Лекарство - Ксения Гранд
– Отлично.
Ответ написан на его лице. Он хочет этого всем сердцем. Хочет от меня избавиться. Ком в горле увеличивается. Пытаюсь пропихнуть его по пищеводу, но он встает камнем.
– Если ты и вправду так меня ненавидишь, нужно было просто бросить меня в лесу, тогда тебе не пришлось бы…
– Я не могу тебя бросить! – его голос прорывается сквозь тишину так громко, что я подпрыгиваю.
– Почему?
Его губы крепко сжимаются, словно он взболтнул лишнего.
– Неважно. Просто… не делай глупостей. Ясно?
Киваю в ответ, а в голове уже закручивается тысяча вопросов. Как, зачем, почему? Ведь он меня ненавидит! Это и слепому видно! Тогда почему он не может меня бросить? Получается, он сделал это не просто так, а с определенной целью, но какой? Жалость? Нет. О какой жалости может идти речь, когда она касается Блэквуда. Тогда что? Здравый смысл, выгода? Возможно. Моя кровь ценна. Если не для него, то для сиринити. Может, именно по этой причине я до сих пор жива. Как знать. Сам же Блэквуд не произносит больше ни звука.
Спускаюсь к реке подальше от него. Видеть его вечно недовольное лицо выше моих сил. В отражении воды замечаю, что царапина на щеке значительно уменьшилась. Значит, растение все же помогает. Как там его, гроновцет, горновцвет? Только сейчас замечаю какой-то странный аромат. Такой сладкий, приторный, будто плитка шоколада. Странно вылавливать такой запах в потоке сырости. А вот откуда он. Здесь же полно цветов! Только каких-то странных, коричневых. Никогда не видела таких. И да, мне не почудилось. Они пахнут в точности как шоколад. Невероятно! Их целые сотни! Опутали кору дерева, будто бесконечный цветочный плющ. Мысли так и тянут меня к магазину сладостей. Закрываю глаза и представляю, как иду среди полок. Вот шоколадные конфеты, патока, а вот мои любимые батончики с ореховой начинкой. И в каждом ряду лежит букет коричневых цветов. Но магазин тает, полки пустеют, и остаются только цветы. Коричневые. Интересно, как они называются? Такие красивые цветы, наверное, имеют очень поэтичное название, но я его не знаю, поэтому буду звать их шоколадники. Хочу сорвать один, но не решаюсь. В прошлый раз, когда я задела стебель растения, из него вытекла странная жидкость и ошпарила меня. Не хочу рисковать. Неизвестно, какая гадость прячется внутри этого прекрасного цветка.
Продолжать путь в сухой одежде само удовольствие. Кажется, я могу идти без остановки до вечера. Но остановиться все же приходится, хотя бы чтоб свериться с показаниями компаса. Но для этого я не нужна. Блэквуд делает все сам, как всегда. Молча иду за ним, пока он осматривает кроны деревьев. Почему именно деревья? Почему не кусты или, скажем, землю? Ведь на земле обнаружить следы гораздо проще. Но земля его не интересует. Он ищет что-то конкретное, что-то, что укажет нам дорогу. Но что? Его рука вдруг застывает на кроне. Пальцы скользят по отсыревшей древесине. Что там? След, царапина, отпечаток лапы? Нет, что-то поменьше, незаметное. Крохотный символ, две перечеркнутые вертикальные линии, посередине дуга в виде полумесяца.
– Что это? – шепчу и вдруг понимаю, что стою прямо у него за спиной.
– Язык сиринити. Указание двигаться на северо-запад, к реке. Падшие близко.
У сиринити есть свой язык? Северо-запад? Река? Слова как-то медленно доходят до моего сознания, будто оно находится под действием алкоголя. Неужели падшие живы? Но это значит, что скоро мы их найдем, а вместе с ними и лекарство. И тогда мы сможем вернуться домой. Домой! Только бы это было правдой. Но на лице Блэквуда ни тени радости. Ах да, он ведь безэмоциональный. Постоянно об этом забываю. Пора бы уже привыкнуть и перестать относиться к нему, как к обычному человеку. До сгущения сумерек двигаемся на северо-запад. Разбиваем лагерь, только когда идти становится нереально. Утренняя находка возрождает потерянный аппетит. Набрасываюсь на ягоды как человек, который вдруг вспомнил, что не ел семь дней. Но хвост ящерицы не трогаю. Даже голодная не могу пропихнуть его в горло.
Блэквуд дежурит, пока я беспокойно верчусь в спальнике. Как ни старайся, уснуть сегодня – непосильная задача. Только закрываю глаза, на внутренней стороне век вижу лицо Лима и Марены. Как на него набрасываются моровы. Как она иссыхает в песок. И каждый раз представляю, что такое может случиться со мной или… Стоп. Почему я вообще о нем переживаю? Уверена, он не сильно тосковал бы, если бы меня утащили моровы. Только вздохнул бы с облегчением. Вот и ты не думай о нем или, как говорит Изи, просто «забей». Спасибо за совет, Изи. Я так по тебе скучаю. Ты даже не представляешь. Просыпаюсь от шороха. Понимаю, что это Блэквуд. Моя очередь дежурить.
На рассвете или, точнее, когда на горизонте появляется серый луч, выдвигаемся в путь. Стимул подталкивает меня в спину, заставляя почти что бежать вперед. Всё же пыл остывает, когда мы натыкаемся на еще одного морова. Тело такое худое, буквально усохлое. Увечий нет, поэтому вывод только один – голод. Конечно, это одна из распространенных причин смерти в дикой местности, но ведь это моровы! Они сильные, даже не уверена, что знаю насколько. Если они умирают от голода, это значит только одно – запасы кровы иссякли. За все время на Другой стороне мы не встретили ни одного зверя. Ящерицу найти – уже настоящая удача, которая сегодня нам не светит. Поэтому приходится довольствоваться ягодами и орехами. Вроде неплохо, но скоро снова придется идти на охоту. Для Блэквуда это не проблема. Он готов довольствоваться даже мхом, если потребуется. Надеюсь, до этого не дойдет. Пока он поедает ящерицу за ящерицей, я пополняю запасы ягод, просматривая землю в поисках следов. Но ни на земле, ни на кронах отпечатков лап нет. Это заставляет меня всерьез задуматься. Есть ли вообще в этом мире жизнь?
* * *– Ты точно знаешь, куда идти? – прикрываю глаза ладонью, чтоб разглядеть что-то в стене дождя.
– Знаки падших указывают на север.
– Разве мы недостаточно прошли? Что вообще означают эти странные закорючки?
– Место обитания.
Место обитания падших? Здесь, посреди леса? Слабо верится, что они все эти годы выживали, просиживая среди открытого неба. Если они, конечно, выжили. Наличие знаков не означает, что те, кто их оставил, до сих пор живы.
– А как мы узнаем это место? – из-за шелеста дождя приходится почти что кричать.
Он не отвечает, но учитывая то, как резко он застывает возле дерева, ответ где-то рядом. С трудом различаю на стволе очертания трех стрелок копьями книзу. И что это значит? Не знаю, кто обучал падших грамоте, но с ассоциациями у них явно
