Проклятие для Обреченного (СИ) - Субботина Айя
Распорядитель предлагает укусить и мне. С аппетитом у меня совсем плохо, но небольшой кусочек я все же откусываю.
Сладко.
— Сладко! – тут же в полный голос поддерживает меня Тьёрд.
Не уверена, что во втором горшочке действительно соль, но пусть все порадуются.
— Знал, что ты у мен умница-хозяюшка, - ухмыляться Тьёрд. Плюет на традиции и отламывает еще ломтик от пышного и теплого хлеба.
— А если бы насолила – прогнал бы прочь? – зачем-то огрызаюсь я.
Вижу, что он в хорошем настроении, весел и как будто даже счастлив. Зачем нарочно все порчу?
Ответ есть, и он очень простой.
Не хочу я вот такое «показушное счастье».
Боюсь… что на мгновение… забудусь и поверю.
— Ты зря ёрничаешь, - как и не замечает моей грубости Тьёрд. - Это очень древняя традиция. Из-за нее распалась не одна халларнская семья.
— Что за глупость - доверять свое счастье двум горшкам, - не понимаю я.
— У всех традиций есть свои корни и история. – Генерал делает жест и хлеб и горшки, наконец, уносят. – Хорошо, что у халларнов есть много жен. Одна уж точно выберет сахар.
Пожимаю плечами. Мне ли, дремучей дикарке, сомневаться в традициях просвещенного народа.
— На самом деле, - неожиданно охотно продолжает Тьёрд, - это вроде неофициального повода расторгнуть нежеланный брак. На самой церемонии никто согласия не спрашивал. Наши браки часто заключаются по обоюдной договоренности двух семей. Их собственное желание никого не интересовало. Так что… иногда молодые вот так выражали протест и несогласие.
— То есть если бы я сказала, что хлеб соленый… - предполагаю я.
— Именно, - не скрывает довольную улыбку Тьёрд. – Это был твой последний шанс, кошка. Странно, что не воспользовалась им. Я был уверен, что попытаешься. Хотя, конечно, кому какое дело до дремучих договоров.
Разумеется, я почти ничего не знаю о традициях халларнов. Побрезговала поговорить с Намарой, а, быть может, действительно следовало. Понятно, что не из-за этого каравая, но мало ли что полезное могла почерпнуть в ее знаниях.
— А как же многоженство? – спрашиваю неожиданно для самой себя. - Или это тоже родители переживали, что их отпрыску не хватит одной женщины?
— Многоженство – это для удовольствия и наследников, - отмахивается Хьёрд. А потом наклоняется ко мне, перехватывая за талию, чтобы не могла сделать и шагу назад. – Тебя это очень беспокоит, женушка?
Вместо ответа только фыркаю и отворачиваюсь.
Впереди нас ждет ответная традиция – северная.
Обычно в самом начале северного свадебного застолья, пока все гости еще уверенно стоят на ногах, молодые закладывают в дубовую бочку свекольное вино, чтобы вызревало и набиралось вкуса и градуса вместе с совместной жизнью молодоженов. Открывать эту бочку положено ровно через год, на первую годовщину.
Это мы и делаем. Хотя Тьёрд выглядит довольно комично, подозрением разглядывая темную густую жижу.
— Это точно можно будет пить? – интересуется в полголоса, как будто мы заговорщики и на пару замышляем через год отравить всех гостей. А я даже представить себе не могу, как пройдет этот год. Да и протяну ли столько.
— Насчет изнеженных иноземцев – не уверена. Говорят, некоторых из них после одного глотка неделю несет по всем кустам.
— Очищение организма? Дело хорошее. А когда массовое, так еще и веселое.
Он что, шутит? Кровавый Потрошитель пребывает в столь приподнятом настроении, что изволит шутить?
Я закрываю ответную улыбку рукой, но в последний момент понимаю, что он все равно успел заметить.
Нас наконец-то приглашают к столу, и мы с Тьёрдом садимся во главе. Вернее, пытаемся сесть, потому что гости уже поднимают первые кубки за счастье молодой семьи. На Севере молодожены практически не принимают участия в застолье. Считается, что наедаться и тем более напиваться перед первой брачной ночью – большой грех. Поэтому они просто сидят за столом, где для них есть только кислый клюквенный морс, чтобы не переедали. А вот гости веселятся на полную, едят и пьют.
