Всё для вас, босс (СИ) - Милоградская Галина

Аджитт обошёл её, остановился за спиной и осторожно, едва касаясь кончиками пальцев, перекинул белоснежны волосы через одно плечо. Её кожа покрылась мурашками, вызывая невольную улыбку у Аджитта. Он коротко выдохнул, склоняясь над ней с невесомым поцелуем. Лера прикрыла глаза, пытаясь унять бешеный стук сердца. Лучше бы он вёл себя как всегда. Лучше бы уложил на стол, приковал к стене, распял, проходясь кожаным ремешком по телу, но не вёл себя так, как сейчас. Его ладони легли на талию, слегка сжали рёбра, скользнули к животу, сминая нежную кожу. Лера ахнула от неожиданности, когда он подхватил её на руки и отнёс к дивану, занимавшему дальний угол. Он раздевался медленно, неторопливо, не сводя с неё полыхающего взгляда. И когда опустился рядом, Лера с трудом заставила себя удержаться на месте, не отодвинуться от вмиг ставшего чужим Аджитта.

Но он уже тянулся к её губам, вовлекая в глубокий, чувственный поцелуй. Лера дрогнула, положила ладони на его обжигающие плечи, осторожно завела их за спину, погладила лопатки. Аджитт шумно выдохнул, оставляя её губы и спускаясь с поцелуями ниже, по шее к ключицам. Его широкие ладони выписывали круги на бёдрах, медленно разводя их в стороны. Лера невольно выгнулась, безмолвно моля не останавливаться, когда влажные поцелуи осыпали живот. Язык Аджитта нашёл её клитор, обвёл осторожно, едва задевая, и тут же ласково втянул, вызывая тихий сладострастный стон.

Лера задыхалась, слабо подаваясь навстречу его языку, такому умелому и опытному, точно знающему, как надо доставлять удовольствие, подводя к наивысшей точке. Почему он никогда не вёл себя так раньше? Почему с самого начала не был таким? Эти мысли стремительно растворялись в растущем наслаждении, которое уже разливалось короткими волнами, расходящимися от копчика к ногам. Аджитт усилил напор, облизывая, прикусывая, легонько дуя, крепко держа её за бёдра, не давая вырваться. Но Лера и не хотела, напротив: она стремилась вжаться в него, впиться в волосы. Резко выгнувшись, она вдруг застыла, перестала дышать, широко распахнув глаза, и в следующую секунду задрожала всем телом, вскидывая бёдра снова и снова. Едва затих последний отголосок оргазма, Аджитт поочерёдно поцеловал выступающие тазовые косточки и выпрямился на руках, нависая над ней, медленно заполняя.

Громко всхлипнув, Лера обвила его ногами, чувствуя каждым миллиметром своего тела его пульсацию глубоко внутри. Он двигался медленно, так мучительно медленно, что ей казалось, будто она сходит с ума, рассыпаясь на крохотные кусочки и собираясь снова, чтобы откликаться на каждое его движение навстречу. Его большое сильное тело сейчас казалось естественным продолжением её самой, его дыхание стало её дыханием, его сердце билось так же стремительно, как и её. Наслаждение накрыло такой стремительной волной, что перед глазами вспыхнул слепящий свет, обжигая внутренности, заставляя кричать, впиваясь ногтями в плечи Аджитта. Он присоединился почти сразу, выстанывая её имя на выдохе.

А после Лера лежала неподвижная, оглушённая, пытаясь вернуть воздух в лёгкие и утихомирить стук сердца. Аджитт не спешил никуда уходить, прижимая её к себе, поглаживая по спине. Спешить не хотелось, как и уходить куда-то, но Лера взяла себя в руки, медленно поднялась и начала одеваться, не глядя в его сторону. Он не имел права так с ней поступать. Сначала не обращать внимания, потом не думать о её чувствах, а теперь почти любить — нежно, ласково и потрясающе. Ноги всё ещё подрагивали, а по телу разливалась приятная слабость. Аджитт не стал её останавливать. Проследил взглядом за тем, как она скрывается в душе, а потом закинул руки за голову и улыбнулся: всему своё время. Никаких отношений, никаких чувств, Лера по-прежнему игрушка, но кто сказал, что он не может попытаться вызывать у неё нечто большее, чем просто симпатия?

К четвергу Лера совершенно запуталась. Она не могла объяснить, что стало причиной перемены в Аджитте, но то, что сейчас происходило между ними за плотно закрытыми дверьми кабинета, меньше всего походило на отношения Босса и Игрушки. Он обращался с ней так бережно, осторожно, словно до этого не пытался причинить наслаждение, граничащее с болью, не пытался унизить и подчинить. Сейчас перед ней был трепетный любовник, и Лера всё чаще ловила себя на мысли, что, не будь она тем, кем является, возможно, мечтала бы о продлении контракта. Но не теперь.

