Я — твоя Кошка (СИ) - Нани Кроноцкая
— Спасибо, — я зачем-то сказала. Мне было за что её благодарить.
Вежливая улыбка в ответ, и сиятельная отвернулась, медленно отодвинувшись, а я наконец осмотрелась.
Мы снова вернулись в «Нору». Вокруг памятная гостевая спальня. Свет в ней опять приглушен, в комнате только я, томно возлежащая на кровати, сидящий у меня в изголовье Марк и хозяйка этой квартиры-крепости, расположившейся под самой крышей старинного дома. Не лучшее место, еще слишком свежи были воспоминания обо всех неприятностях, нас тут постигших.
Ладно, Илона-красавица, будет капризничать. Не госпиталь, и прекрасно.
— Досталось тебе… — это был не вопрос, утверждение. — Злишься на Лера? — Вот теперь Венди спросила.
— Злюсь! — я даже не попыталась отнекиваться. Очевидно же все: и последствия, и причины. — Еще мне скажите, что зря. Зачем он так с нами?
Сиятельная обернулась ко мне, выразительно изогнув тонкую бровь. Красиво она это сделала. За бессмертными наблюдать вообще было приятно: безупречные, идеальные, как произведения античного искусства. Как природные стихии могущественные и столь же бессердечные.
— Так это как? — тоном напрочь лишенным сарказма спросила красавица Ди.
И я не нашлась, что ответить. Говоря откровенно, любое начальство себя так ведет. И чем серьезней задача, тем жестче давление. Правда, мой прошлый шеф хоть и удивлялся тому, что мне нужно есть иногда и спать хотя бы пару раз в неделю, но хоть жизнью моей так открыто не рисковал.
Я промолчала, постаравшись сделать как можно более многозначительный вид. С нами великие не церемонятся, вот и я буду невежливой.
— Знаешь… — Венди прервала затянувшееся молчание, почему-то сурово взглянув на Кота. — У всех нас были когда-то друзья среди смертных. Некоторых даже судьба наказала любовью к простым смертным людям.
Я фыркнула было, но, поразмыслив секунду, язык прикусила. Действительно наказание.
— Все верно, — словно мысли мои угадав, Ди усмехнулась невесело и продолжила. — Есть гипотеза о том, что именно так появилось на свет ваше племя. Все смертные азеркины-иные — потомки такой любви. Без нее у нас дети не появляются… Тяжелая участь…
Мне стало страшно. Обладая богатым воображением, я тут же себе в ярких красках представила такие несчастные пары: бессмертного и возлюбленную, с ним рядом стареющую. Или наоборот, и такое возможно. Их смертные дети, пусть и долгоживущие. Переживать свое чадо — великое горе.
— У меня нет в семье магов, — зачем-то ответила ей. — Просто люди.
Венди улыбнулась загадочно.
— Все может быть… Мы стараемся не привязываться к смертным и держаться строго в рамках служебной необходимости. Прости, если Лер был несдержан. У нас на днях умер друг, человек. Наш бывший сокурсник. В свое время пришлось их с женой заставить забыть о нашем существовании. А теперь он взял и умер… Это больно всегда, а с годами боль становится лишь острее. Темным легче, мы светлые.
Как интересно… А ведь действительно: темные никогда не питали теплых чувств к смертным людям, легко заводя отношения с ними, перешагивая через потери, забывая, меняя, как будто перчатки. А человечество тянется к ним, как нелюбимая женщина к сердцееду и бабнику. Получается, светлые сторонятся людей из… любви? Такая теория мне еще в голову не приходила.
Медленно села, спустив ноги с кровати, с некоторой грустью ощутив ладонь мужа, сползающую по плечу.
— Марк был прав, когда ему высказал все. Я понимаю: привязанности, слабости, бессмертные тоже плачут. Но работа в рамках служебных отношений отличается от того, что Лер со мной делал. С нами обоими. Если мы расследуем общее дело, не хотелось бы ощущать себя лишь инструментом, каким может быть пистолет или щит.
Венди тяжко вздохнула и шагнула к двери.
— Он скоро будет, минут через сорок, уже прямо с кладбища. Но не думаю, что с ним сегодня стоит это все обсуждать.
Прозвучало зловеще, и сразу же захотелось с ней согласиться.
И вдохновленные этими мыслями мы молча двинулись за хозяйкой. Почему? Я понятия не имею, просто так было надо. Встала на ноги почти твердо, себя чувствуя, как после долгой болезни: слабость, коленки подкашиваются предательски, пол кажется вовсе не самой надежной опорой. Покачнулась, муж тут же меня подхватил, и я только сейчас поняла: его руки были холодными. Всмотрелась пристально: бледен. Тени снова залегли под глазами, взгляд прячет. Никудышная я жена.
— Он отказывался оборачиваться, — бросила Ди мне через плечо. — За тебя опасается, глупый котейко.
Марк у меня за спиной зашипел угрожающе и очень громко. Я резко притормозила, он налетел на меня, едва не уронив, громко охнул, подхватывая, прижал к себе, порывисто уткнувшись в волосы, и рвано вздохнул.
— Обернись, — требовательно прозвучало. Я тоже умею включать режим «дочь офицера».
— Нет, — холодно и категорично.
— Ты или жену поменяй, или прекрати это дело, Кирьяныч! — раздалось уже из кухни ехидное. — Оборотня из себя ты не вырежешь, как не крути. Или она принимает тебя вместе с кошачьей шкуркой, или вам точно не по пути.
Хмурый Марк стоял, играя острыми желваками, сжав губы в бледную точку и глядя на меня исподлобья.
— Она совершенно права, и мы это уже обсуждали, — я шагнула к нему, он отстранился, упрямо пряча глаза.
Хорошо так накрыло любимого сумеречным откатом, но я не боюсь.
— Веди сюда этого идиота, накормим, может, хоть мозги встанут на место. Он ведь даже не спал, караулил тебя.
Мой золотой.
Ну и как на него мне сердиться?
— Люсь, — Кот гулко сглотнул, даже не пошевелившись. — Не смотри на меня так, я не железный.
— Врешь ты все, — я ему улыбнулась, за руку нежно взяла и на кухню с собой повела. — Я в жизни не видела никого терпеливее. Сначала поесть, потом мы уходим домой. И там ты обязательно оборачиваешься.
— Вот это верный подход! — Венди быстро накрывала на стол перед нами. Мясо, мясо, мясо, мясо… сыр и печальное яблоко. — Уж простите, я только недавно вернулась, а всякими кулинарными изысками у нас в доме заведует Лер. О! А вот и он.
Переведя взгляд за наши спины, Ди на секунду задумалась и достала из кухонного стола квадратную бутылку дорогого виски. Два граненых стакана и лед появились как будто из воздуха.
Я чему-то еще удивляться способна?
Странная вещь — человеческое сознание.
27. Кровь и смерть
«Самые грязные, кровавые и постыдные тайны обычно хранятся в семейных архивах». М. К. Кот «Дневники и записки»
Этот вечер
