Кошка Белого Графа - Кира Калинина
– Граф!..
Камелия вспыхнула и несколько мгновений беспомощно хватала ртом воздух, словно утратив дар речи. Рука, которой только что касался Даниш, отдернулась, задев край блюдца, чашка на нем жалобно звякнула. Казалось, принцесса оскорб- лена до глубины души.
Но Белый Граф не выказал и тени раскаяния, он смотрел в лицо Камелии не мигая, и его глаза были совсем темными.
– Ваше высочество, вы ведь не станете отрицать, что к союзу с принцем Фьюго вас побуждали не только соображения политической выгоды и отцовская воля, но и взаимные чувства? А чувства не угасают по велению долга.
Он говорил медленно, и с каждым его словом краска отливала от щек принцессы, пока ее кожа не стала белой, как фарфор на столе.
Сейчас он спросит о письмах… Сейчас… Заставит ее признаться…
Я даже дышать перестала.
Но Даниш молчал, выжидательно глядя на Камелию.
– Ни вам, ни его величеству Альрику не о чем тревожиться, – произнесла она наконец глухим тоном. – Не скрою, когда планы в отношении моего будущего переменились, я была огорчена… очень огорчена. Но это в прошлом. Я открыта для нового союза и готова сделать все необходимое, чтобы сила моря отошла ригонскому королевскому роду.
В дормезе было так тихо, что я чуяла едва уловимую дрожь воздуха – прерывистое дыхание Камелии, стук ее сердца, почти такой же частый, как биение моего, кошачьего.
А через мгновение в голосе принцессы вновь зазвенели живые краски:
– Надеюсь, Рауд, вы будете на церемонии в Ночь Всех Богов? В такой момент мне хотелось бы видеть рядом дружеское лицо.
Дружеское?! После всего, что сейчас произошло?
– Буду непременно, – учтиво заверил Даниш.
Беседа потекла дальше – будто ничего и не случилось.
– Должно быть, вы теперь нечасто появляетесь в Альготе, – губы принцессы сложились в сочувственную полу- улыбку. – Моему отцу очень жаль, что вам пришлось покинуть Королевское Собрание. Он очень ценит вас и герцога Соллена… Вы не знаете, кого прочат на место канцлера?
– Боюсь, вашего царственного отца ввели в заблуждение, – отозвался граф светским тоном. – Я действительно отлучался уладить кое-какие дела в моем родовом поместье и пропустил пару заседаний Собрания.
При слове «пару» брови принцессы вопросительно вздернулись.
Даниш сделал вид, что не заметил.
– Теперь я возвращаюсь в столицу, – продолжал он. – Канцлер Соллен тоже намерен присутствовать на церемонии. В последнее время он слишком много работал, поэтому Альрик, по настоянию докторов, отправил его в отпуск для отдыха и поправки здоровья. Но вы же знаете этих упрямых стариков! Герцог Соллен бодр и жаждет вновь приступить к своим обязанностям.
– А графиня Даниш приедет на праздник? Помнится, она обещала поделиться вашим семейным рецептом праздничных кексов.
– Да, кексы у мамы получаются замечательные, – Белый Граф улыбнулся. – Возможно, когда-нибудь она расскажет вам, как училась печь их в первый год замужества… Но не в этом году. Мама путешествует по южным княжествам. Ей давно хотелось развеяться.
– А ваш брат?
– Сопровождает графиню. В его годы полезно повидать мир.
– В самом деле, – пробормотала принцесса. – До нас дошли слухи о летнем происшествии. Надеюсь, для Карстена все обошлось без последствий?
– У юнцов горячая кровь, – граф пожал плечами. – В семнадцать лет я тоже вечно попадал в переделки и, как видите, жив.
– Хвала светлым богам! Не знаю, что бы мы без вас делали. Наверное, пропали бы в ригонских снегах, – смех принцессы рассыпался колокольчиком. – Нынешняя зима – просто наказание!..
В ее голосе проскользнули вопросительные нотки. Однако поинтересоваться прямо: «Что не так с этой зимой и с вашей силой?» – она не спешила.
– Наказание? Возможно. Есть ночи более долгие и темные, чем обычно. Так же и зимы порой выпадают особенно суровые и непредсказуемые. Но рано или поздно им на смену все равно приходит весна. Я постараюсь, чтобы на сей раз это случилось в положенный срок. Надеюсь, все мы постараемся…
Граф и принцесса вновь улыбались друг другу, были предупредительны и милы, но, глядя на них, я вспоминала кавалера Джеруча с саблями. Эти двое словно танцевали друг против друга с острыми клинками в руках. Я могла лишь гадать, что значат их намеки и умолчания, но больше не сомневалась: каждое слово в этом разговоре, каждый всплеск чувств был тщательно выверен. Не обязательно фальшив, но применен к месту и ко времени.
И надо еще посмотреть, кому приходилось труднее. Сказав «Белка все понимает», принцесса не догадывалась, что на самом деле так и есть. В отличие от графа. Мне очень хотелось знать, как бы он вел себя и что говорил, если бы у разговора в самом деле не было свидетелей…
На прощание Рауд Даниш посоветовал чаще отпускать меня на прогулку.
– Снежным кошкам это нужно. Не бойтесь, Белка вернется. Правда, Белка?
Вечером нас встречал Искарьинск, город, который вырос вокруг храма, воздвигнутого в честь бога рек и рыбной ловли, как Свеянск – вокруг храма Свена и Свяны. Правда, Искарьинск был в три раза больше. В свете уличных фонарей на фронтонах зданий мелькали изображения рыб и широколицего мужчины с нитями водорослей в бороде и волосах. Крохотные горки снега на выступах резных наличников посверкивали, как чешуя на боках мясистого са- зана.
Несмотря на поздний час и сильный мороз, улицы были запружены народом, гул голосов ударялся о стенки дормеза, будто волны о борта судна. В приветственных выкриках звучали имена Альрика и Камелии. Принцесса улыбалась в открытое окно.
– Прикройте горлышко, ваше высочество, – ворчала графиня Виртен, кутаясь в соболий воротник. – Ветер же. Смотрите, как с крыш летит.
Обоз остановился у городской ратуши. Бургомистр в длинной шубе, но с непокрытой головой собственноручно поднес Камелии традиционную гостевую лепешку из грубой ржаной муки. Лепешка была смазана маслом. На застывшей светло-желтой корочке лежало три ломтика рыбы, по счастью, не сырой, а вполне себе копченой.
Средний ломтик взяла Камелия, тот, что справа, – герцог Клогг-Скрапп. Левый ухватил, всунувшись вперед прочих, граф Скадлик, и графиня Виртен не сдержала гневного шипения. Саму лепешку разобрали на кусочки вайнорские вельможи. Тяжелое, богато украшенное блюдо тоже вручили высокой гостье. Вернее, крепкому гвардейцу, который возник рядом по кивку капитана Кариса.
Всем угостившимся подали по бокалу пунша, чтобы согреть горло, и после короткой, но пылкой приветственной речи пригласили внутрь, где уже ждали депутации от городских обществ.
Не успела принцесса скинуть шубу, как искарьинские цветоводы с поклонами преподнесли ей корзину камелий.
А дальше началось!
Сосуды из металла – с серебрением и позолотой, чеканкой и гравировкой, фарфоровые тарелки и целые сервизы с гербами
