривать с ней. И ведь, зная Маришку, я была уверена, что и она и слова мне не скажет. Ну, может, какую-нибудь гадость. О, да, это она любит. Поживу пока в лондонской квартире. Миша будет в Лондоне, и я проведу эти дни с ней, и Фредрик не станет нам помехой. К тому же мне нужно было тщательно спланировать будущую поездку в Норвегию и попробовать найти всех, кто представлял собою интерес и подходил к тематике моей будущей выставки.