Ни слова о кроликах (СИ) - Нани Кроноцкая

Ни слова о кроликах

1. Ботаник

Если бы Виктора Епурэ попросили описать себя одним словом, он бы чистосердечно признался: “ Я — ботаник”. Во всех смыслах, от исконного “специалист, изучающий все формы растений” до обывательского: “занудный заучка, живущий вне всякой реальности”. Не от мира сего, если проще.

Особенно точно звучало это самое “не от мира сего”. Виктору исполнилось полных 232 года, и он до сих пор не нашел свое место под солнцем. Кстати, о солнце: он и вампиром-то был совершенно неправильным, с полным отсутствием честолюбия и мечтаний о мировом господстве, что обычно свойственно этой расе. Не боящийся дневного солнца и даже умудряющийся капельку загорать (когда очень уж увлекался своими растениями). Совершенно некровожадный, он кровь принимал нехотя и привычно, как хронический и неизлечимый больной принимает лекарство, давно уж смирившись с необходимостью этой пренеприятнейшей терапии. А еще он был нищим, что для этой загадочной расы совершенно противоестественно. Все его богатства, собранные непосильным трудом за последние двести лет — небольшая библиотека раритетных справочников-определителей редких и исчезнувших уже растений. Скорее всего, и то, и другое сейчас очень красиво горело в каминах огромного особняка Мастера Дракулы.

И в довершение всех бед теперь он был мало того, что бездомным, так еще и в розыске. 

Вампир, которому пришлось сбежать на край света — каково?

А где он, этот край света — вопрос открытый. Там, где заканчивается цивилизация… в деревне? О, нет. Виктор был хоть и ботаником, но сублимированным горожанином до самого мозга костей. Из тех, кто может забыть себя на поляне городского парка, лишь увидев какой-нибудь набродник безлистный или пальчатокоренник, но никогда не забудет помыть тщательно руки или сменить безупречно выглаженную рубашку два раза в день. Не говоря о носках. Вы слышали о мужчинах, которые гладят носки? Нет, он тоже не слышал, но требовал себе именно это. 

От себя самого. 

Бежать было нужно, в этом вампир совершенно не сомневался. Но куда? В Антарктиду? И там съедят бедного горе-вампира кошмарные Антарктийцы. Это людям казалось, что в вечных льдах живут одни лишь пингвины. Духи льдов, снежные ведьмы, айсды… народу разумного везде обитает достаточно, и чем меньше людей, тем вольготнее чувствуют себя расы магически одаренные.

Где еще мало народу? В России! Дикой стране, где так мало существ человеческих, что приличным вампирам совершенно там нечем питаться. Российская группа на вселенских слетах вампиров всегда была самой убогой и малочисленной. Всего несколько жителей мегаполисов, искусанных на крупных международных мероприятиях: дети олимпиад и всяческих чемпионатов. Еще парочка — после недавнего Евровиденья. Самое место изгою-вампиру… В Россию!

***

Виктор брёл по улицам маленького городка, подняв тоненький воротник, повязав свой единственный шерстяной шарф поверх пальтишка по самые уши, ссутулившись и спрятав озябшие руки в карманы.

Местный декабрь не был особо холодным, особенно по русским меркам. Погода стояла мягкая, даже нежная, но европейского гостя знобило, почти лихорадило. 

Он был страшно голоден. 

Получив приглашение на собеседование в Белогорье, Епурэ, не раздумывая, взял билет на поезд до Белгорода, потом на автобус, и вот уже он стоял в кабинете у исполняющего обязанности директора заповедника В.И. Беринга и не верил своим глазам. 

Этот самый и.о. был мужчиной крупным, внушительным. Короткая стрижка, аккуратная борода, строгие глаза с алеутским разрезом, рукава белоснежной рубашки закатаны по локоть, обнажая могучие и весьма волосатые предплечья. Но дело было даже не в этом: от него просто веяло силой. Явно не человек. А повышенная волосатость хозяина кабинета лишь окончательно убедила Виктора: его догадка верна.

— Вы оборотень? — спросил угрюмо, догадываясь, что сейчас он получит от ворот поворот, может, даже с пинками. Оборотни с вампирами не работают никогда, такова вековая традиция, все это знают.

А ещё эти твари не любят, когда их называют оборотнями, предпочитая весьма толерантное «морфы» или даже «двуликие». Но Епурэ на приличия было уже наплевать, к тому же он очень давно привык называть вещи своими именами.

— А вы — вампир? — совершенно спокойно, даже с любопытством спросил этот непонятный ему В.М. Беринг. — Высший вампир, как я понимаю?

— Нет, — нехотя ответил Виктор. Вопрос его происхождения был больной точкой. — Не высший.

— Ну а как же? Света не боитесь, днём в спячку не впадаете, отражение своё видите… судя по галстуку.

Хозяин кабинета шутил, но шутил красиво, даже деликатно, пожалуй. Виктор немного расслабился и бросил небрежно:

— Сложно все с этим, честно говоря, я понятия не имею, какой я вампир. Скорее всего — неудачный. Я даже чеснок нормально переношу, лучше, конечно, как приправу. Только серебро не люблю, мне некомфортно его даже просто касаться. Но меня оно не обжигает.

— Морфы тоже не любят серебро, — кивнул Беринг. — Вы садитесь. Итак, в вашем сдержанном резюме я увидел просто великолепное образование. Куча научных статей, публикации. Собственноручно собранный знаменитый гербарий. Редкие по проработанности справочники. Изумительно. Почему же Россия и такая глушь? Вы ведь у нас ученый с серьезным весом в международном научном сообществе?

Так. Похоже, его реально вполне собеседуют, без насмешек. Неужели возьмут?

Виктор немного подумал, заглянул в зелёные глаза хозяина кабинета и решил сказать правду. Все равно этот оборотень, скорее всего, сотрудничает с Инквизицией, а значит, все досье на господина-ботаника-Епурэ он получит по первому же щелчку пальцев. Врать и увиливать смысла не было.

— У меня разногласия с кланом, — обтекаемо сообщил вампир, качнувшись на стуле. — Серьёзные. Я изгнан, меня… наверное, искать не будут… пока. У клана и без того дел немало. Но чем дальше от них, тем спокойнее всем.

Да-да, а ещё Виктор надеялся, что господин Бессмертный, не важно, который из них, устроит его бывшим родственникам ещё много неприятностей. Чем дольше они не вспоминают про беглого ботаника, тем лучше.

— Ясно. А чем вы планируете тут питаться? Простите, не могу не задать этот вопрос.

— Я из тех, кто считает живую человеческую кровь неприемлемой пищей, — чуть поморщился Епурэ. — Жрать себе подобных — это извращение и дикость. Но… станции переливания крови… Ферментированные растворы. Животные, в конце концов.

— Здесь с этим сложно. Сами понимаете, серьезных вампирских диаспор на территории России нет, и поставок крови, соответственно, тоже нет. Из-за границы заказывать выйдет недёшево. 

— У меня есть