Перед нами с Тьёрдом стол ломится от угощений. Здесь и северные блюда, и неизвестные мне – халларнские. Но мы вынуждены встать и поднять кубки в ответ на длинные застольные речи и поздравления. Замираю, почти перестаю дышать, наблюдая за Тьёрдом. Но тот и не думает лезть ко мне с поцелуями – только насмешливо скользит взглядом. Позволяю себе выдохнуть. Он намеренно игнорирует эту традицию Севера или не хочет еще больше унижать меня? В любом случае, об этом я спрашивать точно не стану.
Праздник идет своим чередом – и я позволяю себе несколько кубков слабого вина. Оно не из подвалов Красного шипа, но действительно очень вкусное. Аппетита у меня как не было, так и нет.
— Ты уже навеселе? – шепотом, наклоняясь к моему уху, интересуется генерал. – Надеешься отоспаться в моей постели? Глупая кошка.
Я нарочно подставляю кубок, когда проходящий мимо виночерпий останавливается перед нашим столом. Делаю пару жадных глотков и протягиваю снова.
Тьёрд громко хохочет.
Я краснею и все-таки кладу в рот ломтик каких-то солений.
Напьюсь и выключусь до того, как придется отдавать супружеский долг. И пусть Тьёрд крутится вокруг меня, пусть делает, что хочет, мне будет плевать, а ему, я уверена, обидно. Вот только мысль, что, не заполучив меня, он может пойти куда-то еще, оказывается неожиданно колючей. Уж Намара точно всегда к его услугам. Если бы не необходимость, сестра с отчимом даже не удостоили бы мою свадьбу своим вниманием. Наверняка если не сам Тьёрд, то кто-то из его людей дал им понять, что разумнее будет подальше затолкать свою брезгливость и сделать вид, что они чуть не помирают от радости за меня. Но с изображением счастья у Намары точно проблемы. Я вижу ее чуть в стороне, за столом, среди прочих северянок – спутниц прибывших послов Севера. Если бы от взгляда человека могла стухнуть еда – вокруг нее уже бы стоял жуткий смрад.
И я улыбаюсь ей, как недавно улыбалась послам Севера. Открыто, искренне, даже с удовольствием. В конце концов, я получила то, чего хотела. А как моя судьба повернется завтра – время покажет. У меня нет никакого желания веселиться, но я вполне имею право порадоваться той желчи, которой упиваются некоторые мои сородичи. Для них я и так давно стала позором всего рода человеческого, дальше падать уже некуда. Надо же хоть немного оправдать высокое звание самой грязной потаскухи.
— Ты выполнила то, о чем я просил? – негромко спрашивает Тьёрд.
Не сразу понимаю, о чем он. Смотрю в его пронзительные глаза и знать не знаю, что ответить. Приготовлений к свадьбе было так много, что вполне могла о чем-то позабыть.
— Белье, - помогает он. – Оно на тебе? То самое, что я прислал с Басой.
— Вот еще, я выбросила эту срамоту в окно.
Но по его ухмылке понимаю, что слишком сильно покраснела, выдав себя с головой.
— Умница, Кошка, пожалуй, я сорву его с тебя зубами.
Всевышние, он что – урчит?!
— Только если не боишься лишиться пары зубов, - говорю совершенно беззлобно и обыденно.
— Мастер костей здесь – поправит, если что.
— Надеюсь, он со своей… женщиной не перебудят ночью весь замок.
— Что ты, ни в коем случае. Он уже обещал мне вести себя тихо. Право всех перебудить – исключительно наше с тобой.
— А как же божественный слух императора? – нарочно игнорирую его обжигающий взгляд.
Кажется, я выпила слишком много, чтобы не представить, всего на мгновение, как Тьёрд задирает мне юбку и цепляется зубами за край тех ужасных почти прозрачных тряпочек…
Нет-нет-нет, я не буду об этом думать! Не должна думать! Первой брачной ночи мне не избежать, но уж покорную на все согласную женушку мой новоиспеченный муж точно не получит.
— Император в этих стенах всего лишь гость, - как ни в чем не бывало, пожимает плечами Тьёрд. – И он достаточно долго пожил на этом свете, чтобы знать, насколько громкой может быть первая ночь у молодоженов. Особенно когда жена смотрит на мужа такими жадными глазами.
