Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса - Евгения Аэосса
Ещё недавно греховная идея раствориться в пылких объятиях садовника, притвориться слабой — манила.
Притвориться.
Пора бы признать собственное лицемерие. Кажется, я окончательно свихнулась, пока коверкала понятия, искала оправдание своим мерзким поступкам и… придумывала сильного «бархатного» Дьявола?
Сердце пропустило удар… Жар охватил тело, впитался в каждую его клеточку.
Прислушалась.
Поблизости не пульсировал «вечный двигатель» в унисон с моим.
Были ли реальными эти ритмы, ласки, голос, слова… Слишком-слишком странные. Слишком-слишком вкусные.
Неужели воспалённый разум и правда пытался заменить Мачо на кого-то более впечатляющего? Потому я не видела «заднего»?
«А запах? Тоже иллюзия?»
Жесть…
Я же едва не стекла на пол ванильным воском, позабыв о парне, так жарко целовавшем меня невесть где! Абсолютно перестав его ощущать. Точно он по взмаху крыла волшебной бабочки стал наглым ветром, возжелавшим облизать мою кожу без дозволения.
— Мира…
— Не могу! — выпалила со всей внутренней мощью, наплевав уже на ночь и риск быть разоблачённой.
«Поздно об этом думать», — пошумели знатно. Оставалось уповать на удачу или радоваться вероятности, что больше не придётся врать сестре.
Помимо ситуации с Литой и лютым смешением эмоций, я чувствовала — если поддамся наваждению, отдамся… Всё внутри аж перекрутило, как в мясорубке, от одной только мысли:
«Если сделаю это с Герреро — никогда себя не прощу!»
— Красавица, зачем ты так делаешь? — словно насмехался, словно слышал мысли, коверкал смыслы. — Прекрати обороняться! Позволь позаботиться о тебе.
«О себе лучше позаботься!»
— Что за бред?! — от вспышки раздражения едва не вспыхнули и ладони. — Убирайся, говорю! Думаешь, мне нужен ещё один опекун? И то, что сейчас было — несёт несколько иной характер, нежели забота!
Садовник смотрел на меня одновременно зло и обиженно. Он плохо осознавал, почему я так себя веду, ведь с его стороны всё выглядело иначе… Или не хотел понимать. Жаждал моего тела. Я это чувствовала. Глупо утверждать, якобы изначально тоже не фантазировала о близости с испанцем, пока кто-то, пусть даже выдуманный, не вывернул возмутительно-странным образом мою душу, которая скоро… должна расколоться?
«Что это, чёрт подери, вообще значит?! Бред это. Вот что».
А Лукас…
Возможно, он и испытывал ко мне проблески трепетных чувств, но я не собиралась даже допускать этого, всеми силами отрицала. Боялась попасться в сети запретных и, что важнее, искорёженных или навязанных эмоций. Но больше — предать Литу.
«Чего?!»
Мда уж…
Этот поезд уже ушёл. И слетел с обрыва.
«Незнание — освобождает! — так мне казалось. — Кудряшка ни за что не должна узнать! Иначе ей будет больно».
А может, изначально не стоило подбрасывать этой невинной девушке «свинью»?
«Мира — предательница людского мира! Сумасшедшая!»
Внутри меня бушевал разрушительный хаос…
— Хорошо, — наконец, прорвало Черноглазого. — Если ты этого действительно хочешь! — прозвучало довольно сухо. — Так и сделаю. Но я правда был с тобой искренен! И понял уже — наши чувства не взаимны. Тем более, кто я, а кто ты… Потому не стану предлагать себя той, кому не нужен!
— Правильно! — со скоростью выстрела вылетело из меня на пике безумия, едва Мачо-танк договорил. Мысли и слова путались. — Предложи девушке, не побоявшейся гнева злобной матери! Девушке, заявившей на весь Сан-Франциско о симпатии к тебе! Выводы делай сам.
Обижало восприятие Герреро. Будто мои действия — акт высокомерия из-за разницы статусов. Многие бы закомплексовали на месте Смугляша, безусловно… Но однажды я дала ему понять, что для меня понты и побрякушки — напускная пыль.
В комнате повисло безмолвие и вдруг… Новая волна стрёкота цикад, подхваченного зубами пронырливого ветерка, бесцеремонно вторглась в пристанище порока сквозь распахнутую балконную дверь.
Скривив губы, возбуждённо дыша, нервно дёрнув набухшую ширинку, Лукас покачал чернявой головой и молча просочился в обдуваемый проём… Лихо перепрыгнул через перила, прямиком на толстый ствол ближайшего дерева.
— Прова-а-аливай! — слетела я с катушек и с обрыва, как тот самый поезд… Упала на постель. Разрыдалась, как та маленькая девочка когда-то, которую упрятали в «Палату номер 6» в страхе опозориться.
Расплющило…
Вот и настал он — день тщательно избегаемого позора.
Всё циклично. Во всех мирах.
Где только найти силы, чтобы влиться в новый ритм колеса судьбы?!
Злость и обида отравляли. Ведь доля истины в словах испанца была… И это задевало, жалило в уязвимые места, дотошно прикрываемые скорлупками защитного панциря.
* * *
— Ты прав, Герреро, я обороняюсь. Потому что с детства мне приходится сражаться.
Никогда не ощущала настоящим домом Голдсвамп-мэнор. Хоть и всегда могла прикасаться к его роскоши.
Всё, чего я поистине жажду — семейного очага и любви. Но родных родителей нет. Не знаю, кого винить в этом… Если бы не Дориус и Брутеус, открывшие портал в другую жизнь, неизвестно, где бы я сейчас была.
Сидя в Психушке, я узнала, что являюсь хрен пойми кем. Умею делать невероятные штуки и блуждать между измерениями.
Что у самых страшных чудовищ человеческая кожа. Конечно, теперь сложно принять желание обитателя мира людей позаботиться обо мне. Вот только в твоём случае — это не забота. Ты просто хочешь секса.
Давай будем откровенны, Лукас… С тобой даже поговорить не о чем. Наш диалог всегда примитивен и клочковат. И дело не в языковом барьере. Просто не существует между нами какой-то глубины, до тряски необходимой моему бешеному внутреннему миру.
Не хочу так. Не о том мечтаю!
Вся моя реальность — поле боя. От тётушки и разных приставучих личностей, до сверхъестественного либидо и невиданных тварей из параллельных пространств…
* * *
Я всхлипывала, мысленно высказывая это воображаемому садовнику, ведь в непостижимом слое не было ни единой души, с кем могла бы поговорить откровенно.
Пока не было.
Хотя бы такой, нафантазированный выплеск истинных эмоций и накопившейся прямолинейности немного освобождал. Невероятно сложно жить двойной жизнью, ещё и с примесью фантастики, безумия, а теперь — и Санта-Барбары.
«Кто ты, бархатный Нахал? Существуешь ли? Или я действительно тебя выдумала на пике обострения основного инстинкта, в кратере гаснущего стыда?» — эта мысль потухла последней перед тем, как я утратила ощущение себя и дурацких слёз, намочивших подушку.
* * *
Несколько часов спустя…
— Катастрофа! Кошма-а-ар! Быстро все подъём! — расплескался по Владениям ЛиМи истеричный вопль, вытянул склизкими клещами из беспокойного сна в не менее беспокойную явь. И как не перепутать эти рубежи? — Чуханка-а-а! Тащи лекарство!
— Оф-ф… — перевернулась на спину, раскинув руки в стороны. Утренние лучи косыми прожекторами ниспадали на