— Мне кажется, я начинаю тебя терять. — Ракеш как всегда возник из ниоткуда, лаская её глазами. Лера улыбнулась устало, отрывая глаза от компьютера — чтобы не показывать никому книгу, она фотографировала страницы и потом просматривала в офисе.

— Я всё ещё здесь. — Лера потянулась к нему, не стесняясь, что кто-то может увидеть. Оставался один день, всего день, а после, кто знает… Сможет ли она после целовать его, захочет ли он отвечать ей?

— Ты подумала над моими предложением? — улыбнулся Ракеш прямо ей в губы. — Над тем, чтобы в понедельник подписать одну важную бумагу, которая свяжет нас вместе?

— Очередной контракт? — прошептала Лера, целуя его за ухом. Смотреть в его глаза было слишком тяжело, как и лишать и его, и себя надежды на счастливое будущее.

— Формально он будет называться так, а по сути, — Ракеш обошёл стол и навис над ней, опираясь о подлокотники. — А по сути ты просто будешь моей. А я — твоим.

— Разве я могу от этого отказаться? Быть с тобой, принадлежать только тебе…

Он не дал ей говорить. Жадный поцелуй лишил кислорода, руки взметнулись в волосы, притягивая, и Лера привстала в кресле, обвивая его плечи.

— Моя… только моя… — исступлённо зашептал Ракеш, покрывая поцелуями глаза, скулы, шею.

— Твоя… — выдохнула Лера, откидывая голову назад, открывая ему доступ к шее. Скоро это станет не важно, скоро случится то, что перевернёт их мир, но сейчас она хотела чувствовать себя счастливой, любимой и желанной.

Аджитт застыл на пороге, не чувствуя, что сжал дверную ручку так сильно, что металл впился в кожу, оставляя глубокие следы. В груди что-то выло, острое, выжигающее ядом внутренности. И от этого было больно. Так больно, что даже новый вдох дался тяжело и сбился в комок в горле. Хотелось растоптать их. Обоих. Впервые в жизни Аджитту хотелось причинить боль брату.

Лийа рвала и метала. Запертая в четырёх стенах своей квартиры, она первые два дня она замирала от ужаса при каждом стуке, представляя, что на пороге стоит Аджитт. Или Лакус. Включала телевизор, ожидая, что в новостях расскажут о её позоре. Но было тихо. Так тихо, что к концу третьего дня страх и настороженность сменились недовольством. Аджитт молчал. Ни слова с той ночи, ни сообщения. Только букет цветов, что доставили в воскресенье. С короткой запиской: Спасибо за вечер.

Вспоминая об этом, Лийа начинала задыхаться от злости. Сколько бы она ни пыталась, не могла заставить себя не думать о случившемся. И, сколько бы ни пыталась себя обмануть, с каждым днём всё отчётливее понимала, что Аджитту удалось разжечь в ней пламя, о котором она даже не подозревала. Простая любовная сцена, случайно увиденная в фильме, вызывала ворох неконтролируемых мурашек, рассыпающихся внутри живота. Воображение рисовало продолжение сцены, только в главных ролях там были другие лица… Она и Аджитт.

Несколько раз Лийа порывалась позвонить, но стоило взять в руки телефон, как язык прилипал к нёбу — она совершенно не знала, что сказать. К среде она поняла, что больше не может жить в неизвестности. Поднимаясь в офис, Лийа думала, что скажет, пыталась угадать реакцию Аджитта, его взгляд. Будет ли он рад её видеть? А может, наоборот, обольёт презрением? В коридоре было пусто, и Лийа, не останавливаясь, прошла в кабинет, но и там Аджитта не оказалось. Она задумалась. День в самом разгаре. Можно, конечно, спросить у Мары, где её начальник, а можно дождаться здесь, сделать сюрприз…

Сладкий стон разорвал тишину, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Лийа оглянулась и только сейчас заметила, что дверь, ведущая в туалет, приоткрыта. Стон повторился, и она приблизилась, медленно, боясь, что стук каблуков будет слышен. Заглянула за дверь, но там тоже оказалось пусто — звук исходил из-за другой двери, распахнутой настежь. Уже догадываясь, что там увидит, Лийа заставила себя пройти дальше. В красноватом полумраке тела, сплетённые в страстных объятиях на большом диване, выделялись особенно чётко. Спина Аджитта была напряжена, его ягодицы ритмично расслаблялись и сжимались, пока он влажно вбивался в Леру, закинувшую ноги ему за спину.