Двое для трагедии. Том 2 - Анна Морион
Я с беспокойством взглянула на вампира.
– Я выбирал его с особой тщательностью, чтобы оно гармонировало с твоими волосами. – Брэндон на секунду вышел и тут же вернулся с платьем в руках. – Надень его.
Он вручил мне платье, сел на широкий мягкий стул и, прижав указательный палец в губам, вперил в меня серьезный взгляд.
Я положила платье на кровать: оно было темно-зеленого цвета, классического фасона. Что ж, зеленый – уже не так плохо! Улыбнувшись, я хотела, было уже снять с себя полотенце, как вдруг осознала, что Грейсон все еще находился в моем комнате. Взглянув на него непонимающим взглядом, я покрылась мурашками: он сидел на стуле, как зритель, и не спускал с меня взгляд.
– Ты не мог бы выйти? – робко попросила я, изумленная его поведением.
– И пропустить такую картину? Нет. Продолжай – спокойно ответила на это вампир.
– Тогда я пойду в ванную комнату, – решительно заявила я, схватив платье.
– Нет, Вайпер. Ты наденешь его здесь, перед моими глазами.
Я сглотнула и машинально положила платье обратно на кровать.
– Но я… Я не могу… Перед тобой… – заикаясь, совершенно растерявшись, пролепетала я.
– Тебе помочь? – Послышался его спокойный ответ.
– Нет… Нет! – вырвалось у меня.
– Тогда надень платье. Сейчас же.
Опять этот вкрадчивый тон! Опять прелюдия к грозе! Но какое унижение он мне приготовил! Предстать перед ним обнаженной! Зачем ему это нужно?!
Но я не стала больше спорить и, повернувшись к Грейсону спиной, быстро сбросила с себя полотенце и юркнула в платье. Перебросив мокрые волосы на плечо, я потянулась к пуговицам, чтобы застегнуть платье на спине, но это было трудное занятие: пуговицы были такими мелкими, что мои нервные пальцы соскальзывали с них.
Вдруг к моей шее прикоснулось что-то ледяное, и, невольно вскрикнув, я обернулась назад и вскрикнула еще раз: за моей спиной стоял Грейсон.
– Брэндон, что ты делаешь? – тихо спросила я, чувствуя, как он нежно гладит мою шею, и покрываясь мурашками от его нежеланных прикосновений.
– Помолчи. – Он медленно провел пальцами от моей шеи вниз, по хребту, и начал застегивать на платье злополучнее пуговицы. Медленно. Пуговица за пуговицей.
Когда дело было сделано, он направился к двери.
– Высуши волосы. Я зайду за тобой через двадцать минут. И не забудь черные туфли, – бросил он мне и вышел из комнаты.
Я с облегчением вздохнула, быстро высушила волосы феном, который нашла в шкафу, в ванной комнате, и, за неимением резинки для волос, просто оставила их распущенными. Мне незачем было выглядеть слишком шикарно: в конце концов, это были не мои гости, а гости Грейсона.
У меня не было желания взглянуть на себя в зеркало: я была так угнетена, что, вопреки приказу вампира надеть туфли, села на кровать, лицом к двери, и послушно ждала, когда пройдут оставшиеся свободные минуты и Грейсон, увидев, что я не надела туфли, придет в ярость.
Наконец, послышался щелчок замка, и дверь открылась.
Грейсон окинул меня пристальным взглядом и довольно улыбнулся, но, заметив мои босые ноги, слегка нахмурился.
– Где туфли? – еле слышно спросил он.
Это был плохой знак: я знала, что когда он говорит тихо и строго, значит – он очень рассержен.
– Они лежат в чемодане, – глядя на пол, тихо ответила я.
– Я приказал тебе, – ледяным тоном сказал Грейсон.
– Я не умею ходить на каблуках, – сказала я, и это была чистая правда, которая, на мой взгляд, должна была оправдать меня.
– Любая девушка умеет ходить на каблуках.
– Значит, я не девушка.
В один миг вампир схватил меня за горло и повалил на кровать: я не могла дышать.
– Когда я приказываю тебе что-либо, ты обязана исполнить это, и в точности! – Вкрадчивым ледяным тоном сказал он.
– Я не… Это правда! Я никогда не носила каблуки! – прохрипела я, отчаянно и безуспешно пытаясь оттолкнуть от моего горла руку Грейсона.
Меня охватил жуткий страх: этот садист был так зол, что был готов убить меня… Убить меня… Положить конец моим мучениям… Пусть!
Сладкая мысль о смерти завладела моим сознанием, и я перестала бороться: я надеялась, что, ослепленный яростью, мой мучитель убьет меня, задушит или сломает мне шею.
Но вдруг Грейсон отнял свою ледяную ладонь от моего горла и приблизил свое лицо к моему.
– Знаю, на что ты надеешься, милая, но я не убью тебя сейчас! Твоя смерть будет совсем не такой быстрой и легкой, как ты того желаешь! – прошептал он мне на ухо.
– Я не могу больше терпеть! – кашляя, прошептала я. – Убей меня! Пожалуйста!
– Нет, Вайпер, ты еще нужна мне. Что с тобой случилось? Ведь ты так радовалась моему возвращению, почему же сейчас ты хочешь избавиться от моего приятного общества?
– Ты унижаешь меня! Ты не даешь мне дышать! Ты…
– Разве ты заслуживаешь уважения? Ты – смертная, из-за которой будет страдать мой лучший друг, потому что ты посмела влюбить в себя его брата!
«Вот в чем дело! Вот истинная причина его ненависти ко мне! Из-за Маркуса! Значит, это его личная месть мне, а не «спасение» тайны, которым он прикрывается!» – пронеслась в моем разуме лихорадочная мысль.
– Седрик забудет меня, когда я умру. Он поклялся мне, что вновь полюбит и женится на одной из вампирш! – воскликнула я, пытаясь рассеять заблуждения Грейсона. – Я умру, а он будет жить вечно!
– Наивная глупая девчонка! Если бы все было так просто, мне не было бы никакого дела до вашей связи с Морганом-младшим! Ты попросила его пообещать тебе, что он будет жить дальше, и он поклялся, не желая принести тебе страдания правдой о том, что с ним будет на самом деле! Помнишь, я спрашивал тебя, не рассказывал ли тебе Седрик о Барни?
– Помню, – прошептала я, ловя каждое слово моего мучителя.
Я чувствовала, что Грейсон собирался рассказать мне то, что так усердно скрывал от меня Седрик, и даже эта страшная правда была для меня желанной, ведь именно из-за нее Грейсон так ненавидел меня. Но что может быть важнее секрета о вампирах?
– Так вот, Вайпер: Барни – это вампир, который тоже влюбился в смертную. Да, и не смотри на меня с таким удивлением! У него, как и у твоего Моргана, было отклонение от природы: он влюбился в ту, что должна была стать его добычей – в смертную, такую же, как и ты. Никто из вампиров не вмешивался в их союз, даже зная о том, что та девка была осведомлена о секрете своего возлюбленного. Все мы считали, что исцеление Барни наступит после ее смерти…
«Так, значит, мы с Седриком не единственные, кто любят друг друга вопреки природе!» – с радостью подумала я.
– …Но все оказалось совершенно иначе: похоронив ее, он отказался от крови, приковал себя к стене подземелья своего замка и стал засыхать, превращаясь в чудовище, от тоски по своей ненаглядной
