Босиком в саду камней - Ана Адари
— Тебе нравится?
— Да, — он смотрит при этом на меня. И улыбается.
Как же мне страшно, милый! Невольно думаю о том, во сколько же мне все это обойдется? Я не про деньги. Богиня милосердия, к которой я плыву, может счесть себя оскорбленной. Ну, какой из меня проситель? Не каждой женщине столько дано.
Мы с Лином стоим на носу нашей яхты-джонки до темноты. Сплошной романтизм! Рядом от восторга шумно сопит Хэ До. Он тоже счастлив. Просиди-ка всю жизнь во дворце! А тут простор! Я сполна рассчиталась с Хэ До за преданность.
— Мы не можем стоять тут вечно, — шепчу я на ухо Лину. — А жаль. Надо спуститься в каюту.
— Как прикажешь, моя госпожа.
Что-то он уж больно послушен. Тоже ошалел от счастья? Даже вниз меня не тащит, как обычно. Он ведь этих ночей ждет, как изголодавшийся зверь! Я хоть и стараюсь изо всех сил, но так и не утолила его аппетит!
Но эта ночь полна нежности. Мы под впечатлением пейзажа.
— Как бы я хотела сбежать с тобой, Лин, — шепчу я, ведя указательным пальцем по линии его губ.
Очерчиваю их контур, и, убрав руку, целую невесомо, будто бабочка туда садится, на эти губы. Ловлю его дыхание, упиваясь каждым новым глотком. Мне сказочно хорошо! Лин замирает. Я слышу, как оглушительно бьется его сердце.
— Возможно ли это? — я приподнимаюсь на локтях и вопросительно смотрю в любимые глаза.
— Сделать так, чтобы все подумали, будто мы умерли? А потом исчезнуть? Поселиться где-нибудь в глуши, оставив все? Дворец, власть, богатства, титулы…
— А это возможно?
— Боюсь, что нет. Мы с тобой слишком заметны, Мэй, чтобы безнаказанно скрыться.
Он прав: я вдовствующая императрица. А он князь. Военный министр. Но я все же подумаю, как это устроить.
Завтракаем мы на палубе. Солнце уже взошло, и теперь я вижу, что морские волны и впрямь желтые. Зрелище необычное. Это море небольшое, и совсем скоро мы войдем в акваторию другого, посолиднее. Именно там и находится остров Путошань.
Пока наше путешествие безмятежно. Я еще не знаю, какой меня ждет сюрприз в Храме богини милосердия. Потому что слухи бегут впереди меня, то есть, моей императорской джонки под желтыми парусами. А мы продвигаемся к цели нашего путешествия крайне медленно, я смакую каждый глоток: каждый день и даже час моего медового месяца. Стремясь продлить его до бесконечности.
Когда еще мне выпадет такое счастье?
Но как бы мы не тянули время, Путошань на горизонте. Я с нетерпением вглядываюсь вдаль. За время этого речного-морского круиза я созерцала немало прекрасного, и не только по ночам в своей каюте. Но увидев вблизи Путошань, мгновенно проникаюсь: и в самом деле драгоценнейшая жемчужина!
Пройдут века, и в эти места нагрянут толпы бесцеремонных туристов. А не то — киношники понаедут. Дельцы всякие. Испоганят тут все. Построят торговые палатки и едальни. Но мне выпало несказанное счастье увидеть Путошань в его первозданном виде. Когда на бесконечных песчаных пляжах, отливающих золотом — ни единой живой души.
Только мы с Лином. А вода в море бирюзовая. И мы идем, вдвоем, взявшись за руки, оставляя на песке следы босых ног…
А потом занимаемся любовью прямо на берегу, в белоснежной пене, которую оставляют на наших разгоряченных телах облизывающие его волны, или в одной из укромных пещер. Где сумерки и прохладно. Береговая линия здесь ошеломляющая. Путошань со всех сторон окружен чистейшим морем, не знаю, как будет в двадцать первом веке, но сейчас на всех пляжах смело можно вешать голубой флаг!
Берег то песчаный, то скалистый, но весь он — поэтичный. Небесная лазурь отражается в воде, это похоже на мираж. Я точно в сказке. И эти пещеры Путошаня… Их достаточно, чтобы мы с Лином то и дело могли уединяться.
Я надолго задерживаюсь на морском берегу, мотивируя это тем, что к просветлению должна подготовиться. Меня никто не торопит. Я — первая леди Великой Мин.
Остров небольшой, и, в конце концов, мы с Лином обходим его весь. Вокруг нас — девственная нетронутая природа. Напрягая память, понимаю, что деревья здесь древние и сплошь относятся к исчезающим видам.
Тысячелетнее камфоровое, гинкго, граб… Не обычный, а какой-то чрезвычайно редкий экземпляр.
В восточной части небольшие храмы, откуда открываются уникальные по своей красоте виды. По всему берегу — длиннющая полоса песчаного пляжа. Над ней и за ней — сияющая бесконечная лазурь. Мы с Лином стоим на смотровой площадке и любуемся закатом. Стояла бы так вечность. И ничегошеньки мне больше не надо. Мне хорошо.
Но, увы, уже темнеет. Лин прерывисто дышит мне в макушку. В пещере, конечно, славно, но на мягкой кровати заниматься любовью куда как приятнее. Лин уже успел соскучиться, ненасытный!
Я невольно вздыхаю: пора! И к делу бы приступить.
Мне надо подняться на священную гору, за ответом, которого я страшусь. Но сколько можно прятать голову в пляжный песок?
Приказываю своей свите начать подъем с рассветом.
Не буду утомлять вас подробностями. Храмы на Путошани достойны не главы, а книги, причем это будет многотомник. Сразу к сути: монастырь, куда я, собственно, и шла с таким упорством, главный на священной горе.
Это святилище Гуаньин, в котором девять храмов, в центральном, похоже, самые прекрасные изображения богини. Я невольно замираю от восторга. Какая красота!
Но потом одергиваю себя: вспомни, зачем ты здесь, Катя! Не любоваться надо, а молиться! Это не художественная галерея, а древняя святыня!
В центре стоит огромная статуя богини. На стенах изображения всех тридцати двух ее воплощений, по шестнадцать штук на каждой. Символ бесконечного могущества Гуаньин во всех ее земных образах. Я пришла!
Приказываю:
— Выйдите все!
Лин Ван медлит, но я не хочу, чтобы он это слышал. Мои откровения. Свидетели мне не нужны. Я хочу узнать правду.
Никто не смеет меня ослушаться, я — вдовствующая императрица. И мы с богиней милосердия остаемся наедине. Я с благоговением опускаюсь на колени и снизу вверх смотрю на застывшее в бронзе лицо. Оно прекрасно!
— Дай же мне ответ, о, богиня! Прояви милосердие! Зачем я здесь, в этой стране и в этой эпохе? Вернусь ли домой? Что ждет меня впереди?
В храме душно. Запах какой-то странный. Наверняка здесь курят благовония. Хотя… Мне кажется, что хлоркой отдает. Или… спиртом что ли
